Французские субкультуры

ВЕДЕНИЕ.

 

I. Арготическая риторика  сегодня. 

 

II. Задачи и направления  исследования фразеологического  состава арго в контексте культуры.

 

ГЛАВА 1. СЕМАНТИКА АРГОТИЧЕСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ И КУЛЬТУРА

 

§1. Отражение арготической субкультуры в семантике фразеологизмов: денотативный компонент.

 

§2. Отражение арготической субкультуры в семантике фразеологизмов: коннотативный компонент.

 

ГЛАВА 2. ПРИРОДА ОБРАЗНОСТИ АРГОТИЧЕСКОГО 

 

ФРАЗЕОЛОГИЗМА И МЕХАНИЗМЫ  ЕЁ СОЗДАНИЯ

 

§ 1. Механизмы образования  тропеических фразеологизмов и их роль в формировании языковой картины  мира арготирующих.

 

§1.1. Метафора

 

Типы переносов - Концепции  метафоры - Макет метафорического  поля как показатель системности  арготической фразеологии.

 

§1.2. Метонимия 

 

Типы переносов - Метонимия  и метафора: черты различия.

 

§1.3. Синонимическая субституция  Отличительные черты механизма -Фразеобразовательные возможности.

 

§1.4. Каламбур как средство фразеобразования Механизм создания комического  эффекта - Виды каламбурной техники.

 

§1.5. Клишированная фигура умолчания Систематизация арготических фразеологизмов по типу замещающего  компонента - Прагматическая ориентированность  приёма.

 

§2. Природа образности арготических фразеологизмов и её интерпретация  в категориях культуры.

Введение:

 

Наш интерес к теме диссертационного исследования обусловлен следующими причинами. Хотя известно много работ, посвященных  проблемам фразеологии, фразеология  арго до сих пор специально не изучалась  лингвистами, а лингвокультурологический аспект является наименее разработанным  в описании ненормативного уровня языка. Исследование некодифицированной фразеологии  является перспективным направлением в лингвистике, поскольку отражает тенденции живой устной речи - той  части, которая в наибольшей степени  подвергается изменениям, а кроме  того вскрывает социально-культурный контекст, в соответствии с которым  следует воспринимать фразеологические единицы.

 

Объектом исследования стала  фразеологическая часть арготической риторики, а именно отражение в  ней культурного самосознания представителей части франкофонного сообщества.

 

Исследование проводилось  на материале 1580 фразеологизмов, собранных  в результате сплошной выборки из современных словарей арго. Отобранный материал даёт представление об объёме и характере культурной информации, отражённой в арготических фразеологизмах, позволяет показать, как соотносятся  ценностные установки арго с приоритетами общенациональной культуры. В центре исследования, выполненного в рамках культурологической антропологии, социолингвистики и лингвостилистики, находится человеческий фактор в языке и языковой фактор в культуре. Язык, его ненормативные  страты и возникающая в них  образность изучаются в теснейшей  связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью.

 

J. Арготическая риторика  сегодня 

 

Прежде чем перейти  к подробной характеристике фразеологической части арготической риторики, представляется целесообразным уточнить, что следует  понимать под современным арго, каковы его функции и отличительные  черты. Ответы на эти вопросы мы нашли  в работах французских лингвистов Пьера Гиро [1956], Андрэ Риго [1971], Денизы Франсуа Жежер [1968; 1991], Луи-Жана Кальве [1999], Марка Сурдо [1991], Давида Шабо [1990-1991]; Дени Делаплас [2000]. Исследованием арго в России занимались В. М. Жирмунский [1936], Д. С. Лихачёв [1964], А. Н. Юматов [1971], Э. М. Береговская [1975; 1995; 1996; 1997; 1999], В. С. Елистратов [1995; 2000].

 

Французское арго возникло более  семи веков назад как явление  сугубо маргинальное, как лексический  репертуар социальных низов - бродяг, нищих, воров. Поскольку на арго говорили люди, принадлежащие к изолированной  от остальной части общества среде (l'argot du "milieu"), оно выполняло  криптолалическую (секретную) функцию, обусловленную желанием завуалировать  предмет сообщения.

 

К l'argot du "milieu" постепенно примешиваются арго представителей разных профессий (ярмарочных торговцев, зазывал покупателей, каменщиков, плетельщиков стульев), ведущих, как правило, бродячий образ жизни. Представители одной  и той же профессиональной группы говорили, в зависимости от обстоятельств, то на техническом жаргоне с целью  сделать профессиональную терминологию прозрачной для специалистов, то на арго, которое дублировало часть  обиходного вокабуляра. В этих группах  арго выполняло не только криптолалическую, но и репрезентативную и людическую (игровую) функции: арготирующие получали удовольствие от словесного творчества.

 

С начала XX века специальные  арго постепенно сливаются в конгломерат, который Дениза Франсуа Жежер  назвала "argot commun", а Марк Сурдо "j argot" (смесь технолекта жаргона  и социолекта арго). Общее арго, фразеологическая часть которого стала объектом нашего исследования, представляет собой вокабуляр, включающий арготизмы, общие для  многих социо-профессиональных групп.

