Эволюция взглядов на конкуренцию западных экономистов

Первой преодолеть этот разрыв попыталась Джоан Робинсон. Прежде всего она четко выделила сферу анализа, дав определение  отрасли, продолжающее и до сих пор  лежать в основе теории организации  рынков. Отрасль (в современной терминологии это скорее рынок, впрочем различие между отраслью и рынком носят  технологический характер и не всегда выделяются) – это «группа фирм, производящих одноименный товар», то есть товар и его ближайшие  всевозможные субституты[11].

Со времен Робинсон приживается наименование «совершенная конкуренция» в противоположность  другой организации рынка – несовершенная  конкуренция. Робинсон признает многообразие поведенческой активности фирм. Это  не только конкуренция и монополия  как считалось до этого, но и разные другие варианты рыночной власти –  конкуренция между производителями  дифференцированного продукта и  ценовая дискриминация. С тех  пор утверждается представление  о том, что конкуренция может  существовать и при наличии у  фирм рыночной власти, что собственно и означает термин «несовершенная конкуренция».

Робинсон указывает, что «различие между совершенной  и несовершенной конкуренцией, как  очевидно, представляет собой лишь различие между однопорядковыми  явлениями.»[12]

Робинсон указала  и обосновала связь между совершенной  конкуренцией и ценовой эластичностью  рыночного спроса фирмы, что в  свою очередь позволило ей добавить новые характеристики к данной модели рынка.

«Совершенная  конкуренция преобладает тогда, когда спрос на продукцию каждого  производителя абсолютно эластичен. Отсюда следует, во-первых, что число  продавцов велико и объем производства любого из них составляет ничтожно малую долю от общего выпуска данной продукции; во-вторых, что все покупатели находятся в одинаковом положении  в отношении возможности выбирать между конкурирующими продавцами, так  что на рынке господствуют отношения  совершенной конкуренции.»[13]

К несомненным  достоинствам модели рынка Робинсон можно отнести допущение ею, правда, только в весьма теоретической и  абстрактной форме, множественности  рыночного равновесия. На рынке монополии, как считает Робинсон, из-за особых характеристик спроса и/или издержек возможно наличие многочисленных, по выражению Робинсон, точек равновесия[14]. Хотя это и точки, но все-таки исход  рынка не так прямолинеен, каким  он был до сих пор. Тем самым  допускается возможность разных цен на рынках несовершенной конкуренции. Однако на рынке совершенной конкуренции  по-прежнему в модели Робинсон господствует единая цена.

Робинсон приводит обоснование зависимости между  монопольной ценой, предельными  издержками и ценовой эластичностью  спроса. Таким образом она показывает, что монопольная цена не является ни произвольной, ни максимально возможной  на рынке.

Со времен Робинсон в экономической теории постепенно начинает утверждаться положение о  наличии прямой зависимости между  уровнем концентрации на рынке (числом продавцов), уровнем рыночной цены и  величиной монопольной прибыли  каждого продавца[15]. Так что теперь антимонопольные органы получают в  свое распоряжение некий количественный параметр, удобный для проведения конкурентной политики – число фирм на рынке. Складывается механистическое  представление о монополии и  конкуренции на рынке – чем  меньше фирм действует на рынке, тем  сильнее их монопольная власть –  вот логика, которой руководствуются  при проведении антимонопольной  политики. В частности, этот критерий лежит в основе политики допущения  или запрета слияний и поглощений, принятой в США.

К заслуге Робинсон принадлежит разработка параметров конкуренции. Если раньше считалось,  что конкуренция – это преимущественно  и только ценовая конкуренция, то Робинсон выдвигает и другие характеристики конкурентного поведения фирм –  величина транспортных расходов, уровень  качества продукции, особенности обслуживания клиентов, сроки кредита, репутация  фирмы, роль рекламы[16].

Робинсон уточняет технологическую концепцию равновесия в условиях совершенной конкуренции. Так, конкурентное равновесие характеризуется  оптимальным размером фирмы, конкурентная фирма производит такой объем  продукции, при котором ее предельные издержки оказываются равными средним  и рыночной цене. Подобное уточнение  черт совершенной конкуренции позволяет  Робинсон обосновать последствия конкуренции  несовершенной. В условиях несовершенной  конкуренции индивидуальный спрос  фирмы не является абсолютно эластичным, и фирма выпускает меньший, чем  оптимальный объем производства. Это относительное недопроизводство представляет собой главную черту  несовершенной конкуренции и  позднее будет названо «Х-неэффективностью».

