Теоретические основы социально-педагогической помощи людям, готовящимся к выходу из мест лишения свободы

     Ю.М. Антонян с соавторами также указывают, что психологическое эмпирическое изучение значительной группы лиц, виновных в убийствах, грабежах, кражах и других общеуголовных преступлениях, показало, что им в гораздо большей степени, чем законопослушным гражданам, свойственны такие особенности, как слабая адаптированность, отчужденность, импульсивность, агрессивность. Они в целом хуже учитывают прошлый опыт, плохо умеют или вообще не умеют прогнозировать будущее.

     Некоторые исследователи выделяют также такие  общие для всех правонарушителей особенности как завышенное или  заниженное самоуважение, недостаточное  самопринятие, ослабленная саморегуляция, пренебрежение к нормам и традициям  общества, сознательное или неосознанное отношение к другому человеку, как к средству для достижения собственных целей, безответственность. Безответственность здесь понимается как так называемый внешний локус контроля, при котором человек убежден, что его успехи или неудачи являются результатом таких внешних сил, как везение, случайность, давление окружения, другие люди и т.п. В целом экстернальным людям чаще свойственны подозрительность, тревожность, депрессивность, агрессивность, конформизм, догматизм, авторитарность, беспринципность, цинизм, склонность к обману. У экстерналов преобладают такие качества, как эмоциональная неустойчивость, беспечность и небрежность, склонность к ненормативному поведению, эмоциональное восприятие действительности, неуверенность в себе, неэффективный самоконтроль, высокая напряженность.

     Ю.В. Чуфаровский  указывает на то, что отличие преступного поведения от правомерного коренится в системе ценностных ориентаций, взглядов и социальных установок, то есть в содержательной стороне сознания. Именно в координатах ценностно-нормативной системы личности и социальной среды, их взаимодействии надо искать непосредственные причины преступного поведения. Лица с тяжким преступным прошлым больше отличаются от среднего гражданина образом жизни, моральным уровнем и допускаемыми ими злоупотреблениями — мнение шведского криминалиста Х. Там. Ю.М. Антонян с соавторами в целом приводят сходные данные; преступники отличаются от законопослушных граждан нравственно-психологической спецификой. Можно предположить, что преступники далеко не всегда понимают, чего от них ждет общество и как они должны поступать в тех или иных ситуациях. У них отсутствуют побуждения к соблюдению социальных норм. Законопослушные группы испытуемых намного превосходят преступников по социально-позитивному отношению ко всем базовым ценностям, общему самоощущению, оценке смысла своей жизни. Преступники также более фаталистичны и меланхоличны, они крайне отрицательно оценивают прожитую жизнь, повседневные дела и жизненные перспективы, у них снижена потребность в саморегуляции и в дальнейших планах они предпочитают беззаботное существование. Но характеристики ценностно-нормативной системы, ее нравственных сторон авторы считают недостаточным для раскрытия сущности личности преступника и соответственно причин преступного поведения. И есть основания считать, что наличие тревожности, бессознательное ощущение призрачности и хрупкости своего бытия, опасение небытия качественно отличают преступника от непреступника и выступают основными причинами преступного поведения.

     В современном мире явление преступности рассматривается как социальное зло, и никто не ставит под сомнение необходимость борьбы с фактами  преступных проявлений. На протяжении веков и тысячелетий самым  распространенным реагированием со стороны государства на преступность являлась смертная казнь, но с лишением жизни преступников социальная проблема преступности не исчезала. Корни преступности стали искать не в строении черепа преступников, как это делал Ч. Ломброзо, а в социальных условиях развития человека, при этом ученые стали выяснять, что социальная среда  может способствовать преступлениям, а может и препятствовать им, так  как существует зависимость между  эффективностью социально-педагогической системы государства и уровнем  преступности в нем. В государствах, где культивируются позитивные социальные традиции, нормы морали, образовательная  деятельность, справедливые экономические  отношения, где создана эффективная  правоохранительная система, практически  нет условий для преступности и её роста. Гуманизация общественных отношений в государстве породила такой вид уголовного наказания, как лишение свободы, исполнение которого происходит в пенитенциарных учреждениях, являющихся определенным социумом для осуждённых.

