- социально-политическая -
создать в деревне прочную
опору для самодержавия из
крепких собственников, отколов
их от основной массы крестьянства
и противопоставив их ей; крепкие
хозяйства должны были стать
препятствием на пути нарастания
революции в деревне;
- социально-экономическая
- разрушить общину, насадить частные
хозяйства в виде отрубов и
хуторов, а избыток рабочей
силы направить в город, где
ее поглотит растущая промышленность;
- экономическая - обеспечить
подъем сельского хозяйства и дальнейшую
индустриализацию страны с тем, чтобы
ликвидировать отставание от передовых
держав.
С конца 1906 года
государство начало мощное наступление
на общину. Для перехода к новым
хозяйственным отношениям была
разработана целая система хозяйственно-правовых
мер по регулированию аграрной
экономики. Указом от 9 ноября 1906
года провозглашалось преобладание
факта единоличного владения
землей над юридическим правом
пользования. Крестьяне теперь
могли выходить из нее и
получать землю в полную собственность.
Они могли теперь выделить
землю, находившуюся в фактическом
пользовании, из общины, не считаясь с
ее волей. Земельный надел стал собственностью
не семьи, а отдельного домохозяина.
Крестьянам отрезали
от общинной земли участки
- отруба. Богатые крестьяне на те
же участки переносили свои усадьбы - хутора.
Власти считали хутора идеальной формой
землевладения. Со стороны хуторян, живших
обособленно друг от друга, можно было
не опасаться бунтов и волнений.
После начала реформы
из общины устремились многие
бедняки, которые тут же продавали
свою землю и уходили в города.
Зажиточные крестьяне с выходом
не спешили. Чем это объяснялось?
Прежде всего уход из общины ломал привычный
уклад жизни и все мировоззрение крестьянина.
Крестьянин сопротивлялся переходу на
хутора и отруба не по темноте своей и
невежеству, как считали власти, а исходя
из здравых житейских соображений. Община
защищала его от полного разорения и многих
иных превратностей судьбы. Крестьянское
земледелие очень зависело от капризов
погоды. Имея несколько разрозненных полос
земли в разных частях общественного надела:
одну в низине, другую на возвышенности
и т.д. (такой порядок называли чересполосицей),
крестьянин обеспечивал себе ежегодный
средний урожай: в засушливый год выручали
полосы в низинах, в дождливый - на взгорках.
Получив надел в одном отрубе, крестьянин
оказывался во власти стихии. Он разорялся
в первый же засушливый год, если его отруб
был на высоком месте. Следующий год был
дождливым, и очередь разоряться приходила
соседу, оказавшемуся в низине. Только
большой отруб, расположенный в разных
рельефах, мог гарантировать ежегодный
средний урожай.
После выхода крестьян
на отруба или хутора прежняя
“страховка” от неурожая исчезала.
Теперь всего один засушливый
или чересчур дождливый год
мог принести нищету и голод.
Чтобы подобные опасения у
крестьян исчезли, выходящим из
общины стали нарезать лучшие
земли. Естественно, это вызывало
возмущение остальных общинников.
Между теми и другими быстро
нарастала враждебность. Число выходящих
из общины стало уменьшаться.
Образование хуторов
и отрубов даже несколько притормаживалось
ради другой цели - укрепления
надельной земли в личную собственность.
Каждый член общины мог заявить
о своем выходе из нее и
закрепить за собой свой чересполосный
надел, который община отныне
не могла ни уменьшить, ни
передвинуть.
Зато владелец мог
продать свой укрепленный надел
даже постороннему для общины
лицу. С агротехнической точки
зрения такое новшество не
могло принести много пользы (надел
как был чересполосным, так
и оставался), но оно было способно
сильно нарушить единство крестьянского
мира, внести раскол в общину.
Предполагалось, что всякий домохозяин,
потерявший в своей семье несколько
душ и со страхом ожидающий
очередного передела, непременно
ухватится за возможность оставить
за собой в собственности весь
свой надел.
