Демонологическая лексика: особенности номинации персонажей водной стихии

   Эта природная стихия участвует во всех семейных обрядах, связанных с идеей рождения как воскресения. В качестве одного из четырех элементов природы она, по народным верованиям, присутствует в актах возрождения, реинкарнации всего сущего.

   Вода считалась первоэлементом  Вселенной и потому была священной. Древние говорили о спасительной силе воды, о ее омолаживающем действии, что подтверждается этимологическими исследованиями: сравним - хет. war «вода», но тох. wir «молодой»; и.-е. leidh- «вода», но и.-е.ledh- «новый, молодой», кельт. leth «середина»; лат. аqva «вода», но греч. аqva «святой»; и.-ар. kora «молодой», но и.-е. krosno- «текущая вода»; лат. aqva «вода», но iek- «исцелять». Или сравним соотношение значений «вода»/«спасать», «защищать»: др.-инд. nara- «вода», но др.-англ. nerian «спасать»; др.-англ. eagor «водный поток», но греч. «спасать». др.-англ. ealgian «спасать».

   Как отмечал Юнг, вода является  наиболее частым символом бессознательного. М. Евзлин говорит, что вода  означает не «дух, ставший водой», но первобытный хаос, бездну, на которую нисходит Дух, оживляя ее темные и бездонные просторы. Отметим, что вода могла, согласно представлениям язычников, выступать не только как спасительное, священное начало, но и как источник зла, гибели, смерти (дихотомия «жизнь/смерть»). В этой связи следует указать, что русское слово объегорить не имеет никакого отношения к имени собственному Егор, а соотносится с др.-англ. eagor «поток воды», «течение», русск. озеро. Типологически сравнить: лат. aqva «вода», но хет. ak «умирать»; тох. a tarp «пруд», но нем. Sterben «умирать»; кимр. lliant «поток». «море», но лат. letum «смерть», aвест. para-raeb «умереть», др.-англ. woel «река, море». но тох. a wal «умирать»; с другой стороны, русск. объегорить можно сопоставить с русск. игра (культовое действие): в процессе сакрального акта божество посылало не только исцеление, но и проклятие, смерть врагам.  Типологически ср. нем. Spiel «игра», но латыш. pelt «порицать»; латыш. rotala «игра», но др.-англ. lutian «обманывать».

   Жидкость в языческом сознании нередко уравнивается с речью (речь течет). Это представление входило в состав понятий, группирующихся вокруг культа сомы. Сома есть жидкость – текучая, очищающая, но сома не только жидкость, это и поэт, певец. Сравним в связи с этим: тох. a war «вода, жидкость», но и.-е. uer - «издавать звуки», осет. don «вода», но латыш. daina «песня»; и.-е. leidh- «жидкость», но нем. Lied «песня»; русск. вода, но и.-е.  «говорить» (ср. литов. vaduoti «выкупать заложенное в ломбард», букв. «выкупать грехи»); и.-е. klep- «мокрый, но др.-англ. clipian «кричать».

   В антропоморфной модели вселенной  в качестве воды выступала  кровь: греч. aqva «кровь», но тох. a kam «звук»; лат. sanguis «кровь»,  но  англ. song «песня», sing «петь»; др.-англ. blod «кровь», но др.-англ. leod (без преформанта) «песня»; др.-ирл. Fuil «кровь», но и.-е. uer- «издавать звуки».

   Значение «вода» соотносится  со значением «плести» («гнуть»); речь идет о мифопоэтическом  образе тканья, плетения вод, образе  воды как сети: сравним и.-е. uer- «связывать, крутить», но тох. A war «вода»; и.-е. seu- «мокрота, сырость», но и.-е. seu- «гнуть, крутить»; и.-е. ued- «связывать,  крутить», но wato «вода» ( к тому же корню относится и русск.ветка, ветвь (ветка как материал для плетения); ветка кроме того символизировала религиозное действие, составной частью которой были: сакральное возлияние, заклание жертвенного животного ( сравним нем. wetzen, англ. whet «править, точить»).

   Следует обратить внимание на  соотношение значений «вода»>«огонь»>«жизнь»:  сравним и.-е. leibh -  «мокрый, жидкий», «вода», но нем. leben «жизнь»; латыш. lipt «зажигать», литов. liepsna «пламя», литов. liaupsinti «хвалить, превозносить», букв. «молиться перед огнем»; и.-е. gre-m «жидкий, мокрый», но и.-е. ker- «гореть», осет. coeryn «жить».

   Понятие «потусторонний мир»  первоначально имело значение  «относящийся к воде» или «находящийся  за водой / рекой» (согласно древним  представлениям, души умерших переправлялись  в загробный мир по воде).

   Сравним и.-е. uel- / uer- «вода», но хет. uellu «загробный мир», хет. ulan «внутренности, недра». Учитывая, что местопребыванием душ умерших, по поверьям язычников, были не только река и море, но и дерево, интересно сопоставить русский диалект райник «лес» и русский рай.