     Социальный  аспект преступности неизбежно затрагивает  и педагогическую проблему – исправления  преступников. Технологическая проблема заключается в необходимости  в период отбытия уголовного наказания  в виде лишения свободы из человека, совершающего преступления, эффективно воспитать правопослушного человека, одновременно при этом решив и  проблему социализации личности, так  как преступное поведение является наиболее негативным типом асоциального поведения человека. Необходимость  концентрации усилий субъектов воспитательной работы в пенитенциарных учреждениях, оптимизации их деятельности, определения  воспитательных алгоритмов ставит перед  пенитенциарной педагогикой задачу технологизации всего исправительного  процесса, иначе говоря, задачу выработки  эффективных технологий, обеспечивающих процесс исправления осуждённых. На необходимость поиска унифицированных  воспитательных форм, методов и средств  воздействия на лиц, отбывающих уголовное  наказание, указывал профессор Ю.В. Гербеев.

     Такими  унифицированными формами могут  являться технологии воспитания осуждённых, которые также можно назвать  исправительными технологиями или  социально-педагогическими технологиями исправления осуждённых.В теории пенитенциарной педагогики проблема исправительных технологий практически не затрагивалась. Формами педагогического взаимодействия в пенитенциарных учреждениях занимались А.В. Буданов, М.П. Стурова, теорию исправительного  воздействия на различные объекты  в пенитенциарных учреждениях разрабатывали  Ю.М. Антонян, В.М. Алиев, А.Н. Волобуев, Е.Б. Галкин, В.П. Голубев, А.И. Капунник, А.С. Крылов, Ю.Н. Кудряков, В.В. Кулинич, В.В. Лебедев, Е.В. Побрызгаева, В.И. Поздняков  и др. Несомненный вклад в технологизацию исправительного процесса внес А.С. Макаренко, который, не употребляя понятие "технология", фактически в своей  концепции "система перспективных  линий" ("теория завтрашней радости") разработал стимулирующую технологию с этапами ближней, средней и  дальней перспектив. "Воспитать  человека, – говорил Макаренко, –  это значит воспитать у него перспективные  пути, по которым располагается его  завтрашняя радость – истинный стимул в жизни человека. Даже самый никчемный  человечишка, если видит перед собой… пусть и самую скромную перспективу… начинает и себя раскладывать по определенным этапикам, веселее смотрит вперед…".

     "Технология" означает в переводе с греческого "techne" – искусство, мастерство, ремесло, "logos" – слово, понятие,  учение.Под технологией исправления  следует понимать совокупность  социальных и педагогических  средств, обеспечивающих наиболее  эффективное исправление осуждённых.В  практической деятельности педагог  может добиться значительных  успехов на основе индивидуального  мастерства, таланта, интуиции, однако  если вся его деятельность  будет основана только на индивидуальности, то с уходом такого педагога  может рухнуть и вся его  система воспитания.

     Технология  подразумевает коллективное мастерство, когда результат достигается  благодаря усилиям всего коллектива сотрудников, использующих необходимые  знания о воспитательном процессе на технологическом уровне.Рассматривая отличия технологии от методики, профессор  А. Кушнир, в частности, отмечает, что  технология отличается своей воспроизводимостью результатов, отсутствием многих "если": если талантливый учитель, талантливые  дети, богатая школа... Уже стало  привычным, что методика возникает  в результате обобщения опыта  или изобретения нового способа  представления знаний. Технология же проектируется исходя из конкретных условий и ориентируется на заданный, а не предполагаемый результат. Технолог опирается исключительно на хорошо известные, апробированные, обоснованные, не вызывающие сомнения факты. Технолог не экспериментирует, он имеет дело с точно предсказуемым результатом.Технологизация исправительного процесса заключается  прежде всего в создании социально-педагогической системы пенитенциарного учреждения, так как технологичность –  это внутреннее качество любой педагогической системы, определяющее её возможности  и подчиненное строгой организационной  логике.

     На  сегодняшний день почти все цивилизованные страны пришли к тому, что лишение  свободы как карательная мера в конечном итоге для личности и общества не эффективна. К этому  выводу они пришли не в силу своих  национальных или иных особенностей, а в силу извлечения уроков из истории  борьбы с преступностью. За последние 200 лет в таких странах, как  Швеция, Япония были опробованы различные  тюремные системы, и они на практике убедились, что лучше заниматься исправлением преступника не в условиях изоляции от общества, а в среде  естественного обитания человека. И  в настоящее время в Германии к штрафам приговаривается до 80 % от общего числа осужденных, а  в Японии в общей структуре  наказания штраф занимает 95 %. Таким образом, и наш собственный опыт, и опыт других стран показывает ошибочность и неоправданность широкого применения лишения свободы. Нам надо отказаться от мысли, что самым эффективным средством исправления преступников является обязательная изоляция их от общества. Негативные последствия тюремного заключения таковы, что необходимо прийти к выводу о том, что лишать свободы человека по приговору суда можно только в исключительных случаях, когда другие меры уголовно-правового воздействия не будут иметь должного эффекта.

