Теория разделения властей

    Из  природы демократии Монтескье выводит  ее политико-юридическую структуру. Основным учреждением демократии является народное собрание, где народ путем  голосования своей волей создает  законы и принимает решения по основным вопросам управления государством. Здесь же народ выбирает должностных лиц в сенат или совет, которые в перерывах между собраниями ведают делами государства и готовят вопросы, проекты решений для народных собраний. Монтескье считал нецелесообразным участие всего народа в народном собрании и предлагал, по примеру античных законодателей, ограничить число лиц из народа, имеющих право участия в собраниях. Кроме того, народ должен быть разделен как носитель верховной власти на различные классы, от чего зависит «прочность и процветание республики».

    Помимо  сената или совета в демократической  республике важное значение имеет институт судей, которые, по Монтескье, должны быть отделены и независимы от других должностных  лиц. Судьи в демократии осуществляют только правосудие. Характерным для  этой формы правления является институт цензоров, осуществляющих надзор за действиями и нравами народа, сената, должностных лиц.

    В демократии при помощи закона четко  определяется компетенция всех учреждений, их права и обязанности. Эти учреждения должны находиться в отношениях необходимого взаимного контроля и зависимости. Народное собрание избирает должностных лиц сената и контролирует их действия, тогда как сам «народ нуждается в руководстве со стороны совета или сената». «Природа республиканского правления,— подчеркивал Монтескье,— требует, чтобы судья не отступал от буквы закона». В результате такого распределения государственной власти, взаимоконтроля и зависимости учреждений и руководителей демократии, правового характера деятельности властей уменьшается возможность для учреждений и, должностных лиц править произвольно, злоупотреблять властью. При таком устройстве различные органы демократии взаимно сдерживают друг друга от нарушений законов и злоупотреблений, чем обеспечивается стабильность и прочность государства. Принципом демократии является политическая добродетель, представляющая собой любовь к отечеству и равенству. В противоположность идеологам абсолютизма, Монтескье различал политическую добродетель и нравственную, или христианскую. По его мнению, добродетельный человек может и не быть христианином. Главное то, что «это человек, который любит законы своей страны и любовью к ним руководствуется в своей деятельности» Согласно Монтескье, принцип демократии ограничивает «честолюбие одним желанием, одним счастьем — послужить отечеству более важными делами, чем прочие граждане», и ведет к тому, что общественное благо начинает предпочитаться частному. Этот принцип вытекает в демократических государствах из образа жизни граждан, из стремления приобретать «необходимое для семьи, а излишек — для отечества». В таком государстве люди живут своим трудом, а «дух торговли, трудолюбия и добродетели дает каждому и возможность, и желание обходиться собственными средствами, вследствие чего там не бывает большой роскоши».

    Укрепление принципа демократии в первую очередь достигается установлением с помощью правовых норм принципа равенства и умеренности в обладании имуществом всех социальных слоев такого государства. По Монтескье, «богатство дает власть, которую гражданин не может употреблять для собственной пользы, потому что он перестал бы быть равным другим гражданам». К тому же душа человека, «развращенного роскошью, имеет много иных желаний. Она вскоре станет врагом законов, которые стесняют ее».

    Принцип демократии извращается также в результате чрезмерной концентрации всей полноты власти в руках народа. Это приводит к анархии и злоупотреблениям властью со стороны демагогов, которые возглавляют в это время народ. Впоследствии они становятся деспотами. Такую ситуацию в политической жизни демократии Монтескье описывал как состояние, когда «каждый хочет быть равным тем, кого он избрал в свои правители. В таком положении народ отказывается признать им же самим избранные власти и хочет все делать сам: совещаться, управлять вместо чиновников судить вместо судей». Дух своеволия охватывает всех граждан в государстве, изменяется принцип демократической формы правления, а затем и ее природа. «Итак,— резюмирует Монтескье,— демократия должна избегать двух крайностей: духа неравенства, который ведет ее к аристократии или правлению одного, и доведенного до крайности духа равенства, который ведет к деспотизму одного так же неминуемо, как деспотизм одного заканчивается завоеванием». 

    Государственный строй аристократии как разновидности  республики Монтескье определял тем, что и той «верховная власть находится в руках группы лиц». Эти лица выделяются из народа в силу своей знатности, богатства или иных преимуществ перед другими людьми. Он утверждал, что это такое правление, «которое уже установило самые прискорбные различия между людьми».