В 1907 - 1915 гг. о выделении
из общины заявило 25% домохозяев,
а действительно выделилось 20% - 2008,4
тыс. домохозяев. Широкое распространение
получили новые формы землевладения:
хутора и отруба. На 1 января 1916 года
их имелось уже 1221,5 тыс.
Несмотря на все
старания правительства, хутора
хорошо прививались только в
северо-западных губерниях, включая
отчасти Псковскую и Смоленскую.
Крестьяне Ковенской губернии еще до
начала столыпинской реформы стали расселяться
по хуторам. Такое же явление наблюдалось
в Псковской губернии. В этих краях сказывалось
влияние Пруссии и Прибалтики. Местный
ландшафт, переменчивый, изрезанный речками
и ручьями, тоже способствовал созданию
хуторов.
В южных и юго-восточных
губерниях главным препятствием
для широкой хуторизации были трудности
с водой. Но здесь (в Северном Причерноморье,
на Северном Кавказе и в степном Заволжье)
довольно успешно пошло насаждение отрубов.
Отсутствие сильных общинных традиций
в этих местах сочеталось с высоким уровнем
развития аграрного капитализма, исключительным
плодородием почвы, ее однородностью на
очень больших пространствах и низким
уровнем агрокультуры. Крестьянин, почти
не затратив на улучшение своих полос
труда и средств, без сожаления их оставлял
и переходил на отруб.
В Центрально-нечерноземном
же районе крестьянин, наоборот,
много сил должен был вкладывать
в возделывание своего надела.
Без ухода здешняя земля ничего
не родит. Удобрение почвы здесь
началось с незапамятных времен.
А с конца ХIХ в. участились случаи
коллективных переходов целых селений
к многопольным севооборотам с высевом
кормовых трав.
В центрально-черноземных
губерниях основным препятствием
к образованию хуторов и отрубов
на общинных землях было крестьянское
малоземелье. Например, в Курской
губернии местные крестьяне "хотели
помещичью землю немедленно и
даром". Из этого следовало,
что прежде чем насаждать хутора
и отруба, в этих губерниях
надо было решить проблему
крестьянского малоземелья - в
том числе и за счет раздутых
помещичьих латифундий.
Третьеиюньский государственный
переворот коренным образом изменил
обстановку в стране. Крестьянам
пришлось оставить мечты о
скорой "прирезке". Темпы реализации
указа 9 ноября 1906 г. резко возросли.
В 1908 г. по сравнению с 1907
г. число укрепившихся домохозяев
увеличилось в 10 раз и превысило
полмиллиона. В 1909 г. был достигнут
рекордный показатель - 579,4 тыс. укрепившихся.
Но с 1910 г. темпы укрепления
стали снижаться. Искусственные
меры, введенные в закон 14 июня
1910г., не выправили кривую. Численность
выделяющихся из общины крестьян
стабилизировалась только после
выхода закона 29 мая 1911 г. "О
землеустройстве". Однако вновь
приблизиться к наивысшим показателям
1908-1909 гг. так и не удалось.10
За эти годы в
некоторых южных губерниях, например
в Бессарабской и Полтавской,
общинное землевладение было
почти совсем ликвидировано. В
других губерниях, например в
Курской, оно, утратило первенствующее
положение. (В этих губерниях и раньше
было много общин с подворным землевладением).
Но в губерниях северных,
северо-восточных, юго-восточных, а отчасти
и в центральных реформа лишь слегка затронула
толщу общинного крестьянства.
Чересполосно укрепляемая
личная крестьянская земельная собственность
весьма отдаленно походила на классическую
римскую "священную и неприкосновенную
частную собственность". И дело не только
в правовых ограничениях, налагавшихся
на укрепленные наделы (запрещение продавать
лицам некрестьянского сословия, закладывать
в частных банках). Сами крестьяне, выходя
из общины, первостепенное значение придавали
закреплению за собой не конкретных полос,
а общей их площади. Поэтому они, случалось,
были не прочь принять участие в общем
переделе, если при этом не уменьшалась
площадь их надела (например, при переходе
на "широкие полосы"). Чтобы власти
не вмешались и не расстроили дело, такие
переделы иногда производились тайно.
