Уголовная ответственность за получение взятки

Стремление чиновника обогатиться как признак получения взятки: юридико-технический аспект. Вопрос о том, является ли корысть обязательным признаком получения взятки, имеет юридико-технический, системный и содержательный аспекты, первый из которых следует из необходимости исследовать содержащиеся в тексте ст. 290 УК термины. Возможно ведь, что законодатель указал на корыстный мотив получения взятки, используя необычный технический прием. Подобное исследование обычно представляет собой доступный юристу, несколько поверхностный с позиций семантики, грамматический анализ слов и фраз, к которым из текста закона следует отнести словосочетания "получение взятки лично" и "выгоды имущественного характера".

На первый взгляд, раз статьей 290 предусмотрено получение взятки должностным лицом лично, это означает, что именно сам чиновник должен обогатиться за счет незаконного принятия им ценностей или имущественных услуг. Вместе с тем использование слова "лично", как представляется, имеет, по замыслу законодателя, иной смысл. Законодатель, используя словосочетание "получение взятки лично или через посредника", делая тем самым, в общем-то, лишнюю оговорку, хотел лишь подчеркнуть: взяткой признается получение ценностей, имущественных выгод как непосредственно от взяткодателя, так и от посредника.

Также и термин "выгоды имущественного характера" обозначает не субъективный (стремление, побуждение), а объективный признак получения взятки, на что ясно указал Пленум Верховного Суда РФ, отграничив такие выгоды от имущества и отнеся к ним услуги и работы, оказываемые безвозмездно, но подлежащие оплате (п. 9 Постановления от 10 февраля 2000 г. "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе"). В итоге мы приходим к выводу о том, что прямого указания на желание чиновника обогатить себя или близких ему лиц в тексте уголовного закона нет.

Стремление чиновника обогатиться как признак получения взятки: системный аспект. Утверждение об обязательности корыстного мотива при получении взятки обосновывается признанием ст. 290 специальной нормой по отношению к ст. 285 УК[82]. Но является ли получение взятки специальным случаем должностного злоупотребления?

Сторонники взгляда на соотношение ст. ст. 285 и 290 УК как общей и специальной норм исходят из того соображения, что при получении взятки чиновник приобретает имущественную выгоду благодаря своему должностному положению. Это совпадает с пониманием получения взятки как вида коррупции, состоящего в незаконном использовании физическим лицом своего должностного положения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения выгоды в виде денег, ценностей, иного имущества или услуг имущественного характера, иных имущественных прав для себя или для третьих лиц[83].

Такое понимание, допустимое для целей определения коррупции, не может, однако, применяться при разрешении вопроса о соотношении получения взятки и злоупотребления должностными полномочиями, поскольку основано на прежнем содержании нормы об ответственности за должностное злоупотребление. Ранее, в ст. 170 УК РСФСР 1960 г., под ним понималось злоупотребление властью или служебным положением, что значительно шире, нежели злоупотребление должностными полномочиями[84]. С учетом нового содержания нормы об ответственности за должностное злоупотребление правильней точка зрения В. Боркова, который пишет: "Получение взятки для чиновника становится возможным благодаря его должностному положению. При этом он явно выходит за пределы своей компетенции и совершает такие действия, "которые никто и ни при каких обстоятельствах не вправе совершить". На этом основании автор признает получение взятки специальным случаем не злоупотребления полномочиями, а превышения полномочий[85]. Что же касается превышения полномочий, то это деяние не обязательно совершается из корыстных побуждений.

Представляется, однако, что получение взятки нужно рассматривать как специальный случай и должностного злоупотребления, и превышения должностных полномочий, но исходить при этом из того, что при принятии чиновником незаконного вознаграждения он использует вопреки интересам службы довольно специфические для должностного лица полномочия по принятию ценностей в связи с занимаемой им должностью и выполняемыми обязанностями по службе.

Такими полномочиями чиновник может обладать, в частности, в силу закрепленного в п. 6 ч. 1 ст. 17 ФЗ от 27 июля 2004 г. "О государственной гражданской службе Российской Федерации" положения, предоставляющего служащему право получать подарки в связи с протокольными мероприятиями, со служебными командировками и с другими официальными мероприятиями[86]. При этом в силу установленного в том же пункте правила и согласно п. 2 ст. 575 ГК РФ данное право не обязательно сопровождается обязанностью передать подарки в государственный орган, в котором служащий замещает должность гражданской службы; следовательно, при определенных обстоятельствах чиновник может подарок принять. Такое право у него возникает: а) если стоимость ценностей не превышает 3-х тыс. руб.; б) их передачу служащему можно расценить в качестве обычного подарка. Расценить же эти действия как обычный подарок можно, только если вознаграждение (или соглашение о нем) не имело характера подкупа, не обусловливало соответствующее, в том числе и правомерное, поведение должностного лица и если вознаграждение не передавалось лицу за незаконные действия (бездействие)[87].

