Влияние криминальной субкультуры на социализацию российской молодежи

В первой половине XIX в. из числа преступников, сосланных в Сибирь за последние двадцать лет, больше половины приходилось на осужденных за кражи и мошенничество. Причем за грабеж и разбой осуждалось преступников вдвое больше, чем за убийство. Таким образом, профессиональная преступность в целом имела корыстно-насильственный характер.

Очевидно, что к этому времени следует отнести все возрастающую взаимообусловленность профессиональной и рецидивной преступности. Как правило, рецидивисты все чаще становились профессиональными преступниками, специализируясь на совершении однотипных преступлений, постоянно совершенствуя и оттачивая свое преступное "мастерство".

Отмена крепостного права в 1861 г. вызвала огромные миграционные процессы. Стали появляться рецидивисты и профессиональные преступники из дворян и купцов, которые многократно совершали подлоги кредитных бумаг, карманные и квартирные кражи, занимались карточным мошенничеством.

Больше половины из числа осужденных преступников специализировались на совершении однородных преступлений.

Здесь можно проследить, что некая «осёдлость» деятельности и её постоянство, создаёт почву для создания неких правил и установок, для удобного взаимодействия членов преступных группировок.

Преимущественно политический характер носил время бандитизм. Во второй половине 1917 г. только в Москве действовало около 30 банд. Некоторые из них доходили до количества более 100 человек.

Также можно заметить, что здесь могло способствовать развитию уголовной культуры. Несомненно, группа людей, банда, движимая одной целью и идеей не могла обходиться без общих ценностей и общих «правил игры» внутри данной группы.

Особую роль в российской истории тюремного заключения занимают массовые сталинские репрессии и ГУЛАГ. Называются различные цифры количества людей, отбывших заключение в лагерях в период массовых репрессий: от 5 до 120 миллионов человек. В 1930-1953 в исправительно-трудовых колониях побывало 6,5 млн. человек. Важным событием в этот период является массовое освобождение заключённых, осужденных по уголовным статьям, весной и летом 1953-го года, когда из тюрем, лагерей и спецпоселений освобождались 1181264 человека. 14Именно с этой амнистией можно связать ощутимые культурные перемены в обычной среде, когда распространённость тюремных и криминальный паттернов поведения, норм и установок, привнесённых из тюремного пространства в «обычное», стали не просто осязаемыми, но и доминирующими «среди социальных групп практически всех возрастов» населения СССР, и потом и России.

Однако, репрессивная система уголовного наказания (как СССР, так и России) помещающая в места заключение значительное количество населения и после смерти Сталина, продолжала передавать и воспроизводить криминальные установки и нормы в «обычном» обществе.

Следующие данные приводит А. Олейник: «Около трети советских людей были осуждены как минимум один раз либо осужденными были их родители» [ Олейник 2001, c. 5].

Ю. Александров утверждает о следующем количестве заключённых в СССР: «за период с 1961 по 1985 год через систему ГУЛАГ – ГУИТУ прошло более 30 миллионов человек» [Александров 2002, c. 28].

Влияние бывших заключённых на культурные установки «обычной» среды, и формирование в ней тюремной и криминальной культуры можно обнаружить в следующих данных: «Существовавшие в то время исправительные учреждения являлись хорошей средой для быстрого распространения новых традиций. Полученные в тюрьмах “знания” вышедшие из них распространяли на воле, и, таким образом, власть воров в законе постепенно укреплялась и распространялась на всю страну» [Александров 2002, c. 27].

Непременно можно сделать вывод, что 30-50 годы стали просто рассадником уголовной культуры, что привело к массовому распространению криминальной субкультуры по просторам нашей страны. Что собственно оставляет след и в современности, и продлиться на неопределённый срок. И с учетом повышенной криминализации российского общества, ментальность криминальной субкультуры проживёт еще свой долгий век.

1.4 Укорененность криминальной субкультуры в культуре современного российского общества.

Криминальная субкультура за многие года диффузии в обществе проникла во множество сфер и граней культуры. Это касается не только бытовой сферы, но даже политической и экономической, всецело влияя на способы взаимодействия и общения людей. Ниже в данной работе, будет раскрыты культурные области, где оставила свой отпечаток криминальная субкультура.

Речь и язык

Современное российское общество в последнее десятилетие оказалось под сильным давлением криминальных группировок. Это произошло в силу ряда причин. Главной из них является глубокий социально-экономический кризис, поразивший российское общество. Кроме того, в результате деятельности исполнительной власти в России криминальный мир получил возможность распространить свое влияние на широкую сферу социально-экономической деятельности.

Основной областью, куда устремились преступные элементы, стала экономика. Возможность крупномасштабного и безнаказанного разворовывания государственной собственности привела к созданию широких региональных преступных сообществ, куда были включены коррумпированные чиновники и связанный с преступным миром директорат. В результате произошло укрепление преступности в высшей страте российского общества.

