Формирование идеологии декабризма

Все известия, по мнению декабристов, говорили о том, что Александр I устрашен наличием тайных обществ в России. И. Д. Якушкин в своих мемуарах приводит соответствующие примеры. Так, узнав о существовании Союза благоденствия и ознакомившись с его уставом, император якобы сказал, «что в этом уставе все было прекрасно, но что на это нисколько нельзя полагаться, что большая часть тайных обществ при начале своем имеет почти всегда только цель филантропическую, но что потом эта цель изменяется скоро и переходит в заговор против правительства. С этих пор, – писал И. Д. Якушкин, – император находился в каком-то особенном опасении тайных обществ в России»

 Александр I весьма серьезно  отнесся к полученным сведениям  и полагал, что это общество  очень могущественно. «Он был  уверен, – свидетельствовал Якушкин,  – что устрашающее его тайное  общество было чрезвычайно сильно, и сказал однажды князю П.  М. Волконскому, желавшему его  успокоить на этот счет: “Ты  ничего не понимаешь, эти люди  могут кого хотят возвысить или уронить в общем мнении; к тому же они имеют огромные средства; в прошлом году, во время неурожая в Смоленской губернии, они кормили целые уезды”»

Это мемуарное свидетельство подтверждается письмом И. Г. Бурцева к П. Д. Киселеву от 23 января 1823 г.: «Ваше превосходительство объявили мне, что государь император изволит меня считать принадлежащим к какому-то тайному обществу, происками коего в 1821 г. учреждена была подписка на вспоможение жителям Смоленской губернии»

В. Ф. Раевский вспоминал: «Когда надо мною производилось следствие, ко мне  приезжал начальник штаба 2-й армии  генерал Киселев. Он объявил мне, что государь император приказал возвратить мне шпагу, если я открою, какое тайное общество существует в  России под названием «Союза благоденствия».

Таким образом, декабристы не только знали, что Александру I известно о  существовании их организации, но также  были уверены, что она вызывает у  царя опасения. Эта уверенность подогревалась  и теми лицами, от которых они получали соответствующую информацию. В воспоминаниях того же И.Д.Якушкина есть рассказ о том, что, когда генерал А. П. Ермолов возвращался из С.-Петербурга, где имел продолжительные беседы с императором, на Кавказ, в Москве, увидев М. А. Фонвизина, воскликнул: «Поди сюда, величайший карбонарий, – и прибавил, – Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу тебе, что он вас так боится, как бы я желал, чтобы меня боялся»

Это свидетельство подтверждает и  Н. И. Тургенев: «Генерал N., возвращавшийся из Петербурга на Кавказ, чтобы снова  принять там командование армией, будучи проездом в Москве, сказал некоторым  из нас: “Государь знает, зачем вы здесь собрались, но он уверен, что  организация ваша весьма многочисленна; если бы он знал, что вас так мало, то, может быть, решился бы сыграть  с вами какую-нибудь скверную шутку”»

Примечательно, что подобные известия декабристам передавали люди, сами находившиеся под подозрением у  Александра I. Весной 1826 г. в кабинете императора была найдена его собственноручная записка о том, что «пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит или, по крайней мере, сильно уже разливается и между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по различным местам тайные общества и клубы, которые имеют притом секретных миссионеров для распространения своей партии. Ермолов, Раевский, Киселев, Мих. Орлов, гр. Гурьев, Дмит. Столыпин и многие другие из генералов, полковников, полковых командиров; сверх сего большая часть разных штаб и обер-офицеров»

Александр I полагал, что известное  ему российское тайное общество достаточно многочисленно и пользуется поддержкой высших сановников империи и генералов  армии, которые, может статься, находятся  в его составе. Русский император  нисколько не надеялся на свою армию. Проницательный К.-В. Меттерних однажды  в разговоре со своим предшественником в австрийском министерстве иностранных  дел Стадионом заметил об Александре I: «Он не доверяет своей армии, Д.С. Артамонов. Александр I и тайные общества Известия Саратовского университета. 2008. Т. 8. Сер. История. Международные отношения, вып. 1 Научный отдел своим министрам, своему дворянству, своему народу….

А знаете ли вы единственный истинный мотив нежелания императора Александра видеть хотя бы один только корпус армии, всего десять тысяч человек, расположенный  за границей? Это его убеждение, что  корпус переедет на сторону врагов, настолько либеральная работа бравых ребят, окружавших царя, разложила эту  самую армию».

Александр I всерьез был уверен, что окружен заговорщиками. Тем  не менее, зная поименно членов тайного  общества, он не предпринял никаких  шагов, чтобы разрушить его. Робкие попытки служебных преследований, законодательное запрещение всех тайных обществ и масонских лож ничего не дали. Никто и не думал прекращать тайные собрания. Все как будто  знали, что император не решится  ни на какие репрессивные меры. Члены  тайных обществ декабристов были так убеждены, что царь их боится, что и не думали бояться его.

