Теория конфликта в отечественной и зарубежной социологии

псевдопотребностей, поощрявшихся политическим режимом. При  этом  государство

могло облекать любую  низость и подлость, любое предательство  в  благородную

и  даже  жертвенную  мотивацию.  В  этом  заключался  главный   нравственный

парадокс  сталинского  политического  режима,  который  оказывается   трудно

преодолеваемым массовым политическим сознанием.

     Новые  политические потребности –   потребность  участия  в   политической

жизни – складываются с большим трудом. Главный вопрос  здесь  заключается  в

формировании нового нравственно целостного отношения  к власти, которая  сама

по себе далека от демократического идеала. Конфликт между  нравственностью  и

политической практикой  сегодняшнего дня  оказывается  глубинным  конфликтом,

развивающимся на уровне жизненных потребностей человека.  Этот  конфликт  не

сразу  дается  массовому  сознанию,  как  бы  отступая  на  второй  план  по

сравнению с  жесткой  борьбой  политических  интересов,  разыгрывающихся  на

поверхности.

     Третья  сфера конфликта на  уровне  потребностей  связана  с   выработкой

баланса  рационально  осмысленных  и   эмотивных   стремлений,   в   которых

проявляются  подчас  подсознательные  сферы  мотивации.   Здесь   мы   также

сталкиваемся  с  общечеловеческими свойствами.  Конфликт  рационального   и

эмоционального пронизывает  все структуры  человеческой  жизни.  Он  лежит  в

основе разделения между собой высших сфер духовной деятельности  –  науки  и

искусства,  которые  пытаются  найти  компромисс  между  собой  при   помощи

философии  и  религиозного  сознания.  В  современной   кризисной   ситуации

эмоциональное  начало  в  человеческом  поведении   –   вполне   необходимая

составляющая мотивации  – все больше  отходит  от  соединения  с  мотивацией,

основанной на способности  человека  к  познанию  и  мышлению.  Оно  как  бы

отгораживается от рациональных импульсов искусственно создаваемой  стеной  и

становится все  в большей мере основанием для  иррациональной  мотивации,  для

немотивированного   поведения,   которое   не   хочет   сообразовываться   с

требованиями  разума,  тут  и  там  ставя  его  под  сомнение.   Наблюдается

повсеместное обращение  к суевериям, к силам  и  соображениям  потустороннего

характера, к возвышению непосредственного  чувства,  интуиции  над  разумом.

Эта  тенденция  ведет  к  примитивизации  культуры,  к  обоснованию  быстрой

реакции на  ситуацию.  Она  стимулирует,  таким  образом,  насилие,  которое

выступает в качестве реакции на не посредственные чувства.

     Уровень сложности процессов, переживаемых  в  критических  ситуациях  и

свойственных  социальному  кризису,  превосходит  те   схемы   рационального

объяснения действия и поступков людей,  которые  работали  ранее  и  которые

исключали из поля зрения массового сознания не желательные  события,  факты,

тенденции, отношения. Кризис сознания, таким образом, следует  рассматривать

не как кризис рациональности вообще, а как кризис определенных  ограниченных

форм рациональности, задававших приемлемые  формы  интерпретации  социальных

отношений. Рациональность, как заметил еще М. Бобер, органически  связана  с

проблемой власти в  обществе. Она призвана упорядочить  существующие  способы

господства и подчинения и предложить людям определенные  варианты  мышления,

оправдывающие их законопослушание.

 Естественно, что  с изменением типа власти, который  происходит  в  настоящее

время в Украине, меняется и тип рациональности. Становление  нового  типа  –

это процесс не столько  социализации, сколько процесс  выработки  новых  форм

культуры, основанной на иных ценностных характеристиках  и параметрах.

     Рассмотрение  конфликта  потребностей  в   трех  взаимодействующих  между

собой и все же самостоятельных  сферах жизнедеятельности человека и  общества

показывает, что потребности нельзя сводить лишь к сумме внешних  требований,

проистекающих из социальных и экономических условий. Они  представляют  собой

определенные стержневые линии  организации  всей  системы  взаимодействия  в

социуме. Они проявляются  в массовых привычках и  навыках  культуры,  которые

усваиваются  людьми  в  ходе  их  социализации,  индивидуального   развития,

воспитания.

      Вместе  с  тем  проблема  определения   приоритетности  тех  или   иных

потребностей   остается    важнейшей    проблемой    социально-политического

характера. Ни одно государство, ни  одна  политическая  партия  не  может  в

своей практической политике закрывать глаза на потребностные, по  сути  дела

сущностные конфликты, которые связаны не только с  определенными  вариантами

использования ресурсов, но  и  с  выбором  определенных  вариантов  развития

самой культуры.