Особенностью сложившейся ситуации является то, что преступность проникла в высшие слои российского общества. Отсюда и значительное влияние, которое она оказывает на общественные отношения. Властвующие группировки стали формировать систему отношений совместно с высшими слоями преступного сообщества, заставляя основную часть населения следовать в фарватере этих отношений и ориентироваться на них как на образец, поскольку только такая ориентация позволяет определенным индивидам рассчитывать на успех в новой социальной реальности или же удачно приспособиться к ней.

Криминальная субкультура по сути своей носит агрессивный характер. Она вторгается в культуру официальную, взламывая её, девальвируя её ценности и нормы, насаждая в ней свои правила, атрибутику. Известно, что носителем культуры является язык. Символы языка наиболее полно включают человека в культурное пространство его жизнедеятельности. Язык является основным инструментом социализации.

На сегодняшний день он оказался весь пронизан терминологией уголовного жаргона, на котором охотно говорят как подростки, так и представители власти, депутаты государственной думы.

Наверное, одной из самых очевидных форм проявления тюремной субкультуры в «обычной» культуре взрослых, является широкое использование тюремного (блатного, воровского) жаргона (арго, фени). Так, широко известная фраза В. Путина, произнесённая им 24 сентября 1999 г. в Астане: «Если мы их [террористов] найдем… в туалете — и в сортире их замочим, сильно поднявшая рейтинг политика, сказана на тюремном, «блатном» жаргоне. Слово «мочить» на тюремном жаргоне означает убивать или избивать [Александров 2002, с. 106].

Подобно выражается не только президент Российской Федерации. Министр обороны и первый вице-премьер Российской Федерации С. Иванов, 28 сентября 2006 г. охарактеризовал задержание Грузией четырёх российских военнослужащих как «полный беспредел…». «Беспредел», термин прочно вошедший в современный русский язык, является элементом тюремного жаргона, и означает «крайнее беззаконие» [Александров 2002, с. 80]. Беспредел может быть «блатным» (шерстяным), т. е.: «открытое, насильственное нарушение воровских (тюремных) традиций и законов со стороны осужденных по отношению к осужденным же» [Александров 2002, с. 80], или беспредел может быть «ментовским» - «беззаконие, жестокость по отношению к осужденным со стороны администрации, иных должностных лиц (прокурора, сотрудников спецназа, следователей и др.)» [Александров 2002, c. 80]. Опрос 630 «обычных» респондентов и 270 сотрудников милиции А. Тайбакова, проведённый в 1999 году, показал, что «в повседневной речи используют “арго” 45% [обычных «граждан»] и 23% [сотрудников милиции]» [Тайбаков 2001, с. 90]. Возможно данные цифры не отражают всей реальности использования тюремного жаргона. Так, Ю. Александров также указывает на использование тюремного жаргона сотрудниками милиции: «употреблением лексики, принадлежащей к уголовному “воровскому” жаргону, грешат и сотрудники правоохранительных органов, особенно мест содержания под стражей и лишения свободы» [Александров 2002, с. 47], что демонстрирует стирание граней культурных установок между «полицейскими» и «криминальным миром» в России. А. Олейник утверждает, что в современном русском языке встречаются до трети «заимствованных» выражений из «тюремного сленга 1950-х годов» [Олейник 2001, с. 40]. Также он предполагает: «что влияние на неё [повседневную речь россиян] тюремного арго образца 1990-х годов ещё сильнее» [Олейник 2001, с. 40].

Приведём цитаты Д. Лихачева из его работы посвящённой анализу тюремного жаргона [Лихачев 1965, с. 354–398]: «Слова воровской речи характерны своей необычайной экспансией, способностью распространяться далеко за пределы воровской среды. С этими воровскими словечками и словцами распространяется яд воровской идеологии, воровского мировосприятия» [Лихачев 1965, с. 387]. В последнем предложении Д. Лихачев указывает на взаимосвязь тюремного жаргона и криминальной субкультуры. Отмечая, что он сознательно вносит оценочные суждения в свою работу, Д. Лихачев делает следующие утверждения: «Воровская речь – это болезнь языка. Диагноз её – “инфантилизм” языковых форм» [Лихачев 1965, с. 387]. «В воровской речи мы имеем дело с патологией языка… с языковым примитивом… явление воровской речи… явление, разрушающее язык» [Лихачев 1965, с. 387].

