Особенности перевода художественного текста через его контекст на примере произведения А.П. Чехова

 

Вобрав в себя все достижения, теоретическая мысль переводоведения  продолжала развиваться. В своем  последующем развитии она не отвергла теорию регулярных соответствий, а  пошла по пути преодоления присущих ей недостатков. Сказанное, в частности, относится к фундаментальному понятию  переводческого соответствия, трактуемому  как основа для сопоставления  задействованных в переводе языков. Сохраняя это понятие, каждая последующая  модель наполняла его иным содержанием. В трансформационной модели перевода основой для сопоставления двух языков служат глубинные ядерные  структуры, в семантической модели - семантические компоненты, а в  ситуативной – предметная ситуация.

 

Возникновение каждой модели объяснялось желанием преодолеть недостатки предшествующей теории. Общим недостатком  названных выше моделей было то, что они ограничивались описанием  лишь одной стороны языкового  общения, а именно, передачей информации об окружающем мире. Использование  данных не только языкознания, но и  других наук, в частности теории коммуникации и культурологии, позволило  преодолеть этот недостаток и многократно  расширить понимание механизмов перевода.

 

Современная теория перевода в качестве отправной точки исходит  из того, что перевод, как и язык, является средством общения. Отсюда название этой теории – коммуникативная  модель перевода. Существует немало описаний перевода, отражающих те или иные его  особенности как акта межъязыковой коммуникации. Среди них – одно из наиболее разработанных – предлагается в трудах немецких ученых О. Каде и  А. Нойберта. Своим последующим развитием  коммуникативная теория во многом обязана  исследованиям русских ученых В.Н. Комиссарова и А.Д. Швейцера. Их вклад  в современное понимание переводческого процесса и разработку методических материалов для курса учебного перевода трудно переоценить.

 

Исследуя перевод, как  особый вид речевой коммуникации, теория перевода не ограничивается анализом его языкового механизма. Ведь перевод  – это не только взаимодействие языков, но и взаимодействие культур. В переводе находят свое отражение ситуация порождения исходного текста и ситуация перевода. Едва ли удастся адекватно описать процесс перевода, не учитывая того, что он осуществляется не идеализированным конструктом, а человеком, ценностная и психологическая ориентация которого неизбежно сказывается на конечном результате. [Комиссаров В.Н. Слово о переводе – М.: Международные отношения – 1973 –215с.]

 

Предполагается, что переводчик в равной (или почти в равной) степени владеет как исходной, так и переводящей культурами. Между тем, это далеко не так, и  в большинстве случаев переводчик весьма приблизительно оценивает, а следовательно, и переводит те или иные элементы или целые категории исходного текста в сопоставительно-культурном плане. (Казакова,9)

 

Исходя из вышесказанного, точный перевод невозможен уже в  силу того, что разные языки отличаются как по грамматическому строю, так  и по простому количеству слов, не говоря уже о различии культур, что тоже может иметь влияние на способ и результаты перевода. При этом, если сопоставительные грамматики и двуязычные словари существуют и даже в достаточно подробных вариантах, в том числе и для соотношения русского и английского языков, то практически не существует никаких сопоставительных справочников по культурам разных народов. От правильного подхода к проблеме передачи национального колорита во многом зависит решение проблемы сочетания точности перевода и творческой свободы. (Морозов,18)

 

Перу Голсуорси принадлежит  набросок, озаглавленный Joy of Life. Процитируем  начало этого наброска:

 

“It was a neighbourhood of Berkeley Square, and I had come out of a drawing-room, warm, scented and full of “portable property.” The hall door was closed behind me, the East wind caught me in the face, and I walked into a child.”

 

Это буквальный перевод:

 

«Это было по соседству  с (неподалеку, поблизости от) Баркли-сквер. Я вышел из гостиной, где было тепло, пахло духами и где было много «движимой собственности». За мной затворилась парадная дверь, восточный ветер пахнул мне в лицо, и я чуть было не наступил на ребенка».

 

Данный перевод не может  нас удовлетворить: сразу же чувствуется, что это не оригинальное произведение, но перевод; в русском тексте появилось  что-то искусственное, натянутое. Если бы мы переводили, например, археологический  документ, мы были бы обязаны следовать  требованию максимальной точности, поясняя наш перевод, в случае необходимости, комментариями. Но мы переводим художественную прозу. Чтобы сохранить ее художественные качества, сохранить свежесть подлинника, мы должны, прежде всего, избавиться от искусственности, натянутости, должны добиться того, чтобы наш перевод звучал как оригинальное произведение и чтобы читатель не мог по самому языку догадаться, что имеет дело с переводом.