   Во всех славянских традициях считалось, что магические свойства вода приобретала в зависимости от периодов календарного времени или от сезонных природных событий. Так, широко известный запрет ходить за водой ночью мотивировался тем, что в ночное время вся вода в источниках оказывается «нечистой», что в ней «дьяволы купаются» и т.п. Именно перелом суточного или сезонного времени воспринимался как момент радикальных перемен в природе, как время чудесных превращений с водой.

   Локативные характеристики, обуславливающие особые свойства воды, оказываются в народных верованиях прежде всего на месте слияния двух – трех потоков. Такие места у восточных славян называются «спорными» (от глагола переть): спорное, супорное течение – «водоворот», «круговое течение», «сшибка двух потоков» (Даль, 1955. С.290). «Там три ручья сотыкаются, вода в этом месте целебная. Где три реки сойдутся, там святая вода, божественная. Бог-от Троицу любит» (Березович, 2000, С.320).

   Сакральная сила воды обеспечивалась, кроме того, соблюдением особых  правил поведения человека, приносившего в дом воду из источника. Для обрядовых и магически целей могла быть использована лишь такая вода, которая отвечала определенных требования: это должна была быть не только свежая, вновь набранная, но и «непочатая» вода, т.е. зачерпнутая из источника раньше всех других жителей села до восхода солнца. Такую воду называли непочтая, непитая (в.-слав.); неначета, ненапита (болг.). Ходить за такой водой следовала натощак, молча, ни с кем не разговаривая и не с кем не здороваясь со встречными. Соблюдению молчания придавалась особое значение.

   Вода – носитель признаков,  полученных ею от контакта  с определенными предметами и  лицами. К числу предметов, от  соприкосновения с которыми вода  приобретала магическую силу, относятся  прежде всего культовые вещи (иконы, кресты, церковные колокола, свечи, освященные растения, плоды, облатки, используемые в католических костелах при обряде, причастия, и т.п.). Например, чтобы избавить ребенка от бессонницы, его поили водой, слитой с «приданой» (полученной по наследству) иконы или с иконы св.Тихона (Власова, 1998. С.359).

   Вода является не только локусом  ритуала, но и местом обитания  адресата жертвоприношения: в море  живет требующий дани водяной  царь, мельник приносит дары водяному, в колодец опускают пищу, для вызывания дождя около почитаемых источников оставляют обетные полотенца. Воде приносят жертвы тогда, когда она становится частью осваиваемого человеком культурного пространства. Болото или водоворот в реке враждебны человеку, поэтому они редко становятся адресатами жертвоприношений.

   Вода едина в разных своих  ипостасях. Например, колодец или  мельница являются искусственными  сооружениями, возведение которых  сопровождается строительными жертвами, но вода в них является частью  всей воды мира. Приносящие дождя приносят дары подземным водам, влияющим на воды небесные. При этом вода и обитающие в ней мифологические персонажи принадлежат низшему уровню мироздания.

   Представление о требующей жертв  водной стихии отражено в мифе, ритуале и в языке. Принесение жертвы скрепляет договор между водяным и зависящими от его милости людьми, прежде всего моряками, рыбаками и мельниками. Закладка мельницы сопровождается принесением строительной жертвы, адресованной водяному духу, который становится постоянным покровителем мельницы, подобно умилостивленному при входе в новое жилище домовому: «Отец мне говорил, что когда мельницу строят, завещают водяному несколько голов. Если завещания не сделать, так он будет скотину вытаскивать. Отец когда мельницу строил, завещал двенадцать голов. Двенадцать человек и утонуло». «Когда мельницу построят, русалка должна утащить в воду трех человек, тогда мельница хорошо будет работать, а если же русалка не утащит трех человек, то люди сами их толкали в пруд или речку».

   Необходимость принесения жертв, при строительстве и для продолжения полноценного функционирования, актуальна и для других связанных с водой сооружений, например, завода: «Заводы-то ведь все на прудах ставили. А чтобы работал завод-от, хозяин должен был дань лешачихе заплатить. В тот день, когда завод открывали, заводчик на берег выходил и кидал в воду перчатку. Это значит, он пять человек лешачихе отдает, пять жертв, значит, будет. А если этого мало, дак еще полперчатки кидали или целую».

   Для оценки положительных и  негативных свойств воды в народной культуре особое значение приобретает оппозиция живой/мертвый. В  культуре нет ни «чисто материальных», ни «чисто духовных» рядов – «концепты» связаны с «вещами», а вещи сопровождаются концептами. Есть «две воды» - «живая» и «мертвая». Обратимся к ключевому противопоставлению «живая вода» - «мертвая вода» и попытаемся точнее установить его семантическое содержание. Признаком «живая» наделялась вода движущаяся, играющая световыми бликами, прозрачная, тогда как «мертвой», «дохлой» называли стоячую, мутную неподвижную воду, как бы лишенную души. Ариаднину нить находили в материалах А.Н. Афанасьева: мертвая вода – первая весенняя вода талого снега и льда, она сгоняет лед и снег, но еще не дает зелени, жизни; живая вода – вода первых весенних дождей, она пробуждает землю к жизни, от нее просыпаются и начинают зеленеть деревья, кустарники, травы и цветы.