 

Современное арго больше не является секретным в том смысле, что его носители не являются представителями  изолированной среды. Арго становится всё труднее отличить от просторечия, фамильярной речи. Арготический вокабуляр  ассимилируется общенациональным языком, который притягивает острота  и экспрессивность арготизмов. Следствием этого является отсутствие чётких критериев  разграничения речевых регистров. Традиционные социо-исторические критерии больше не действуют. Однако нельзя сделать  из этого заключение, что арго исчезает: оно изменяется, является наиболее текучей частью разговорного языка, сохраняя в нём определённые черты. Арго можно охарактеризовать как  вербальную агрессию [François-Geiger, 1968, 626], обусловленную несогласием с  принятой точкой зрения на язык, и через  язык - с принятыми в обществе установками. В связи с этим, относя фразеологизмы к арготическим, мы руководствовались формальными  критериями, а именно тем, что они  включены в наиболее авторитетные словари  французского арго: Colin J. P., Mével J. - P., Leclère Ch. Dictionnaire de l'argot. Paris. Larousse, 1990 и Merle P. Le Dico de l'argot fin de siècle. Paris. Edition du Seuil, 1996.

 

Арготирующие постоянно  обновляют свой вокабуляр, с одной  стороны, чтобы помешать арготизмам превратиться в потерявшее образность клише [Rigaud, 1971, № 234, 536], с другой, - чтобы  сохранить дистанцию между ними и имитаторами, которые используют арготизмы в речи, отдавая дань моде [Calvet, 1999, 31]. Не исчезая совсем, криптолалическая функция арго отходит  на второй план. Арготирующие стремятся  придать языку непринуждённость, неожиданность. В процессе коммуникации информационная значимость сообщения  часто уступает место коннотациям. Как пишет Ж, Марузо, "человек  говорит не только для того, чтобы  выразить свои мысли, но также для  того, чтобы передать свои эмоции и  вызвать их у других" [Marouzeau, 1959, 109].

 

В лингвистическом плане  арго представляет собой лексикон, преимущественно устный, который  пользуется структурными формами нормативного языка (фонетикой, грамматикой). П. Гиро видит в арго три типа лексики [Guiraud, 1956, 7]:

 

1) технический вокабуляр,  связанный с практикой и образом  жизни арготирующих, отражающий  сферы, которые затрагивает арго;

 

2) секретный вокабуляр,  появившийся из-за необходимости  скрывать противозаконную деятельность  и использующий для этого оригинальные  способы словотворчества, которые  сводятся к изменению формы  уже существующих лексем: кодирование  (largonji, loucherbem, verlan), паразитарная суффиксация,  телескопия и др.;

 

3) экспрессивный вокабуляр,  обусловленный желанием выделиться  на фоне остальной части общества  и состоящий из арготизмов, образованных  путём переосмысления существующих  в общем языке лексем. Луи-Жан  Кальве называет этот тип вокабуляра "образами арго" [Calvet, 1999, 51].

 

Переходя к фразеологической части арго, важно подчеркнуть, что  она представляет собой экспрессивный  вокабуляр, поскольку с одной  стороны, фразеологизмы возникают  в языке не столько для того, чтобы обозначить объект действительности, сколько для того, чтобы выразить к нему своё отношение [Телия, 1996, 79], с другой стороны, тропеические образы арготических фразеологизмов не столько  скрывают смысл, сколько участвуют  в создании колорита арго [Calvet, 1999, 89-91].

 

Под арготическим фразеологизмом мы понимаем полилексикальную [по В. Г. Гаку] неразложимую единицу ненормативной  подсистемы языка, которая даёт вторичную  номинацию объектов.

 

Ряд тенденций детерминируют  особое место арготических фразеологизмов в языке. Э. М. Береговская отмечает парадоксальность арготического фразеологизма. Как и всякий фразеологизм, он обладает устойчивостью, но как арготизм - он весьма неустойчив. Фразеологизмы относятся  к экспрессивным средствам языка, однако со временем происходит постепенное  стирание их образности и эмоциональной  насыщенности. Что касается арготических фразеологизмов, то "в силу эволюционной подвижности этого слоя лексики, они не успевают настолько "затвердеть", чтобы их изначальная образность перестала ощущаться как живая" [Береговская, 1999, 109].

 

II. Задачи и направления  исследования фразеологического  состава арго в контексте культуры 

 

Выявлению и описанию культурного  компонента фразеологизмов уделяется  в настоящее время самое пристальное  внимание. При изучении культурологического  аспекта ненормативной фразеологии  наиболее важными являются три круга  вопросов.

 

Первый круг вопросов касается соотношения между понятиями "культура" и "язык", "культура" и "субкультура".