    В основе аристократии лежат такие  политико-правовые отношения, где правящие лица из аристократии относятся к  другим, членам этого сословия как  народ между собой в демократии, тогда как народ к аристократам — как в монархии подданные к государю. Эта форма правления, по Монтескье, должна иметь различные учреждения для осуществления политической власти и ее распределения между должностными лицами из аристократии. В аристократической республике законодательством должна быть регламентирована деятельность собрания аристократов, сената, цензоров, судей.

    Монтескье указывал на обширность власти аристократического сословия, что могло привести к  злоупотреблениям и произволу должностных  лиц. В этом заключается слабость аристократического правления, а ее стабильность и жизненность зависят от того, в какой степени она близка к демократии. Для упрочения аристократического строя правящее сословие должно, «насколько это возможно, сближаться с народом». Мыслитель много раз писал о преимуществе тех аристократических республик, в которых народ имел право участвовать в управлении государством.

    Принципом аристократического правления Монтескье  называл умеренность, которая сдерживает аристократию от произвольного правления  и тем самым сохраняет стабильность данного строя. Он отмечал, что аристократия успешно сдерживает народ от нарушений законов, но этому сословию трудно обуздывать самого себя. «Природа этого государственного строя такова, что он как будто в одно и то же время и ставит людей под власть закона, и освобождает их от нее». Поэтому, согласно Монтескье, «такое сословие может обуздывать себя двумя способами: или при посредстве великой добродетели, которая в некоторых отношениях как бы уравнивает знать с народом... или посредством меньшей добродетели, которая заключается в некоторой умеренности и, по крайней мере, уравнивает знать в ее среде, что и составляет охраняющую силу. Умеренность есть поэтому душа этих правлений».[9]

    Монтескье считал, что посредством умеренности  аристократия заставляет забыть народ о своем бессилии в управлении государством, а сама руководит в соответствии с законами страны. Он называл ряд правовых гарантий, способствующих сохранению умеренности в аристократической республике: запрещение сбора налогов или податей знатью, запрещение права выбора в сенат самими членами сената, ограничение роскоши и др. По Монтескье, надо при помощи законов сделать так, чтобы «богатство было столь же тягостно, как и бедность». Важное значение имеют законы, запрещающие наследование власти. Гибель аристократии мыслитель связывал с утратой принципа законности, «когда власть знати становится произвольной: при этом уже не может быть добродетели ни у тех, которые управляют, ни у тех, которыми управляют». В этом случае государство изменяет свою форму правления и превращается в «деспотическое государство со многими деспотами».

    Государственный строй монархии определяется тем, что  верховная власть в ней вручается  одному лицу при наличии основных законов в государстве. Эти основные законы составлялись «первыми королями на всенародных собраниях». Они превратили монарха в лицо, «заставляющее исполнять законы», в блюстителя и исполнителя основных законов. Природа этого правления характеризуется политико-правовыми отношениями между государем и его подданными, которые лишены права непосредственного участия в управлении. Однако монархия — умеренное правление, поскольку ее основные законы «необходимо предполагают существование посредствующих каналов, по которым движется власть, так как если в государстве нет ничего кроме изменчивой и капризной воли одного, то в нем ничего не может быть устойчивого, а следовательно, не может «быть и никакого основного закона».[12]

    Этими «посредствующими каналами» являются определенные права, прерогативы различных  сословий, закрепленные в конституции страны, которые монарх не может нарушить или отменить. Монтескье наделяет ими дворянство, духовенство, горожан, которые превращаются в политические сословия и своими правами в определенной степени ограничивают власть монарха. «Уничтожьте в монархии прерогативы сеньоров, дворянства, духовенства и городов, и мы скоро получим государство либо народное, либо деспотическое». В монархиях государь не только правит сам, но и распределяет и разделяет свою власть между различными учреждениями и должностными лицами, которые находятся в определенной субординации между собой и подконтрольны монарху, отчитываются  перед ним в своей деятельности. «В монархических правлениях,— подчеркивал Монтескье, — власть не передается в такой непосредственной полноте. Передавая власть, государь ограничивает ее. Он так распределяет ее, что никогда не передаст другому какую-то долю своей власти, не удержав за собою большей части ее». [12]

    Много внимания уделял Монтескье анализу  деятельности судей в монархии, которые в этой форме правления должны быть независимы от государя, что обеспечит подданным определенную степень свободы, безопасности, защиту их собственности. «Здесь нужны суды,— отмечал он.— Эти суды выносят приговоры. Приговоры эти надо хранить и изучать для того, чтобы суд действовал сегодня так же, как и вчера, и чтобы собственность и жизнь граждан были столь же прочно и определенно обеспечены, как и само государственное устройство».