Робинсон уточняет концепцию рыночного равновесия. «Говорят, что отрасль находится  в состоянии полного равновесия, когда не наблюдается тенденции  к изменению числа функционирующих  в ней фирм. Тогда прибыль этих фирм является нормальной»[17]. Это определение  равновесия все еще статично, хотя и предполагает скрытую динамику. Если прибыль отличается от нормальной, то число фирм на рынке не будет  стабильным, фирмы будут входить  или выходить из отрасли до тех  пор, пока прибыль не станет равной нормальному в данных экономических  условиях значению.

Робинсон, исследуя монополию, выделяет отрасли, где конкуренция  принципиально в силу технологических  особенностей (масштаба производства в первую очередь) невозможна. Это  те отрасли, которые позднее будут  названы «естественной монополией». Робинсон относит к ним железнодорожный  транспорт, электроэнергетику, газовую  промышленность. Здесь отсутствуют, как говорит Робинсон, предпосылки  для конкуренции. «Если же получилось, что в такую отрасль оказались  вовлеченными две фирмы, они или  будут вынуждены конкурировать  между собой (при этом ни одна из них не сможет даже возместить свои издержки) и более слабая разорится, или они должны будут объединиться»[18]. Такая классическая трактовка естественной монополии продолжает составлять основу государственной конкурентной политики развитых стран и сегодня.

При анализе  политики ценовой дискриминации  Робинсон указывает на неоднозначность  последствий монопольного рынка. Так, если на одном из рынков, где действует  фирма-монополист, спрос оказывается  «слабым», то при проведении политики единой цены, в отличие от политики ценовой дискриминации, ее уровень  может оказаться выше резервной  цены покупателей, так что подобный рынок без ценовой дискриминации  вообще прекратит свое существование.

Неоднозначность исхода упоминается и в связи  с рынком монополии. Так, «если ... монополист получает экономию, одновременно применяя дефицитный фактор производства, за который  он не платит ренту полностью, то выпуск в условиях монополии может превысить  выпуск в условиях конкуренции»[19].

Заслуга Робинсон заключается и в том, что она  распространяет теорию монопольного поведения  на покупателей, рассматривая особенности  взаимодействия спроса и предложения  на рынках монопсонического характера.

В целом же можно  сказать, что для Робинсон совершенная  конкуренция остается идеалом рыночной экономики, а любые отклонения от подобного идеала в реальности должны быть соответствующим образом скорректированы  государственной политикой. Эта  точка зрения закладывает еще  один камень в фундамент антимонопольной  политики англо-саксонской традиции.

Кризис модели совершенной конкуренции

По мере того, как развивается практика промышленного  регулирования, рассматриваются и  завершаются антимонопольные дела, усиливается общая тенденция  развитых стран к концентрации, идеал  совершенной конкуренции перестает  удовлетворять запросам и тех, кто  судит, и тех, кого судят.  И государство  и фирмы обращаются к тем теориям, которые предлагают альтернативные варианты экономической действительности.

Совершенно другой подход к анализу конкуренции  и монополии открывает Э.Чемберлин. Чемберлин  положил начало исследованию конкуренции как динамического  по своей природе процесса.  В  такой системе и совершенная  конкуренция и совершенная монополия  оказываются лишь моментами единого  процесса развития рынка, «... во всей системе  цен силы конкуренции и монополии  неразрывно сплетаются в единую ткань, отличаясь в ней лишь своими особыми  узорами...»[20].

Чемберлин вводит новый термин для характеристики конкурентного состояния дел. Он считает, что правильнее антипод  монополии (если уж таковой и встречается) называть не «совершенная», а «чистая»»  конкуренция.