          Более того, профессор Моника Платек предлагает рассматривать наказания, не связанные с лишением свободы, не в качестве альтернативы, а в качестве обычных решений. К такому выводу пришли в г. Стромсунд (Швеция) в 1966 году, когда впервые в истории представители всех заинтересованных сторон, включая политиков, потерпевших, местных активистов, тюремных служащих и самих заключенных обсуждали вопросы тюремной реформы. Все они согласились с тем, что первым шагом будет смещение фокуса с тюремного заключения, превращение его в наказание, используемое в качестве крайнего средства.

     Применение  наказаний, не связанных с лишением свободы, имеет большое социальное значение. Люди, по отношению к которым  будут применяться альтернативные наказания, не попадут в места  лишения свободы, следовательно, будут  защищены от негативного влияния  тюрьмы, сохранят социально полезные связи и жизненную перспективу.

     Таким образом, опираясь на понимание личности как социального качества человека, можно сказать, что личность преступника  выражает своеобразие социального  качества человека, виновно совершившего уголовно наказуемое деяние. Специфическая  сущность личности преступника заключается  в особенностях его психического склада, которые выражают собой внутренние предпосылки антиобщественного  поведения, а также определяют индивидуальные особенности юридически значимого  поведения, связанного с правовым положением лица, совершившего преступление. Цель исправления осуждённых продиктована потребностями общества в безопасных условиях жизнедеятельности, реальной возможности реализации прав и свобод человека, и в этой связи возникает  проблема технологизации воспитательного  процесса в пенитенциарных учреждениях.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     1.3 Задачи и факторы  ресоциализации в  рамках социально-педагогической  работы с лицами, отбывшими наказание  в учреждениях. 
 

      Человеческая  натура - это не сумма врожденных, биологически закрепленных побуждений, но и не безжизненный слепок с матрицы  социальных условий; это продукт  исторической эволюции в синтезе  с определенными врожденными  механизмами и законами.

      Современная пенитенциарная деятельность зарубежных цивилизованных стран о необходимости  следовать примеру которых мы так много говорим так же базируется на теории исправления.

      Бывший  министр юстиции США Р.Кларк  по этому поводу писал: «Современные исправительные учреждения должны ставить  перед собой цель социального  восстановления. Этой цели должны быть подчинены все прочие соображения. Социально восстановить личность - значит дать человеку здоровье..., дать ему образование, профессиональную подготовку, сформировать его мировоззрение...

      В конце 50-х начале 60-х годов в  США получила широкое распространение  медицинская модель социальной помощи. Пенитенциарные заведения стали  «исправительными институтами». В системе  работы тюрем был введен целый  ряд программ индивидуальной и групповой  психотерапии. Охранники получили статус «консультантов». Были расширены программы  профессионального и общеобразовательного обучения, широкое распространение  получили неопределенные приговоры (освобождение заключенных определялось до момента, когда их можно было считать реабилитированными). «Исправительные меры» стали  исходить из попытки переделать человека, а не сломать характер заключенного.

      В начале 50-х годов бихевиористическая теория нашла применение в клинической  практике модификации поведения  осужденных (заключенных). Психотерапевты этого направления руководствуются  положением о том, что любые психические  и эмоциональные расстройства являются определенным видом неадаптивного  поведения,  т.е. неадекватного по своему содержанию  по отношениям к  требованиям действительности и  возникающие в результате закрепления  тех или иных реакций, привычек.

      Метод модификации  начал  рассматриваться  в  качестве  того конкретного  механизма,  который  должен  помочь не только исправлять, но и формировать  заданное поведение людей.

      О том, что представляет собой модификация  поведения на практике свидетельствует  «программа отработки контрольных  блоков», которая нашла выражение  пресловутом эксперименте в области  модификации поведения в тюрьме особого режима в Эригоне (штат Иллинойс). В камерах «контрольного блока» содержались в полной изоляции 72 заключенных, которые по мнению властей  были слишком «трудными» для обычных  тюрьм. Заключенные были изолированы  в них от всяких  контактов,  им не разрешалось ни работать, ни читать, запрещались переписка и визиты. Все это обычное для остальных  заключенных,  здесь считалось  «привилегиями», которые надо было «заработать» как поощрение.

      Национальная  комиссия не только подтвердила практику применения таких «программ реабилитации», но и распространила ее в ряде других тюрем.  Она признала также, что  «большинство заключенных содержится в таких блоках длительные сроки».