Социальные сети

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 10 Апреля 2012 в 10:23, дипломная работа

Описание

ВВЕДЕНИЕ
За последние несколько десятилетий новые коммуникационные технологии стали причиной многочисленных изменений в повседневной жизни. Уже, начиная с 1980-х годов, в нашу жизнь прочно вошли электронная почта, видеоконференции, голосовые сообщения, голосовая почта и другие современные коммуникационные технологии. В 1990-е годы мы в полной мере ощутили на себе воздействие Internet, предоставившего новые возможности для связи и общения людей как между собой, так и со всемирной базой данных, и в результате коренным образом изменившего нашу жизнь.

Содержание

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. МЕДИЙНОСТЬ КАК ФАКТОР СОЦИАЛЬНОГО ВЛИЯНИЯ
1.1. Возникновение и характеристика «новых» медиа: медиа в эпоху постиндустриализма
1.2. «Новые» медиа как фактор модернизации СМИ
1.3. Влияние СМИ на формирование ценностной ориентации общества
ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ КАК ФАКТОР ПОСТРОЕНИЯ НОВОЙ СОЦИАЛЬНОСТИ
2.1. Социальные сети как феномен общества: теоретический аспект
2.2. Социальная сеть как социологическое и web-понятие
2.3. История развития социальных сервисов Интернета
2.4. Социальные сети: достоинства и недостатки (краткое сравнение основных социальных сетей Рунета)
2.5. Реклама в социальных сетях
ГЛАВА 3. СПЕЦИФИКА СУЩЕСТВОВАНИЯ БЕЛОРУССКИХ СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ
3.1. Специфика существования сети Интернет в Беларуси
3.2. Обзор белорусских социальных сетей
3.3. Сравнительный анализ белорусских блоггинговых сетей – Inf.by и Ludi.by
3.4. Реклама в белорусских социальных сетях
ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работа состоит из  1 файл

социальные сети.doc

— 1.73 Мб (Скачать документ)

Тот факт, что «новые» медиа определяются в связи с «интерактивностью», «цифровыми форматами» критически настроенные теоретики склонны интерпретировать как определенный набор слов, жестко привязаный к политическим дискурсом медиа- и бизнес-элиты, в центре внимания и экономических интересов которых находятся технологические темы и проблемы конвергенции. В данном случае необходимо вести речь о новой культурной индустрии, которая зависит не столько от глобальной экспансии коммуникаций, сколько от национального и локального содержания информации. Так продолжается экспансия культурной индустрии в мир повседневности. Вторжение крупного медиа-капитала в обыденную жизнь происходит не только в виртуальных пространствах. Гиганты американского медиа-бизнеса обживают центры мегаполисов, размещая на сцене городов огромные медиа-объекты и развлекательные центры, которые призваны, согласно их официальным стратегиям, «разрушить стену между культурами, развлечением и совершением покупок, удовольствием и доходом, зрителем и зрелищем» [6]. Особенность этой бизнес-стратегии виртуализации в том, что подобные развлекательно-торговые центры организуют публичное пространство и пытаются вытащить людей из своих приватных / домашних электронных бункеров.

Бесспорным социокультурным фактом является и то, что «новые» медиа совершили переворот в развлекательной (популярной) культуре (от домашних и сетевых компьютерных игр до гигантской фабрики кино- и видеоспецэффектов – империи виртуальных удовольствий Дж. Лукаса) и способствовали ее глобальному распространению и усилению ее доминирующей роли. Институциальные проблемы функционирования индустрии культуры в жестких рамках техноэкономического детерминизма приобретают иной ракурс в мире повседневной жизни. В культуриндустрии происходит реверсия технологии и культурных практик: технологические средства развлечений проникают в мир повседневного опыта (дома, бары и кафе, развлекательные центры), который, в свою очередь, накладывает ограничения и регулирует социализацию технологий – так технология трансформируется в культуру и социальные практики. Таким образом, изменяется ландшафт опыта в целом: техники удовольствий все более сливаются с дискурсивным моделированием досуга и развлечений, а использование знания превращается в использование удовольствий с помощью знания, производящего удовольствия (знания-как-удовольствия). Возникает особая точка приложения дискурса «новых» медиа – мир развлечений, «знание / удовольствие», «популярная культура», созданная технологической машиной производства удовольствий.