Исходя из этого составом получения взятки не охватывается и, стало быть, является правом (полномочием) государственного гражданского служащего, в том числе и должностного лица, принятие подарка, стоимость которого не превышает 3-х тыс. руб., в том числе и в связи с совершением должностным лицом действий (бездействия) в пользу дарителя, если передача ценностей не обусловливала указанные действия (бездействие) и они совершались в пределах предоставленных должностному лицу полномочий, т.е. были законными. Например, не будет взяткой получение должностным лицом, находившимся в командировке с заданием проверить работу периферийного филиала, надлежащим образом выполнившим командировочное задание и не выявившим в этой работе нарушений, в виде благодарности от сотрудников филиала сувенира стоимостью менее 3-х тыс. руб. А вот принятие им в связи с этим подарка - в собственность - заведомо большей стоимости станет незаконным вознаграждением, взяткой-благодарностью, хотя это вознаграждение и не оговаривалось заранее, не обусловило совершение им законных действий.

Таким образом, принимая в качестве взятки - не обычного подарка! - ценности, представитель власти, замещающий государственную должность, или, скажем, государственный гражданский служащий, обладающий признаками должностного лица, использует указанное полномочие, но в отсутствие предусмотренных законом оснований, условий для их реализации. Собственно, в этом и состоит признак объективной стороны должностного злоупотребления, на что наконец обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ.

"Как злоупотребление должностными полномочиями должны квалифицироваться действия должностного лица, которое из корыстной или иной личной заинтересованности совершает входящие в круг его должностных полномочий действия при отсутствии обязательных условий или оснований для их совершения": п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий". Обоснование этого нового взгляда на должностное злоупотребление проведено П. Яни в статье «Разграничение должностного злоупотребления и превышения должностных полномочий» опубликованной в 2007 году в журнале «Законность»[88].

Если же статус должностного лица ни при каких обстоятельствах не предусматривает получения в собственность ценностей в связи с занимаемой им должностью и выполняемыми обязанностями по службе, то принятие чиновником взятки, как и указывает В. Борков, следует признать частным случаем не использования полномочий вопреки интересам службы, а превышения полномочий в виде совершения действий, которые никто (в смысле - это должностное лицо) и ни при каких обстоятельствах не вправе совершать[89].

Итак, мы заключили, что в большинстве случаев принятие взятки - частный случай совершения должностным лицом действий, входящих в круг его полномочий, но при отсутствии оснований, условий для реализации соответствующих полномочий. Однако указанные действия являются также и одним из видов превышения должностных полномочий[90], и если совершение таких действий влечет предусмотренные законом общественно опасные последствия, то содеянное квалифицируется по ст. 285 либо ст. 286 УК в зависимости от наличия либо отсутствия мотива корыстной либо иной личной заинтересованности[91].

Следовательно, вывод, к которому мы пришли, не позволяет поддержать ту точку зрения, что получение взятки всегда является специальным случаем корыстного должностного злоупотребления. Поэтому оспариваемое нами утверждение нельзя признать аргументом в пользу положительного ответа на вопрос о том, обязательно ли корысть является признаком взяточничества.

Остается применять закон по его смыслу, а такая трактовка используется правоприменителем, когда она прямо не следует из текста закона и даже, как в нашем случае, из систематического толкования нормы.

Стремление чиновника обогатиться как признак получения взятки: содержательный аспект. Итак, теория и правоприменительная практика, в общем довольно бездоказательно, пришли к выводу о том, что корыстный мотив является обязательным признаком получения взятки. По одному из дел о получении взятки Верховный Суд высказался так: "по смыслу закона получение взятки - преступление, совершаемое из корыстных побуждений, когда должностное лицо сознает, что материальные ценности ему переданы как взятка за совершение определенных действий, входящих в его служебные полномочия, в интересах взяткодателя"[92].

В чем же состоит корыстный мотив? Согласно п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. "О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе", к получению взятки следует относить не только принятие ее самим должностным лицом, но и предоставление имущественных выгод в виде денег, иных ценностей, оказания материальных услуг родным и близким должностного лица с его согласия либо если он не возражал против этого и использовал свои служебные полномочия в пользу взяткодателя.