Нелюбовь Чемберлина к термину «совершенная конкуренция» объясняется тем, что это понятие  «может включать и такие добавочные «совершенства», какие отдельный  теоретик может считать удобным  и полезным внести в него для решения  занимающей его задачи»[21], то есть является совершенно произвольным набором черт. Чистая же конкуренция в понимании  Чемберлина – это конкуренция, лишенная примеси монополии, что предполагает отсутствие у продавцов контроля над ценой. Свобода конкуренции  понимается Чемберлином в смысле чистой конкуренции, а совершенная  конкуренция включает еще дополнительные черты, которые, по мнению Чемберлина, не являются необходимыми для прояснения сути дела.

Чистая конкуренция  Чемберлина – это искусственное  построение, которое нельзя ставить  в качестве исходного пункта описания реальности, поскольку в реальности каждый продавец производит дифференцированный продукт и тем самым выступает  как локальный монополист, формируя собственный маленький рынок, регулирующий цену. В такой трактовке продуктовая  дифференциация, а вместе с ней  и рыночная власть фирмы выступают  как естественное следствие конкуренции, стремления каждого продавца к максимизации прибыли. Таким образом, по Чемберлину, монополия оказывает нормальным результатом конкурентного поведения  фирм, выступая в качестве нормальной черты рыночной системы. Причем «элементы  монополии меняют характер равновесия, но они не ведут к изменению  степени трудности его достижения»[22].

Как считает  Чемберлин, «реально существующие цены не тяготеют ни к той, ни к другой крайности, а стремятся к промежуточному положению, определяемому в каждом отдельном случае в соответствии с относительной силой обоих  факторов. Чисто конкурентная цена не есть нормальная цена, и тенденции  к ее установлению не существует...»[23].

«Понятие «монополистической конкуренции» – это вызов традиционной точке зрения экономической науки, согласно которой конкуренция и  монополия – альтернативные понятия, и отдельные цены следует объяснять  либо в категориях конкуренции, либо в категориях монополии. Мы, напротив, считаем, что большинство экономических  ситуаций представляет собой составные  явления, включающие и конкуренцию  и монополию, и что повсюду, где  это имеет место, будет ошибкой  не учитывать одну из этих составных  частей и рассматривать ситуацию как составленную целиком... из элементов  другой»[24].

В отличие от Робинсон, для которой несовершенная  конкуренция – повод, чтобы государство  вмешивалось в рыночный процесс, Чемберлин считает подобное вмешательство  излишним, ибо для него нет оснований. Все, что происходит, - это не тайный сговор крупных фирм, а нормальный процесс развития ситуации на рынке, и помешать ему – значит отклониться  от оптимального состояния рынка.

Чемберлин выделяет две формы взаимодействия фирм на монополистическом рынке.

При небольшом  числе фирм, действующих на рынке, каждый продавец осознает свою зависимость  от поведения других продавцов, взаимное влияние своих действий на выбор  цен и объемов конкурентами. Как  пишет Чемберлин, «продавцу приходится брать в расчет не только то, что  его конкурент делает теперь, но и то, что конкурент вынужден будет  сделать в связи с той переменой, которую продавец замышляет сам»[25].  Поэтому при достаточно малом  числе продавцов падения цены до конкурентного уровня не будет, каждый агент самостоятельно (возможно, методом  проб и ошибок) выберет тот объем  и ту цену, которые максимизируют  совокупную отраслевую прибыль. «Так как  снижение цены, предпринятое кем бы то ни было, неминуемо приводит к  уменьшению его собственных прибылей, то никто не будет ее снижать, и, хотя продавцы вполне самостоятельны, равновесие достигается здесь точно таким  же образом, как если бы между ними существовало монополистическое соглашение»[26].

Подобная стратегия  вслед за Чемберлином будет называться «сознательным параллелизмом» и  в течение достаточно долгого  периода времени будет использоваться адвокатами компаний, попадающих под  антимонопольные разбирательства  в связи с их обвинениями в  картельной деятельности, в частности, в США.

Если же число  продавцов на рынке достаточно велико, так что влияние отдельного продавца на цену становится все менее и  менее значимым, и он перестает  его учитывать, вступают в действие другие силы – в первую очередь  дифференциация продукта. В этом случае единый рынок разделяется на ряд  взаимосвязанных рынков, распределенных между продавцами, конкуренция приобретает  поливариантный характер. И даже если складывается в результате единая рыночная цена, это «не служит свидетельством того, что конкуренция свободная  от элементов монополии»[27].