Музыкальная сфера

С середины 1990-х возник феномен распространения в музыкальной сфере так называемого «Шансона». «Русским шансоном» стали называть имеющую долгую историю и развитие «блатную песню», т. е. песню «поэтизирующая быт и нравы уголовной среды». Под блатной песней также понимается «русский музыкальный жанр, изначально рассчитанный на среду заключённых и лиц, близких к преступному миру». 15Возможно красивый термин «русский шансон» как «французско-нижегородский жанровый псевдоним» был необходим для эстетизации не совсем «корректного» названия «блатной песни», ставшей чрезвычайно популярной в позднесоветском и постсоветском российском обществе. «Как только в перестройку ослабли запреты и цензура и по всей как грибы стали множиться ларьки звукозаписи, на их полках плотными рядами выстроились кассеты с песнями про долгие срока, не дождавшихся подруг, весёлую воровскую жизнь, протекающую если не за решёткой, так в ресторане, мстительных следователей и т.п. – с большим количеством унылого уголовного жаргона, порой и с матерком» [Бутов 2003, с. 195].

Согласно опросу А. Тайбакова 1999 года, блатную музыку в России предпочитали случать 33% «обычных» респондентов, и 28% сотрудников правоохранительных органов. 46% и 44% соответственно относятся к блатной песне нейтрально [Тайбаков 2001, с. 90].

Популярность блатной музыке в России можно проанализировать через рейтинг радиостанций. В феврале 2009 года по объёму еженедельной аудитории в Москве радио Шансон занимало 7-ое место из 41-й доступной в Москве радиостанции (уровень еженедельной аудитории этой радиостанции составил 22,5% от числа опрошенных)16. Кроме того, 1-е и 4-ое место в рейтинге занимали музыкальные радиостанции «Авторадио» (27%) и «Ретро FM» (23%), нередко включающие в свой репертуар блатные песни. Песни, репрезентирующие тюремную культуру в России предпочитают слушать почти такое же количество радиослушателей, какое имеет государственная музыкально-информационная радиостанция «Маяк» (11,8%), занимающая 7-ую строчку в общероссийском рейтинге еженедельной аудитории.

Утверждения о популярности блатной музыки в России делал и А. Олейник: «На волну Радио «Шансон», в ротации которого лидирующие позиции занимают «блатные» или написанные в подобной стилистике песни, ежедневно только в Москве настраивается более 600 тысяч слушателей» 17

Радиостанцией «Шансон FM» была учреждена премия: «Шансон года» – «вручается за выдающиеся достижения в области пропаганды и распространения жанра шансон». На первом вручении премии были некоторые из номинаций: «Свой путь», «Правда жизни», «Госпожа чужбина», «Мужской характер», «Голос чести», «Русское застолье», «Рыцарь шансона», «Легенда шансона».

Другим интересным событием является награждение в 1998 году М. Танича, продюсера исполняющей блатные песни группы «Лесоповал», орденом: «За вклад и развитие российской культуры» [Олейник 2001(1), с. 40].

Распространенность норм и ценностей криминальной субкультуры в российском обществе.

Помимо вышеописанных признаков тюремной субкультуры в российском обществе, попытаемся рассмотреть преобладание у большинства людей в России криминальных норм и установок.

А. Тайбаков в результате опроса, приходит к выводу, что российское общество: «…силу закона подменяют законом силы, криминальным квазизаконом, или так называемыми понятиями. Жить “по понятиям” начинают не только криминальные профессионалы, но и самые различные слои нашего общества [Тайбаков 2001, с. 91]». 28% «обычных» респондентов и 33% сотрудников милиции в России считают, что «в качестве регулятора общественных отношений выступает криминальный закон» 52% респондентов и 66% сотрудников российской милиции полагают, что «большинство проблем решаются с помощью неформальных норм общения (типа “ты – мне”, ”я – тебе”)» [Тайбаков 2001, с. 91]. В. Радаев также указывает на важность блатных отношений: «использования личных связей и неформальных контактов для получения товаров и услуг… в обход формальных процедур»18Исследуя делинквентное поведение подростков и молодёжи А. Салагаев и А. Шашкин указывают, что тюремная культура: «“органично” включена в деятельность многих легальных государственных институтов, в частности административных, где вопросы нередко решаются не по закону, а “по понятиям”» Далее они указывает, что: «тюремные ценности широко… распространены среди социальных групп практически всех возрастов…» [Салагаев, Шашкин 2004, с. 41].

Рассмотрев ряд признаков, указывающих на значительную распространённость тюремных и криминальных практик, норм, ценностей, и установок, попытаемся понять, почему криминальная и тюремная субкультура занимает одно из доминирующих мест в России.

Возможным поиском понимания распространённости криминальной и тюремной субкультуры в России являются: 1) особенность системы заключения, в которой криминальными практиками, нормами и ценностями научаются вновь прибывшие в места заключения. Это связано с массовым содержанием заключённых, даже в камерах, и особенностью тюремной культуры в России. 2) Репрессивная система уголовного наказания, в которой осуждению и заключению подвергаются значительное количество людей. Заключённые, перенявшие паттерны тюремной культуры, после освобождения ретранслируют их в «обычную» среду и культуру.