Император же со своей стороны давал  ясно понять некоторым декабристам, что осведомлен о существовании  общества и знает его членов. В  этой связи характерен намек С. Г. Волконскому, чтобы он не занимался  управлением его империи.

Вопрос, почему же Александр I все-таки не решился на репрессии, остается открытым. Его фраза: «Не мне подобает карать», брошенная в разговоре с И.В.Васильчиковым о наличии тайного общества в России, объясняет не все. Исследователи интерпретируют ее двояко: как осознание Александром I своей ответственности за заговор против своего отца Павла I и как признание безрезультатности своих реформаторских начинаний. Понимание императором неправомерности карательных действий подкреплялось осознанием нереальности их осуществления. Александру I попросту не на кого было надеяться, и некому было доверить дело проведения репрессий. К тому же он был глубоко убежден, что российские тайные общества являются отделениями европейского революционного заговора против монархов. То, что это так, доказывает его отношение к Семеновской истории

В письме к А. А. Аракчееву 5/17 ноября 1820 г. восстание Семеновского полка  он приписывал деятельности тайного  общества и говорил о том, что  главная цель этого возмущения его  испугать и заставить покинуть съезд  Священного союза в Троппау, на котором обсуждался вопрос о подавлении революции в Италии. 10/22 ноября 1820 г. в послании И. В. Васильчикову он прямо пишет: «Радикалы и карбонарии, рассеянные по Европе, именно хотят заставить меня бросить начатое здесь дело; мы имеем в наших руках об этом и не один документ; они взбешены, видя дело, которым мы здесь занимаемся».

Последующие события вряд ли разубедили императора в том, что Семеновский  бунт был делом рук общеевропейского тайного общества. Но он представлял  себе не посильным дело борьбы с  всемирной организацией заговорщиков, глубоко пустившей корни и  в его государстве.

В участии в тайных обществах  подозревались и, видимо, не без основания, многие высшие военачальники. Разговоры императора с А. П. Ермоловым и П. Д. Киселевым о тайных союзах, в которых Александр I объявлял, что ему известно, преследовали цель выяснить, какое отношение они имеют к заговору в армии. Кроме того, Александр I полагал, что заговор проник и в его окружение, и что доверенные лица замышляют его убийство. Однажды, будучи в Варшаве, в разговоре с одним польским генералом, состоявшемся во время смотра войск, царь открылся ему: «Я знаю, что я окружен убийцами, и что на мою жизнь злоумышляют».

Под подозрение попадают многие видные особы. Например, генерал-адъютант, начальник  канцелярии Главного штаба князь  А. С. Меньшиков впал в немилость, отправлен в отставку, и за ним  был учрежден полицейский надзор. Князь П.М. Волконский, начальник  Генерального штаба, тоже был на время отдален от императора и лишился своего места. Более того, как это ни покажется невероятным, под подозрением был и сам граф А. А. Аракчеев, верный слуга императора, замечавший за собой слежку полиции. Но это и неудивительно, Александр I был прекрасно осведомлен о роли П. А. Палена в заговоре против его отца, а между тем граф Пален являлся первым человеком при Павле I, его доверенным лицом, и, несмотря на это, организовал его убийство.

Кроме того, как отмечает современная  исследовательница О. В. Эдельман: «Именно возможная принадлежность к заговору людей известных, влиятельных, пользующихся популярностью в войсках и занимающих высокие командные посты, и должна была в первую очередь обеспокоить власти. Для стиля мышления той эпохи было естественным предположить, что именно известные люди, а не армейские полковники и подполковники возглавляют тайное общество. Поэтому становится понятным, каким образом направлялась деятельность по надзору за заговорщиками, в том числе и ориентированность доносчиков». Советский историк Б. Е. Сыроечковский, опубликовавший записку А. К. Бошняка «О сношениях моих с некоторыми заговорщиками», представленную в Следственный комитет по делу декабристов, приводил данные, что руководитель военных поселений Юга России граф И. О. Витт пытался через Бошняка выяснить, нет ли связей между тайными обществами и видными военачальниками – генералами П.Д. Киселевым, Н. Н. Раевским, а также сенатором Д. П. Трощинским.

Панический трепет Александра I перед  тайным обществом и заговором  в высших правительственных кругах трагически сказался на его судьбе. Возможно, что его отказ принимать  Личность в общественно-политической жизни и внешней политике России лекарства, когда он уже серьезно болел, также был связан с боязнью, что его могут отравить заговорщики. Во всяком случае о страхе императора перед опасностью отравления не раз намекала в своих дневниковых записках Елизавета Алексеевна.

4. Вооруженное восстание  в Санкт-Петербурге.