    Кроме того, Монтескье считал, что в монархиях должны быть учреждения, сохраняющие чистоту первоначальных законов, поскольку совет государя но своей природе не годится для такой цели. Этими учреждениями могли бы быть учреждения, похожие на средневековые парламенты. Парламенты во Франции обладали правом ремонстрации — правом отказа от регистрации королевских актов, не соответствующих, по их мнению, праву и обычаям данной провинции или законам страны.[5]

    Честь как принцип монархии вытекает из социальной жизни такого общества, в котором классовая дифференциация и неравенство состояний достигли своей высшей степени. В монархии не может быть речи о том, чтобы граждане ставили общие блага выше личных. Здесь все люди заботятся лишь о своих интересах, собственной выгоде. Это положение в равной мере относится как к правителям, так и к подданным. Монтескье критиковал идеи Ришелье, рисовавшее в своем «Завещании» таких идеальных министров, которых не может быть в монархиях. «Но трудно допустить,— продолжал мыслитель,— чтобы низшие были честны там, где большинство высших лиц в государстве люди бесчестные, чтобы одни были обманщиками, а другие довольствовались ролью обманываемых простаков».

    Монтескье скорее лукавил, чем говорил правду, когда заявлял, что принцип существовавших в его время монархий — честь. Эти заявления не были его подлинными убеждениями, а были тактическими приемами, рассчитанными на то, чтобы усыпить бдительность королей.

    Деспотия  — антипод государства с умеренными формами правления — республик  и монархий. Не вызывает сомнения отрицательное  отношение Монтескье к этому  строю. Для его природы характерно отсутствие политико-правовых отношений между правителями и управляемыми; их отношения представляют собой отношения между господином и рабами, где «человек есть существо, повинующееся существу повелевающему... Здесь у человека один удел с животными: инстинкт, повиновение, наказание».

    В деспотии отсутствуют основные законы. Государь правит по своей капризной  изменчивой воле, передавая власть визирю и своим чиновникам, которые  этой властью пользуются бесконтрольно  и произвольно. Смысл управления в деспотии не в том, чтобы уравновесить и распределить власть между различными учреждениями и должностными лицами, а в том, «чтобы согласовать политическое и гражданское управление с домашним и объединить должностных лиц государства с должностными лицами короля».

    Деспотическая форма правления во многом есть результат  невежества народа, отсутствия просвещения, политических знаний при учреждении государства, когда законодатели не смогли разумно разделить, распределить, ограничить и уравновесить различные власти и руководствовались страстями, а не разумом при создании формы правления.

    Деспотизм может возникнуть и тогда, когда  правители страны используют армию  против собственного народа. Монтескье  показывал, что Рим превратился  в деспотическое государство, когда армия стала использоваться честолюбивыми полководцами против самих римлян. Сила деспотического государства «заключается не в нем самом, а в войске, которое его основало...». Это войско приводит всю страну в состояние страха, превращает «каждый дом» в «отдельное государство», ожидающее вступление неприятеля. Даже сам деспот находится в своем дворце как бы на осадном положении, а «охрана государства сводится здесь к охране государя или, скорее, к охране дворца, где он пребывает безвыходно». Деспотическое правление пагубно не только для подданных, но и для самих государей. Монтескье отмечал, что римский император Константин по этой причине «преобразовал военный деспотизм в деспотизм военно-гражданский и приблизился к монархии...».  Государственный строй деспотии, согласно Монтескье, отличается чрезмерной концентрацией власти в руках государя и его слуг. В ней отсутствуют законы о престолонаследии, и государь сам назначает себе наследника. Для законодателя и судей здесь нет места. Более того, в деспотии правитель является единоличным судьей, действуя тем самым во вред самому себе.