Теория  элит Гаэтано Моски

 

Гаэтано Моска - (1858—1941)—выдающийся  итальянский политолог, один из

основателей элитологии, профессор Туринского и Римского университетов.

Главная заслуга Моски  — вычленение элиты  как специального объекта исследования,

анализ ее структуры, законов функционирования, прихода к власти, причин

вырождения и упадка, смены ее контрэлитой. В 1896 г. вышла его книга

«Элементы политической науки», а в 1923 г.—ее дополненное  издание. В 1939 г.

эта книга была переведена на английский язык и издана под названием «Правящий

класс», принеся автору мировую известность. Понятию «элита» Моска предпочитал

термины «правящий класс» и «политический класс», употребляя их

как синонимы. Впоследствии он вынужден был внести коррективы, отметив, что

политический класс является как бы базой для правящего класса. Действительно,

понятие «правящий  класс», с одной стороны, более широкое, чем «политический

класс»: в него входят и другие, не политические структурные  элементы —

экономическая, культурная и прочие элиты. Однако в ином отношении понятие

«политический класс» — более широкое, чем «правящий  класс»: оно включает не

только властвующую  группу, но и оппозицию. Полито-логия для Моски прежде

всего наука об элитах, важнейший инструмент выработки ими  научной политики,

которая поможет им удержаться у власти. Опасность для элит — их

стремление превратиться в наследственную, закрытую группу, что неминуемо ведет

к ее вырождению, замене контрэлитой. По мнению Моски, оптимальна такая

политическая система, которая, с одной стороны, не полностью закрыта для

мобильности в  элиту, а с другой — обеспечивает преемственность элиты — главной

гарантии устойчивости политической системы. Идеалом является формирование

элиты не на основе богатства и родовитости, а на основе способностей,

образования, заслуг. Впоследствии эти идеи вылились в  теории мерито-кратии.

В 1896 г. в "Основах  политической науки" Г.Моска сформулировал  закон

социально-политической дихотомии общества. Он состоит в  том, что во всех

обществах, начиная с самых среднеразвитых и едва достигших зачатков

цивилизации и  кончая просвещенными и мощными, существует два класса: класс

управляющих и  класс управляемых. Первый, всегда более  малочисленный,

осуществляет все  политические функции, монополизирует власть и пользуется

присущими ему  преимуществами. Второй, более многочисленный, управляется и

регулируется первым и поставляет ему материальные средства поддержки,

необходимые для  жизнеспособности политического организма. (8)

Моска проанализировал  проблему формирования (рекрутирования) политической

элиты и ее специфических качеств. Он считал, что важнейшим критерием

формирования политического класса является способность к управлению другими

людьми, то есть организаторские  способности, а также материальное, моральное

и интеллектуальное превосходство. Хотя в целом этот класс наиболее способен

к управлению, однако, не всем его представителям присущи передовые, более

высокие по отношению к остальной части населения качества.

В ходе своей эволюции политический класс постепенно меняется. Существуют две

тенденции в его  развитии: аристократическая и демократическая. Первая из них -

аристократическая - проявляется в стремлении политического класса

стать наследственным если не юридически, то фактически. Вторая -

демократическая - состоит в обновлении политического класса за счет

наиболее способных к управлению слоев, в том числе и низших.

     Становление мировоззрения Гаэтано Моски. Влияние позитивизма. Отношение к

другим  направлениям социально-политической мысли. Понимание предмета и метода

политической  науки

Распространение позитивизма среди итальянских  интеллектуалов, для которых

этот термин стал синонимом научного знания, началось с середины 60-х годов

прошлого века. Популярность, какую имело это направление в Италии, была

связана с особенностями  итальянской философской мысли, которая еще с конца

XVIII в. проявила повышенный интерес к французскому Просвещению. Вовсе не

случайно у ряда итальянских философов — еще до проникновения в Италию учений

О. Конта и Г. Спенсера — наметился, под влиянием французских историков П.

Кабаниса и Дестют де Траси, определенный психолого-физиологический  уклон в

рассмотрении социальных явлений. Наиболее сильное и устойчивое воздействие

позитивизм оказал на представителей естественных наук и социальных

исследователей, близких  к конкретной политико-правовой сфере.

Ко времени появления  «Элементов» Моска (1895) влияние позитивизма все еще

ощущалось, хотя усиливали  свои позиции итальянские геогегельянцы, приобрели

популярность идеи неокантианцев, Ф. Ницше и А. Бергсона. Моска проявил

двойственное отношение  к позитивизму, так как наряду с критикой некоторых

представителей этой школы он сохранил верность ее общей парадигме. При

рассмотрении учения Конта итальянский социолог не выдвигал возражений против

используемых им понятий теологической, метафизической и позитивной стадий. Но

он возражал именно против закона последовательной смены этих стадий, считая,

что все три  стадии сосуществуют на каждом этапе  развития человечества.