      Исследование  конфликта  в  сфере  удовлетворения  потребностей  людей

(питание, жилье,  медицинское обслуживание, соотношение   заработной  платы  и

цен,  пенсионное  обслуживание,  семейная  политика,  решение  экологических

проблем) предполагает пересмотр нормативистского подхода,  длительное  время

доминировавшего при  разработке основных проблем  социальной  политики.  Суть

этого подхода состояла в определении  некоторого  среднедушевого  показателя

обеспечения жизненных  потребностей (на пример, научно обоснованного  метража

жилой площади на человека или  научно  обоснованных  нормативов  потребления

мяса, овощей и так  далее) и сравнения с  этим  показателем  достигнутого  на

этот  год  показателя  реального  потребления  опять  же   в   среднедушевом

измерении.

     Этот  подход был положен в основу  социальной статистики.  По  сути  дела

он исходил из уравнительной  трактовки потребностей. Он не учитывал  реальных

механизмов распределения и потребления как составляющих  компонентов  общего

экономического процесса.

     Теоретическая  модель удовлетворения потребностей  населения  и  реальный

процесс  находились  в  вопиющем  противоречии  друг  с   другом.   Согласно

теоретической  модели   в   экономике   должен   был   действовать   принцип

материальной заинтересованности работника в результате своего труда,  однако

на  практике  преимущества  в  области  потребления  доставались  тем  слоям

общества,  которые  контролировали  процесс  распределения  жизненных  благ.

Именно  на  этой  основе  формировалась  теневая  экономика  как   результат

сращивания торговой  мафии  с  партийно-бюрократическими  структурами.  Этот

слой  в  большей  мере  овладевал   механизмами   присвоения   общественного

богатства и становился стержнем номенклатуры, обеспечивающей  себе  наиболее

высокий жизненный  уровень, основанный на использовании  гласных  и  негласных

привилегий.

     Основной  результат теневой дифференциации  жизненного уровня состоял   не

столько в возникновении нового общественного слоя,  сколько  в  формировании

особой  предкризисной  психологической  атмосферы   в   обществе,   основной

особенностью которой  было падение престижа квалифицированного труда во  всех

областях производственной деятельности и подавление  какой бы  то  ни  было

инициативы.

     Именно  этот фактор – наряду с милитаризацией  экономики –  стал  главной

причиной   падения   эффективности   производства   и   вхождения   в   фазу

экономического кризиса. Связи между производителем и потребителем  оказались

разорванными именно в распределительном механизме.

     Различные  варианты реформирования экономики  имеют  в  виду  в  качестве

конечной  цели  восстановление  разорванных  связей  между  производством  и

потреблением с  помощью рыночных  отношений,  т.  е.  на  основе  соотношения

спроса – со стороны  потребностей и предложения –  со  стороны  производства.

Если товар не пользуется спросом, то он не должен и  производиться,  а  если

на него возникает  и поддерживается спрос,  то  и  производство  должно  быть

выгодным производителю  и  расширяться.  Однако  практическое  осуществление

реформы  не  укладывается  в  эту  вполне  ясную  схему.  В   действие   при

практических преобразованиях  вступает  множество  опосредствующих  факторов,

которые приводят к  существенным отклонениям от задуманных программ.

     Если  обратиться к анализу практики  проведения экономической  реформы   в

1992-1993 гг., то следует  отметить следующие  наиболее  важные  тенденции  в

развитии потребностей населения.

     На первом  этапе  экономической  реформы   произошло  массовое  снижение

жизненного   уровня,   сопровождающееся   быстрым   ростом    дифференциации

социального положения.  Богатство,  неравенство  в  имущественном  положении

признаются вполне законными, что фиксируется эмпирически в  появлении  клуба

миллионеров, с одной  стороны, и восстановлением профессионального  нищенства

(не исключающего  нищенства  от  нужды),  с   другой.  Соответственно  и   сами

потребности резко  дифференцируются. На одном полюсе накапливается  спрос  на

жизненные блага исключительного  характера, на предметы  роскоши  и  атрибуты

комфортной  жизни,  на  другом  происходит  примитивизация  потребностей   и

формирования   замкнутых   циклов   потребления,   обеспечивающих    простое

“выживание''.

     В этих  условиях  вполне  понятно   стремление  опереться  на  ''средние

слои'', которые могли  бы обеспечить развитие массового  спроса  на  предметы

жизненной  необходимости  и  задать  определенные   стандарты   потребления,

которые оказались бы ''нормальными'', то  есть  не  впадающими  в  крайности

неуемной роскоши  и  демонстративной  нищеты.  Однако  создание  такого  слоя

предполагает формирование потребителя, который смог  бы  обеспечить  себе  в

основном определенный достаток. Главное препятствие состоит в том, что  этот

потребитель должен быть одновременно современным производителем,  нормальным

работником  с  высоко  развитой  трудовой  и  производственной   мотивацией.

Инициаторы  реформы  пытаются  стимулировать  мотивацию  через   превращение

труженика,  работавшего  на  государство,  в  собственника,   полагая,   что

обладание собственностью, в том числе и на средства  производства,  окажется

главным  мотиватором  созидательной  инициативы.  В   качестве   одного   из