   И та, и другая вода – активны.  Мертвая вода называется иногда  целящею, она заживляет нанесенные  раны, сращивает рассеченное тело, делает тело целым (целит его), но еще не оживляет, оставляет бездыханным, мертвым (добавим, что объектно-ориентировочное значение слова мертвая здесь вполне аналогична таким, как пьяный напиток – напиток не сам пьян, а вызывает опьянение; также сонное зелье, голодная диета. Мертвая вода – не сама мертва, а делая тело целым, делает его целым мертвым, оставляет мертвым). Оживляет же живая вода. В этом смысле живая вода – то же, что «бессмертный напиток»: др.-греч. amrta, греч. nektar, весенний дождь, а следовательно, и  живая вода, ассоциируется также с «огненными реками» у германцев. А.Н. Афанасьев обращает особое внимание на то, что название напитка богов, напитка жизни nektap связан с корнем -nek- ( nekpos, nekvs, «мертвое тело, труп»).

   По предположению В.Я. Проппа, ««живая» и «мертвая» вода и «слабая и сильная вода» есть одно и то же. Мертвец, желающий попасть в мир иной, пользуется одной водой, живой, желающий попасть туда, пользуется также только одной водой. Человек, ступивший на путь смерти и желающий вернуться к жизни, пользуется обоими видами воды.» (Пропп, 1996, С.199). К такому же заключению приходят исследователи, проанализировавшие сюжеты польских волшебных сказок о «живой» и «мертвой» воде: «Эти две разновидности магической воды образуют некое взаимодополняющее единство; о свойствах мертвой воды в сказках говорится, что она способствует срастанию разрубленного тела, восстановлению отсеченных конечностей, залечивает раны, возвращает зрение и т.п. (там же, 420). Подобное неразличие свойств «живой» и «мертвой» воды показывает, насколько зыбкой может представляться в народной культуре граница между «живым» и «мертвым», насколько неоднозначно воспринимается носителями магического сознания и губительная, и одновременно животворящая сила смерти.

   Таким образом, мы получаем вывод: живая вода и мертвая вода – равно вода, одно и то же начало. В двух своих ипостасях-явлениях: живая вода – вода на пути из высшего мира вниз, на землю, в земной мир; мертвая вода – вода на пути из земного мира вон. Мертвая вода – та же живая вода, - но уже отслужившая, сделавшая свое дело, отдавшая свою живительную силу земле. Но и мертвая вода, устремляясь из земного мира вон, на этом пути активна по-своему: она гонит зиму – смерть, но как бы не до конца; она соединяет и целит мертвое тело, но тоже как бы не до конца, не оживляя его.

  Для  славян это ассоциации со всяким  живым существом, с человеком, прежде всего. Но ассоциации не в смысле полного уподобления воды и огня живым существам, человеку, а в смысле совпадения тех и других по одной черте, одному признаку: вода и огонь, как и человек, на пути из высшего мира вниз, в земной мир, способны творить и созидать; на обратном пути, из земного мира вон, - творить уже не способны, но могущие еще вредить, т.е. действовать активно, но как бы с отрицательным знаком, действовать отрицательно.

    По-видимому, это первые аналоги  теории энергии и теории машин:  воды до входа на мельницу, еще заряженной энергией, и воды  после выхода с мельницы, уже  отработавшей, отдавшей свою энергию, но все же текущей; точно так же – работающего пара и пара уже отработавшего и т.д.

      Два противопоставленных класса  в некоторой, незначительной по  объему, части пересекались: выделялся,  по-видимому, класс предметов, которые  мыслились в одном их проявлении как активные и тогда обозначались именами активного класса (текущая вода реки – как божество), а в другом их проявлении – как неактивные и в этом случае обозначались именами неактивного класса (стоячая вода).

     Главным противопоставлением, теснейшим  образом связанным с прагматическими целями коллектива, является различение положительного и отрицательного по отношению к коллективу и человеку. Это главное противопоставление реализуется в серии более частных противопоставлений, которые можно бы объединить в отдельные группы: счастье – несчастье, жизнь – смерть, чет – нечет, правый – левый, верх – низ, небо – земля, море – суша, день – ночь, мужской – женский, старший – младший. Все перечисленные противопоставления со специфически ритуальной точки зрения входят в более общее противопоставление сакральный – мирской.

   Противопоставление жизнь – смерть  на уровне сказок реализуется  в паре волшебных средств –  живая вода и мертвая вода, выступающих и под другими  названиями: живущая и целящая,  сильная и слабая (бессильная). Здесь можно видеть отражение ритуала, суть которого неоднократно формулируется в сказочных шаблонах следующего типа: взбрызнул братца целящей водою – плоть-мясо срастается; взбрызнул живущей водою – царевич встал…