«Новые» медиа включаются в мир повседневности на уровне обыденного языка, на уровне пользователя – обычного человека, непрофессионала и его участия в социальном конструировании новых цифровых коммуникаций. Обычные люди активно интерпретируют технологии и тем самым демократизируют и гуманизируют их. Эмпирические исследования показывают, что при использовани Интернет-общения (по электронной почте, на Интернет-форумах, для поиска работы или общения с родственниками, живущими на другой стороне планеты), не происходит десубъективации и отрыва от биографических нарративов. Более того, в отношении традиционных институтов у людей возникает ощущение более легкого и реального доступа к ним через Интернет, к разговору, к обращению, к стимулированию решения проблем. «Новые» медиа стимулируют социальную интерактивность. Как следствие такого наращивания прозрачности, реальная отчужденность и закрытость институтов преодолевается виртуально, что свидетельствует о реальной демократизации. По мнению Д. Нормана, широко известного в мире разработчиков компьютерной техники, границы подобной ассимиляции «новых» медиа в повседеневности можно установить технологически. Причем таким образом, что компьютер «растворится» в обыденной жизни, станет невидим и еще более функционален как идеальный раб [6].

На уровне пользователя / потребителя возникает еще одна показательная ситуация, когда мультимедиа продукция (компьютерные игры, музыкальные и видеоколлекции, справочники и пр.) оценивается преимущественно с точки зрения культурной релевантности ее содержания, а не формальной перцепции «медиа». Конкретный пользователь покупает содержание: такую-то игру или музыкальный сборник для воспроизведения на компьютере. Обмен информацией важен, но не менее важно то, что именно содержится в обмене. Популярная в России электронная энциклопедия «Кирилл и Мефодий», к примеру, – это не просто цифровой медиум, а некоторое национально значимое знание в виде потребительски значимого продукта. Таким образом, «новые» медиа. способствуют обогащению культурного опыта людей.

Обсуждая возможности «новых» медиа относительно выполнения ими миссии генераторов и гарантов общественно-исторического прогресса, можно выделить такие, безусловно, прерогативные атрибутов их технологического потенциала, как [10]:

1) высокий уровень автоматизации важнейших звеньев системы поиска, хранения, выдачи и распространения информации с помощью недавно изобретенных и постоянно совершенствующихся устройств, нацеленных на компьютеризированную организацию управления процессами обретения нужных знаний;

2) качественное изменение роли автоматизированных сетей, превращающихся из пассивных проводников сообщений в организаторов управления поиском и доставкой любой искомой информации;

3) переход от «линейных» принципов массового распространения информации «по вертикали» сверху-вниз (из центров к периферии) к «горизонтальным» индивидуализированным формам межточечных, межпунктовых, прямых связей;

4) усиление роли мобильных структурных факторов организации процессов поиска заказанной информации и управления им в целях достижения большей оперативности, скорости, гибкости и результативности в преодолении препятствий в трафике;

5) создание условий для безграничного распространения вездесущих информационных потоков с аурой гиперреальности, привлекающей пользователей ощущениями непосредственной сопричастности к виртуальному пространству этих потоков, отличающихся жизнеподобием имиджей и свободой интерактивного включения в процессы их создания, интерпретации, переосмысления и реконструкции, благодаря которым информационные тексты становятся плодами интертекстуальности, внося разнообразие в их содержание и функции;

6) исключительная гибкость, «бестелесность» и «отключаемость» дисплейных изображений, обладающих почти неограниченными возможностями вариативности для конструирования различных гипертекстов

Но каковы особенности и перспективы сопряженности всех этих инструментально-технических качеств новых медиа с их социально-культурной инфраструктурой? Каковы сопутствующие им социально-культурные противоречия, парадоксы и вызовы реальности?