 После смерти Александра I в ноябре 1825 года на престол должен был взойти Константин, который находился в то время в Варшаве. Но он еще при царствовании Александра I заявил о том, что у него нет ни малейшего желания и намерения царствовать и править Россией. 30 ноября в Москве была принесена присяга на верность новому императору Константину. Получив письмо от Константина, Николай пишет манифест о своем восшествии на престол. В тот же день, 12 декабря 1825 года произошло еще одно событие, которое потрясло Николая. В девять часов вечера в Зимний дворец явился 22-летний молодой человек. Это был адъютант генерала Бистрома, командовавшего гвардейской пехотой. Подпоручик Яков Иванович Ростовцев доложил дежурному генералу во дворце, чтобы лично вручить пакет якобы от генерала Бистрома. Николай, распечатав записку Ростовцева, прочел в ней о существовании заговора против династии, о подготовке восстания членами Тайного общества. Перед молодыми революционерами стояла страшная дилемма: дворец знал, что готовится бунт.

Они решили, что единственным решением будет восстание. Штабом предстоящего восстания стал дом Кондратия Рылеева. Трубецкой был избран руководителем восстания. На какие силы можно рассчитывать? Полки: Измайловский, Егерский, Финляндский, Московский, Лейб-гренадерский, Гвардейский морской экипаж.

Примерный план действий был таков: полки следует вести на Сенатскую площадь; войска следует призывать не принимать присяги, а затем с оружием в руках принудить Сенат обнародовать Манифест; морские части и измайловские солдаты направятся к Зимнему дворцу, чтобы арестовать Николая I и всю его семью; Финляндский полк и гренадеры должны захватить Петропавловскую крепость. 13 декабря Николай I становится императором. Утром 14 декабря Николай отдает приказ принять присягу войскам. Но в Московском полку события развивались по-другому. В девять часов утра в полк приехал Александр Бестужев. Он думал, что уже безнадежно опоздал. Но генерал-майор барон Фредерикс только еще огласил официальные документы из дворца. Офицеры отправились по ротам, чтобы объяснить солдатам, что надо принести еще одну присягу на верность императору. Александр Бестужев выходит перед строем одной роты и начинает речь, обращенную к солдатам. Он рассказывает, что им лгут, их обманывают. Нельзя больше терпеть все это! Откажитесь присягать, подымите голос протеста. Новое время гарантирует солдатам сокращенную службу. Александр Бестужев побывал в роте Щепина-Ростовского, затем у офицеров, которые не были членами Тайного общества,- Волкова и Брока. Они разрешили выступить перед их солдатами. И солдатская масса тронулась...

Восемьсот солдат с развевающимися боевыми знаменами полка, с барабанным боем маршируют к Сенатской площади. Первый полк восстал! Николай I в своем "штабе" - в Зимнем дворце. Несколько офицеров явились ему доложить, что артиллеристы принесли присягу. Вскоре Николаю стало известно о восстании Московского полка. Он отдает свои первые распоряжения. Приказывает приготовить кареты, чтобы отправить детей и свою мать в сопровождении усиленной охраны в Царское Село. Все воинские части столичного гарнизона приказал построить на Адмиралтейской площади. Началось окружение восставших. Генерал-губернатор, по приказу императора, направляется в Гвардейский конный полк, чтобы призвать его на помощь для расправы с восставшими. Но там в казармах не спешили, явно тянули время и предпочитали выжидать. Милорадович (Генерал-губернатор) решил сам поговорить с восставшими. Но его речь никак не повлияла на солдат. Начальник штаба восставших солдат поручик Евгений Оболенский, решает взять всю ответственность на себя. Ведь Сергея Трубецкого нет на площади. И тогда князь Евгений Оболенский, ближайший помощник Кондратия Рылеева, решительно направляется к генерал-губернатору.

- А почему я не могу говорить с солдатами?- крикнул рассерженный генерал. Оболенский трижды предупредил его. Затем прокричал: "Убирайся!" - и, выхватив ружье со штыком у близко стоявшего к нему солдата, пронзил генеральскую лошадь, нанес удар и самому губернатору. В этот же момент прозвучали выстрелы из солдат. В Милорадовича целился Петр Каховский. Из его пистолета раздается громкий выстрел! Пуля поражает грудь губернатора прямо через Андреевскую ленту. Вокруг полно народа. Собрались и просто зеваки посмотреть на любопытнейшее событие. А Трубецкой все еще не появлялся... На площади стоят и ждут. Вблизи от солдат на площади уже несколько часов стоят толпы людей, которые прибывают со всех сторон. Любопытные горожане запрудили и всю обширнейшую площадь перед Зимним дворцом. По свидетельству адъютанта Милорадовича, на ней собралось около двадцати тысяч человек. Когда появился на коне Николай I, народ принялся бросать в свиту палки, камни, которых было там в изобилии возле строившегося тогда Исаакиевского собора. Император приказывает генералу Алексею Орлову атаковать силами конного эскадрона бунтовщиков на площади.

Орлов подает команду к атаке. Но против конников встали безоружные люди. Они с криками "Ура!" бросают шапки в воздух, хватают лошадей за уздцы. Более отчаянные находят камни, палки и бросают их во всадников. Эскадрон четырежды вынужден был отступать! Но на площадь прибывают новые восставшие военные части. На помощь своим товарищам поспешила рота лейбгренадера члена Тайного общества Александра Сутгофа. Прибыл почти в полном составе Гвардейский морской экипаж, поднятый молодым декабристом Петром Бестужевым!