Также о позиции высшего судебного органа относительно содержания такого мотива мы можем судить, например, по Постановлению Президиума Верховного Суда по делу Иванова, который, работая в должности старшего участкового инспектора милиции общественной безопасности, выявив в торговой палатке частного предпринимателя К. нарушения правил торговли, за непринятие предусмотренных законом и входящих в его полномочия мер предложил передать ему и принял от К. жалюзи и обои, которые использовал для обустройства своего кабинета на опорном пункте. Изменяя квалификацию со ст. 290 на ст. 285 УК, Президиум Верховного Суда указал, что по смыслу ст. 290 как получение взятки следует квалифицировать действия должностного лица, когда имущественная выгода была предоставлена ему или его близким, если он не возражал против этого или вымогал взятку и использовал свои полномочия в пользу взяткодателя. Из приговора же суда видно, что Иванов использовал полученное от К. имущество не в личных целях, а для благоустройства своего служебного кабинета[93].

Приведенные решения показывают, что корыстный мотив при взяточничестве высший судебный орган видит в стремлении должностного лица обогатить либо себя самого, либо близких ему лиц, к числу которых лиц юридических, однако, Верховный Суд не относит, как не включает юридических лиц в число близких уголовно-процессуальный закон, раскрывающий понятие близкого лица.

Узкий взгляд на содержание корыстного мотива при получении взятки разделяется и в науке. Б. Волженкин, как и ряд других юристов, исследующих признак корыстного мотива в основном применительно к квалификации хищений, понимал его как желание виновного получить в результате изъятия имущества материальную выгоду для себя, либо для соучастников, либо для близких ему лиц[94]. Применительно же ко взяточничеству ученый писал, что при обогащении указанных третьих лиц удовлетворяется корыстный интерес самого взяточника, а потому "принятие с ведома должностного лица незаконного вознаграждения за соответствующее его поведение членами семьи данного должностного лица или иным близким ему лицом, о материальном благополучии которых он считает себя обязанным проявить заботу, образует оконченное взяточничество"[95].

Получение возможности распорядиться имущественными благами вне зависимости от того, становится ли лицо на какое-то время фактическим обладателем этих благ, следует расценивать как принятие имущественных благ самим чиновником.

Увы, при квалификации взяточничества - в отличие от решения данной проблемы применительно к уголовно-правовой оценке хищений - практика и теория едины в узком понимании корыстного мотива. Как сторонник такого узкого подхода Б. Волженкин поддерживал позицию И. Клепицкого, состоящую в том, что принятие должностным лицом ценностей в общественных или государственных интересах нельзя рассматривать в качестве взяточничества. В качестве примера эти ученые ссылаются на случай, когда руководитель государственного учреждения принимает от коммерческой организации компьютерное оборудование или оргтехнику, необходимые для эффективной работы учреждения, обещая предоставить этой организации определенные преимущества[96].

Данная точка зрения, как мы видим, соответствует позиции И. Карпова, высказанной им при анализе двух приговоров, в которых суд, оправдывая лиц, обвинявшихся в получении взяток, сослался на то, что ценности были получены должностными лицами не для удовлетворения личных, корыстных интересов, а, в первом случае, директором школы - для нужд школы и, во втором, замглавы администрации района - для оплаты незапланированных мероприятий по организации досуга иностранной делегации, прибывшей по официальному приглашению на День города. И. Карпов приходит к выводу: "спонсорская" помощь, передаваемая пусть и через должностное лицо, органу власти, учреждению в связи с совершенными действиями (бездействием) чиновника в пользу спонсора, не является взяткой, только если должностное лицо планировало использовать и использовало эту помощь в законных интересах органа или учреждения (далее для краткости будем говорить об учреждении), а законность таких интересов определяется их соответствием целям деятельности. Значит, чтобы принятие этих средств нельзя было расценить как взятку, планируемое чиновником расходование средств должно обеспечивать указанную законную деятельность.

С учетом этого И. Карпов заключает, что организация юбилеев, иных развлекательных мероприятий, на проведение которых директор школы собирался истратить полученные средства, ни в коей мере не направлена на решение целей и задач, предусмотренных уставом образовательного учреждения, равно как не соответствуют целям деятельности органа власти развлекательные мероприятия для иностранной делегации, в которых к тому же оправданный по обвинению во взяточничестве замглавы администрации лично принимал участие. Из такого подхода следует тот вывод, что в указанных случаях принятие чиновником ценностей, пусть и не для себя лично, образовывает состав получения взятки.