При ответах на эти вопросы нужно проследить связи между технологическими новациями в средствах и системах связи с переменами в экономике, выражающимися в постепенном переходе от принципов фордизма, характерных для потребительского общества с массовым производством стандартизированной товарной продукции (включая и товары для массовой культуры) к постфордистским установкам на более гибкие индивидуализированные подходы к свободному развитию рыночной экономики в условиях грядущего информационного общества с «сетевой логикой» [11] жизнедеятельности всех его сфер – от политики, индустрии и финансов до науки, образования и культуры. Под сетевой логикой подразумевается повсеместное использование новых медиа для оперативных коммуникаций между мобильными структурами хозяйственной и общественной деятельности, которые могут не замыкаться в границах национальных государств и быть свободными от их жестких форм контроля, подчиняясь меняющимся требованиям на модные и ходовые товары, заинтересованность в которых определяет рынок и обслуживающая его система эффективных рекламно-информационных служб. Громоздкие стабильные формы прежних фабрично-заводских организаций труда, подчиняясь сетевой логике, должны модернизироваться, чтобы шире использовать свободный режим рабочего дня (flextime) и внештатную работу (free-lance) при найме рабочей силы в соответствии с требованиями на заказную продукцию и те или иные услуги. Это может провоцировать безработицу и миграцию, но коррелируется с принципами постфордизма в экономике, применяющей компьютерно-информационные средства свободных электронных связей (electronic freelance) не только в производственных целях, но и для контактов с финансовыми и торговыми организациями, что усиливает процессы интеграции и монополизации электронно-медийного капитала и его кластеризации в крупных наднациональных мультимедийных корпорациях.

На идейном уровне такие процессы поддерживаются концепциями неолиберализации рынка, дерегулирования деятельности масс-медиа и максимальной маркетинизации распространяемой по их каналам информации. С достаточной очевидностью это проявляется в стремлениях к увеличению информационного времени и пространства для рекламы прежде всего самой компьютерной техники и ее программного обеспечения, а более откровенно – в попытках изощренной «товаризации» понятий современной популярной культуры, ассоциируемых с покупками модных косметических средств, костюмов, дискетных репродукций с записями хит-парадных представлений, блок-бастерских фильмов или печатных бестселлеров, а также с модными стилями речи, поведения и образа жизни, предполагающего отдачу значительного времени общению с компьютерной техникой.

Одной из особенностей развития «новых» медиа является «беспрерывная гибридизация существующих технологий и инноваций во взаимосвязанных между собой технических и институциональных сетях» . К такому выводу противников технократизма подводит убеждение в том, что «новомедийные технологии оказывают формирующее воздействие и сами формируются под воздействием социальных, экономических и культурных контекстов». Поэтому и «гибридизация создает нестабильный социотехнологический ландшафт, побуждающий исследователей относиться к системам и их использованию как к движущимся мишеням» [40, с.8].

Такая позиция, естественно, активизирует поиски глубинных причин этой нестабильности, проявляющихся в различных противоречиях, парадоксах и вызовах реальности, которые сопровождают продвижение «новых» медиа на фронтальные рубежи социально-исторического прогресса и поэтому нуждаются в своевременном научном исследовании. Тщательному рассмотрению подвергается роль «новых» медиа в сохранении и развитии демократических устоев гражданского общества и его культуры. Полемические разногласия возникают между сторонниками техно-инструментального подхода к компьютерным средствам связи и фетишизации создаваемых с их помощью иллюзий виртуальной свободы личности и их противниками, полагающими, что такие подходы ведут к эскапизму, а истинно демократические права и свободы, экономически обусловленные и политически узаконенные, следует искать в объективной реальности общественной жизни.

В современном мире есть немало стран, в конституциях которых на политическом уровне демократические права и свободы декларируются, но полностью не гарантируются в материально-экономическом отношении. Неравенство между бедными и богатыми гражданами, между высокоразвитыми и слаборазвитыми странами остается, и это предопределяет отсутствие реального равного доступа ко многим благам цивилизации, включая и «новые» медиа. Возникает ситуация, получившая в коммуникативистике название «цифрового раскола», или «информационного разрыва», между имеющими возможность приобретения новой цифровой техники информационных связей и не имеющими.