 

Выражение «движимая собственность» звучит искусственней, тяжеловесней, чем  “portable property”. Мы, несомненно, должны чем-то заменить его. Обратимся к контексту  всего отрывка. В нем тепло  и богатство гостиной противопоставлено  холоду улицы, по которой бродит нищий  ребенок. Созданию этого контраста  служит и деталь “portable property”. Поэтому  “full of portable property” можно перевести  «где было много дорогих вещей» или  «где было много дорогих картин и  дорогой мебели». Во всяком случае. В таком случае, такой вариант  лучше, чем вариант «где было много  «движимой собственности». При этом мы не отступаем от смысла подлинника. В одном переводе это место  было передано следующим образом: «на  всем лежала печать собственности». Но это уже вольность, привнесение  в подлинник того, чего в нем  нет. Мы должны помнить, что мы переводим, а не пишем самостоятельное произведение. Мы обязаны точно следовать смыслу подлинника. Всмотримся глубже в контекст, перешагнем границы данного наброска. Голсуорси упоминает, что богатая  гостиная находилась по соседству с  Баркли-сквер. Это – самый фешенебельный  район Лондона. Голсуорси описывает  гостиную английских богачей, обставленную в стиле богатых домов викторианской  Англии. Для этого стиля было типично  обилие всевозможных ценных безделушек, расставленных в комнатах. «Ценных  безделушек» - вот наиболее точный перевод  “portable property” в данном контексте.

 

Этот пример еще раз  показывает, что воссоздание подлинника неразрывно связано с углубленным его понимаем и что без знания жизни, социальной среды, исторической эпохи нельзя создать художественного перевода.

 

В переводе «восточный ветер  пахнул мне в лицо» чего-то не хватает. Дело в том, что East wind в Лондоне  – резкий, пронизывающий холодный ветер. «Восточный ветер» не вызывает такой ассоциации; точней, поэтому, перевести «холодный ветер пахнул мне в лицо». И это не только точней, но и выразительней, потому что противопоставление теплой богатой  гостиной и холодной улицы является здесь не случайным, но имеет существенное значение в общей идейной направленности переводимого произведения.

 

Без глубокого понимания  подлинника невозможно создать правильного, точного перевода, точно так же как не будет правильным, точным перевод, не передающий национального  своеобразия подлинника. Тем не менее тексты, основанные преимущественно на общекультурных ценностях или, по крайней мере, на сопоставимых ценностях, вполне успешно переводятся, если сосредоточить внимание на передаче общих и универсальных понятий и не преувеличивать непереводимость стилистических, эмоциональных и оценочных компонентов исходной информации, которые чаще всего и создают проблемы, так как имеют различную манифестацию в разных национально-культурных традициях. Эти проблемы колеблются в довольно широком диапазоне: от отдельных непереводимых элементов до всего исходного текста, причем характер одной и той же проблемы меняется в зависимости от направления перевода. Когда мы переводим деловое письмо в английского языка на русский, английская форма обращения Dear Sir довольно часто передается русским соответствием Дорогой сэр. Эта формула не является естественной для русского делового стиля. Но тем не менее приемлема при переводе в силу большей толерантности русской культуры к иностранным заимствованиям, хотя и придает тексту легкий оттенок иронии в русском восприятии, то есть является не вполне адекватным переводом с точки зрения эмоционально-стилистической окраски текста. Более естественной для русского текста делового письма была бы формула Уважаемый господин директор, хотя он не является адекватным переводом с точки зрения лексико-семантического состава исходной формулы. Таким образом, переводчик с английского на русский язык имеет пространство для маневра, выбирая из двух не вполне адекватных соответствий то, которое допустимо по ситуации. (Казакова, 10)

 

Однако та же самая проблема проявляется иначе при переводе с русского языка на английский делового обращения типа Глубокоуважаемый господин Шредер! – вне всякого сомнения ни восклицательный знак, ни дословный перевод формулы Deeply respected Mr. Schroeder! Будут безусловно неприемлемы в качестве соответствия, так как англосаксонская традиция обращения в этом плане гораздо более консервативна, и неточное воспроизведение традиционной формулы (Dear Sir или Dear Mr. Schroeder) воспринимается без всякого юмора как нарушение основ делового этикета.

 

Разрешение таких или  подобных проблем достигается благодаря  коммуникативно-посреднической деятельности переводчика, существующим грамматическим справочникам, двуязычным словарям и  пособиям по культуре разных народов (а  еще лучше – благодаря личному  культурному опыту переводчика). Эта постоянная переменная, то есть коммуникативный успех при относительной переводимости, в большой степени зависит от того, насколько правильно переводчик выбирает способ перевода, применяет соответствующую стратегию и определяет единицы перевода.

 

Если говорить практически, то перед переводчиком всегда ставятся два взаимоисключающих требования:

 

1. Переведенный текст  должен быть максимально близким  к тексту оригинальному.

 

2. Восприятие перевода  человеком иной культуры должно  быть максимально близким к  восприятию оригинала человеком  культуры первоначальной.