Итальянский социолог замечал, что у человека «позитивной стадии» его научные

знания вовсе  не исключают потребности в религии, «а там, где она ослабевает,

развиваются еще более гнусные суеверия и метафизические абсурды социал-

демократии» [1, стр. 219]. Он не нашел в истории подтвержденных фактами

параллелей Конта  между тремя интеллектуальными  стадиями и сменяющими друг

друга формами  политической организации, из которых  первая означала бы

детство, вторая —  отрочество, а третья — зрелость человечества.

В учении Герберта Спенсера Моска обратил внимание на различение двух типов

обществ: военного (основанного на принуждении) и индустриального

(основанного на  свободном договоре). Подобную классификацию  Моска считал

принятой «априорно» и потому — неприемлемой. «Всякая политическая организация

одновременно и  добровольная, и принудительная. Она добровольная, поскольку

исходит из природы  человека, что было замечено, начиная с Аристотеля, и в то

же время она  принудительная, так как... человек не смог бы жить иначе. Это

естественно и  спонтанно, и в то же время неизбежно, что там, где есть люди,

будет и общество, а там, где есть общество, будет  также и государство, т. е.

правящее меньшинство  и управляемое им большинство» [1, стр. 230]. Общая черта

всех общественных систем, которую не увидел Спенсер,— наличие определенного

слоя людей, осуществляющих господство над большинством.

Оспаривается не только подход к различению государств, но и критерии,

используемые Спенсером: «К примеру, Спенсер пишет, что с  убылью милитаризма и

с относительным  приростом индустриализма идет переход от социального строя,

при котором индивиды существуют во благо государства, к  иному строю, при

котором государство  существует во благо индивидов. Это  разделение им тонко

подмечено, и нам  оно напоминает тот случай, как если бы заспорили о том,

существует ли мозг для блага всего тела, или  все же тело существует во благо

мозга» [1, стр. 233]. Отдавая должное остроумию социолога, отметим, что

аналогии общества с биологическими организмами, у  которых разные органы

выполняют разные функции, были типичны для позитивизма.

Для Спенсера переход  от военного общества к индустриальному означал

появление качественно  нового метода общественной регуляции. От

«положительной» регуляции (т. е. от «принуждения к действиям») в

централизованном военном государстве общество переходит к «отрицательной»

регуляции (т. е. к  индивидуальной свободе при запрете лишь на определенного

рода действия) в промышленном государстве. Моска  в полемике со Спенсером

настаивал на том, что любое государство одновременно осуществляет и

«положительные» и «отрицательные», т.е. как принуждающие, так и

ограничивающие  действия. Как видим, он не только прошел мимо главного в

учении Спенсера о государстве — его эволюционной теории, но и не заметил

эвристической ценности идеи о преимуществе рыночных отношений  в обществе по

сравнению с системой жесткого централизованного регулирования.

Социальная дифференциация с позиций географического детерминизма исследуется

Моска от истоков: Геродота, Гиппократа и Ш. Монтескье. Он показывал, что с

развитием цивилизации  в жизни обществ ослабевает влияние  географического

фактора и усиливается  действие культурного. Для подтверждения этого

аргумента Моска  использовал множество источников, включая работы Г. Тарда и

итальянского социолога  и криминолога Н. Колаянни. Так, опровергая

распространенную  среди итальянских криминалистов XIX в. точку зрения о

детерминации преступности природными условиями, определяющими темперамент

личности, он объяснял региональные различия в криминальной статистике

социально-экономическими факторами.

     Обращаясь к расовым теориям, Моска замечал, что в его время произошла

настоящая экспансия этих теорий в социальные науки. По его мнению,

учения, в которых  общественный прогресс и политическая организация народов

зависят от расовых  признаков, обязаны своим рождением  учению Дарвина и таким

наукам, как сравнительная лингвистика и антропология. Моска отверг точку

зрения о врожденном превосходстве представителей какой-либо расы. Чтобы

показать ненаучность  идей социал-дарвинистов об изначальной этнобиологической

неоднородности  общества как важнейшей причине  социальной дифференциации, Моска

обратился к примерам смены поколений дворянской аристократии. Если бы

закономерности  биологической эволюции действовали и в обществе, то они

приводили бы к  накоплению положительных качеств  и к улучшению «породы

властителей», чего не наблюдается. Так, французское дворянство постепенно

утратило свои высокие личностные качества и в XVIII в. уступило свою власть