Статистика констатирует, что в начале XXI в. Интернетом пользовались 304 млн человек, из которых 136 млн – жители США и Канады, 83 млн – жители Европы, 69 млн – жители Азии и тихоокеанских государств, 11 млн – жители Южной Америки, 3 млн – Африки и 2 млн – Ближнего Востока. Социодемографический анализ этих данных подтверждает наличие «глубоких различий между высокоразвитыми и слаборазвитыми странами и четко очерченный профиль пользователей: во всех странах средний пользователь - мужчина в возрасте от 30 до 45 лет с университетским образованием и высоким социоэкономическим статусом» [32, с.58].

Налицо парадоксальное явление: в инструментальном отношении новые медиа способны распространять любую информацию и оказывать различные коммуникативные услуги повсеместно и в безграничных объемах, обещая демократические принципы пользования этими благами всем, кто пожелает, а социально-историческая реальность такова, что большая часть землян не может ими обладать из-за отсутствия доступа не только к этим новейшим достижениям техники, но и к таким традиционным средствам связи, как телефонные способы проводных коммутаций. Вступая в спор с технократами, уповающими на панацейные возможности «новых» медиа, а равно и с постмодернистскими идейными установками на поиски свободы и самоутверждения личности в виртуальном «киберлибертарианизме», сторонники социокультурных подходов призывают искать выход из этой создавшейся парадоксальной ситуации в преодолении реальных общественно-исторических причин «цифрового раскола», коренящихся в материально-экономическом неравенстве граждан, народов, стран и регионов и ведущих к «опасности образования электронных островов и гетто» [35, c. 374].

В ходе обсуждений этой проблемы многие современные коммуникативисты, культурологи, социологи склонны к признанию необходимости объединения усилий всех компетентных специалистов, общественных деятелей и организаций в целях разработки программ ликвидации «цифрового раскола» всеми возможными способами, вплоть до поощрения деятельности «информационных брокеров» из штатных сотрудников библиотек и киберкафе, способных помогать людям с ограниченным образованием отправлять и получать электронную информацию [35, c. 374]. Хотя и на этом пути не исключены возможности попадания под влияние технологического детерминизма при безудержном утилитарном увлечении модной техникой и игнорировании сути распространяемой информации. Об этом постоянно заботятся противники сплошной коммерциализации СМИ и подчинения их рекламным интересам бизнеса в ущерб публичной сфере и социально-культурным функциям различных медиа, включая и новейшие.

Наступление на публичную сферу ведется с разных сторон, но более всего из стана защитников принципов неолиберализации СМИ, готовых в интересах «рыночного фундаментализма» к полному отождествлению информации с товаром, и от идеологов постмодернизма, усматривающих в новых медиа воплощение своих концепций виртуального самоутверждения личности путем вседозволенной плюрализации ее ролевых ипостасей и перевоплощений независимо от требований реального бытия.

Изучая такие позиции, защитники публичной сферы в современном информационном пространстве утверждают, что как коммерциализация СМИ, так и их «сверхперсонализация» в «новых» медиа в концепциях постмодернистов вкупе с восторженными оценками «виртуальных сообществ» вместо тех, которые существуют в реальной действительности, должны подвергаться критике не только в научных трудах коммуникативистов, но и в деятельности специалистов по распространению медиаграмотности, необходимой для обретения с помощью медиа подлинных знаний и умения сопротивляться манипуляциям с информацией, мешающим «воспитанию хороших граждан, способных убежденно и компетентно принимать участие в жизни общества», понимая, «как надо использовать медиа в качестве средств для общественных коммуникаций и перемен», для «развития образования, демократического самовыражения и социального прогресса. Таким образом технологии, способные уничтожать партисипационную демократию путем превращения политики в медиазрелища и сражения между имиджами и путем превращения зрителей в культурных зомби, могут также использоваться и для оказания помощи при воодушевлении демократических дебатов и участия в них» [36, c. 93-94.].

Информация о работе Социальные сети