 

Но, как правильно отмечал  мелкий грызун Шиншилла в одной из сказок Ф.Кривина, нельзя увидеть бегелопу. Или уж это бегемот, или антилопа. Следовательно, оба эти требования, по сути, исключают друг друга. Аутентичность  переводного текста и иноязычного  оригинала подразумевает несоответствие культурного контекста, определяющего  восприятие. Д.Голсуорси, описывая привычную его читателям обстановку, упоминает памятник Фошу. Не спрашиваю, где находится этот памятник и как он выглядит. Но хоть кто такой маршал Фош, все знают? Боюсь, в лучшем случае это имя ассоциируется у русского читателя с давно забытой школьной программой. Текст сохранился. Контекст исчез.

 

Так что же: для обеспечения  правильного восприятия нужно превратить памятник Фошу в мавзолей Ленина, а  Форсайта переделать в Иванова? Если следовать второму требованию, да. Но тогда придется последовательно  трансформировать и другие реалии, и в результате возникнет роман, полностью соответствующий замыслам Голсуорси по контексту (то есть –  взаимодействующий с русским  читателем так же, как оригинал – с английским), но полностью  отличающийся от пего по тексту.

 

Между двумя крайностями  возможен целый спектр переводов, различающихся  степенью аутентичности текста и  адекватности контекста.

 

Выполняя перевод, переводчик прежде всего определяет способ перевода, то есть меру информационной упорядоченности для переводного текста. Первая ступень в выборе способа упорядоченности заключается в определении того, в каком виде должен быть представлен исходный текст в переводящей культуре: полностью или частично. В зависимости от коммуникативного задания на этом этапе выбирается либо полный, либо сокращенный перевод (в некоторых источниках именуемый также реферативным, хотя эти термины не вполне адекватны).

 

Сокращенному переводу могут  подлежать практически все типы текстов: от простого делового письма до романа. Результатом применения сокращенного перевода являются такие  тексты, как тезисы, конспекты, рефераты, аннотации, переложения, дайджесты  и т.п. Всякий раз размеры такого текста, его лексико-семантический, синтаксический и стилистический образ  зависят от того способа, который  выбирается переводчиком для достижения цели. В сущности, сокращенный перевод  выполняется одним из двух фундаментальных способов перевода: выборочный перевод или функциональный перевод.

 

В отличие от сокращенного перевода полный перевод направлен  на тщательное воспроизведение всех компонентов информационной упорядоченности  исходного текста в единицах переводящего языка. Полный перевод может осуществляться различным способами, но наиболее распространенными можно считать следующие: буквальный, или пословный перевод, семантический перевод и коммуникативный перевод.

 

Выбирая тот или иной способ перевода, переводчик помимо всех прочих обстоятельств руководствуется  еще и тем соображением, что  в чистом виде какой-либо из способов в реальном переводческом процессе действует редко: как правило, большинство  сложных текстов переводятся  с применением различных способов, однако один из них является ведущим  и определяет характер отношений  между исходным и переводным текстом  в целом, диктуя и условия членения исходного текста, и определение единиц перевода, а также выбор переводческих приемов, с помощью которых исходный текст непосредственно преобразуется в переводной.

 

 

 

1.2 Художественный перевод  – это искусство

 

 

1.2.1 Роль художественной  литературы

 

Литературно-художественный стиль, в ряду стилей занимает самостоятельное, особое место. Он выполняет эстетическую функцию, хотя одновременно направляет действия людей, текст воспитывает, убеждает, одухотворяет, вдохновляет… (Львов М.Р. Основы теории речи М. Академия, 2002, стр. 142)

 

Художественный стиль  – самый подвижный, творчески  развиваемый из всех стилей. Художественный стиль не знает никаких преград  на пути своего движения к новому, ранее  неизвестному. Более того, новизна  и необычность выражения становится условием успешной коммуникации в рамках этого функционального стиля. (http://moiperevod.ru)

 

Литература отражает мир  средствами не только логического, но преимущественно чувственного познания, в художественных образах, создаваемых  и передаваемых в формах речи. Эстетика охватывает мир не только прекрасного, но и безобразного, не только возвышенное, но и низменное, оценивает его  восторженно или иронически. Литература обогащает духовный мир человека, помогает воспринимать мир в его  бесконечном многообразии и сложности. Писатель использует накопленные веками богатства языка, но и он обогащает его; многие поэты жаловались: «Как бедна у мира слова мастерская!» Ему не хватает не только слов – он ищет новые конструкции текста: так родилась онегинская строфа. Пространство крупного, особенно – прозаического, произведения требует разных стилей; в «Войне и мире» сосуществуют и взаимодействуют и народно-поэтический стиль, и французско-русские диалоги, и пространные научные монологи, и тексты официальных документов, и эпистолярный стиль, и афоризмы, и пародии, и солдатский юмор, и разговорно-бытовой стиль различных социальных уровней.