 

Понятие "культура" принадлежит  к фундаментальным понятиям в  цикле наук о человеке. В определениях культура отождествляется либо с  обществом в целом, либо с овеществлённым трудом, либо с совокупностью духовных и материальных ценностей, созданных  человеком. Культура, в понимании  В. Н. Телия, - это "своеобразная историческая память народа. И язык, благодаря  его коммуникативной функции, хранит её, обеспечивая диалог поколений" [Телия, 1996, 226]. Несмотря на множество  различных толкований понятия "культура", бесспорно признаются её следующие  черты: историчность. Настоящее культуры не может восприниматься безотносительно  к её прошлому, без возврата к  накопленному в прошлом опыту; социальность. Отдельный человек, являясь носителем  культуры, активно участвуя в её развитии, является лишь зеркалом, в  котором отражается культура социума. В культуре сосредоточена сумма  свойств и проявлений определённого  сообщества, которые придают ему  самобытность, уникальность, неповторимость, внутреннюю завершённость; коммуникативность. Культура возможна лишь там, где люди общаются. Она предполагает систему  определённых эталонов человеческих форм общения и поведения; условность. Ядро культуры образует комплекс представлений  сознания, духовных образований, выражающих коллективное "я" социума. Это  внутреннее ядро получает внешнее предметное закрепление в специфических  для каждой культуры артефактах - образах, знаках, имеющих языковую или кинетическую (жестовую) природу, символах, обычаях, традициях. Они обобщают смысловые  пласты общезначимого опыта таким  образом, что формы предметной деятельности становятся "квазипредметными" формами  культурного мира, осмысление и понимание  которых актуально только как  интерпретация. Будучи прозрачными  для своих создателей, они выполняют  функцию смысловой репрезентации  культуры [Крутиков, 1987; Иванов и др. 1989; Козловский, 1990; Арнольдов, 1992; Сорокин, 1992; Лотман,

 

1994, 1996; Бердяев, 1996; Мёрдок, 1997; Уайт, 1997; Бидни, 1997; Кармин, 2000; Лихачёв, 2000].

 

Соотношение культуры и языка  трактуется неоднозначно. В. Г. Гак понимает под культурой всё то, что создано  человеком, а сам язык считает  элементом культуры, созданным определённым человеческим обществом. "В языке  отражается внеязыковая культура, так  как язык сам является компонентом  культуры" [Гак, 1999, 260]. О языке  как о компоненте культуры говорит  и Е. А. Шенделеева [1999. 74].

 

Г. П. Нещименко применяет  системно-функциональный подход к феноменам "язык" и "культура", по которому оба феномена являются автономными, но тесно взаимосвязанными системами, соотнесёнными с мышлением и  коммуникацией. Обе эти системы  имеют комплексный характер, то есть используют некоторое множество  знаковых систем. Знаковые системы  языка однородны, проявляются в  виде различных форм существования  этнического языка (литературного, разговорного), в то время как  знаковые системы, используемые в культуре, гетерогенны (кинетический, вербальный, иконический язык, звуковая сигнализация).

 

Системы языка и культуры различаются не только в субстанциональном, но и в функциональном отношении: если в языке доминирует коммуникативная  функция, то в культуре преобладает  эстетическая. Г. П. Нещименко считает, что неправомерно говорить о полном растворении языка в культуре, поскольку язык используется не только в культуре, но и в системе общественной коммуникации в целом [Нещименко, 1994, 79-80, 82].

 

Обе системы тесно взаимодействуют  друг с другом. Их интеграцию обеспечивает промежуточное образование, входящее как в язык, так и в культуру. Такой промежуточный элемент  входит в язык в виде значения языковых знаков и существует в культуре в  форме предметов культуры - тел  языковых знаков, в которых застыли (опредметились) способности человека к производству и восприятию языковых знаков в соответствии с определёнными  эталонами, сформированными в культуре [Тарасов, 1994,107, 110].

 

Для обозначения связи  между языком и культурой, которую  можно определить как взаимное и  обязательное отражение их друг другом, Р. Гаписсон вводит термин "лексикультура" "Язык, -пишет он, - это универсальный  двигатель, продукт и источник культуры" [Galisson, 1991, 118]:

 

- универсальный двигатель,  так как посредством знаков, которыми  являются слова, можно получить  представление об истории, литературе, искусстве народа;

 

- продукт, так как язык  должен приспосабливаться к изменениям  в социуме, рождать обозначения  для возникающих реалий, понятий; 

 

- источник, так как в  процессе общения членов социума  происходит выработка общих представлений,  коллективного отношения к фактам  экстралингвистической действительности.

 

Взаимозависимость языковой и культурной сфер осуществляется во всей зоне контактов языка и культуры. С одной стороны, язык предопределяет некоторые важные параметры культуры - формы её выражения и мотивировки  её смыслов, является активным участником развития культуры. С другой стороны, культура предписывает языку специфические  сферы употребления, намечает функциональные рамки, в результате чего образуется "культурный слой языка как фиксация в нём отложений культуры, охватывающих весь язык" [Топоров, 1987, 184].