Бывало, что такой же взгляд на укрепляемую
землю усваивало и местное начальство.
Министерская ревизия 1911 г. обнаружила
в Орловской губернии многочисленные
случаи долевого укрепления. Значит, укреплялись
не определенные полосы, а доля того или
иного домохозяина в мирском землевладении.
Да и само правительство позже встало
на такую же точку зрения, присвоив себе
по закону 29 мая 1911 г. право передвигать
укрепленные полосы при выделении хуторов
или отрубов.
Поэтому массовое укрепление
чересполосных земель фактически
приводило только к образованию
беспередельных общин. К началу столыпинской
реформы около трети общин в Европейской
России не переделяли землю. Иногда рядом
соседствовали две общины - переделяющаяся
и беспередельная. Большой разницы в уровне
их земледелия никто не отмечал. Только
в беспередельной богатые были побогаче,
а бедные победнее.
В действительности
правительство, конечно, не хотело
сосредоточения земли в руках
немногих "мироедов" и разорения
основной массы земледельцев. Не имея
средств пропитания в деревне, безземельная
беднота должна была хлынуть в город. Промышленность,
до 1910 г. находившаяся в депрессии, не смогла
бы справиться с наплывом рабочей силы
в таких масштабах. Массы бездомных и безработных
людей грозили новыми социальными потрясениями.
Поэтому правительство поспешило сделать
дополнение к своему указу, воспретив
в пределах одного уезда сосредоточивать
в одних руках более шести высших душевых
наделов, определенных по реформе 1861 г.
По разным губерниям это составляло от
12 до 18 десятин. Установленный для "крепких
хозяев" потолок был весьма низким.
В реальной жизни
из общины выходили в основном
беднота, а также городские
жители, вспомнившие, что в давно
покинутой деревне у них есть
надел, который теперь можно
продать. Продавали землю и
переселенцы, уезжавшие в Сибирь.
Огромное количество земель чересполосного
укрепления шло в продажу. В
1914 г., например, было продано 60% площади
укрепленных в этом году земель.
Покупателем земли иногда оказывалось
крестьянское общество, и тогда
она возвращалась в мирской
котел. Чаще же покупали землю
зажиточные крестьяне, которые,
кстати говоря, сами не всегда
спешили с выходом из общины.
Покупали и другие крестьяне-общинники.
В руках одного и того же
хозяина оказывались земли укрепленные
и общественные. Не выходя из
общины, он в то же время
имел и укрепленные участки.
Свидетель и участник всей
этой перетряски еще мог помнить,
где и какие у него полосы.
Но уже во втором поколении
должна была начаться такая
путаница, в которой не в силах
был бы разобраться ни один
суд. Нечто подобное, впрочем,
однажды уже имело место. Досрочно
выкупленные наделы (по реформе 1861 г.) одно
время сильно нарушали единообразие землепользования
в общине. Но потом они стали постепенно
подравниваться.11 Поскольку столыпинская
реформа не разрешила аграрного вопроса
и земельное утеснение продолжало возрастать,
неизбежна была новая волна переделов,
которая должна была смести очень многое
из наследия Столыпина. И действительно,
земельные переделы, в разгар реформы
почти заглохшие, с 1912 г. снова пошли по
восходящей.
29 мая 1911 г. был издан
закон "О землеустройстве".
В него вошли основные положения
инструкций 1909-1910 гг. Новый закон
устанавливал, что для перехода
к отрубному и хуторскому хозяйству
отныне не требуется предварительного
укрепления надельных земель
в личную собственность. С этого
времени чересполосное укрепление
утратило прежнее значение.
Из всего количества
хуторов и отрубов, созданных
за время реформы, 64,3% возникло
в результате разверстания целых
селений. Землеустроителям удобнее было
так работать, повышалась результативность
их труда, высокое начальство получало
для жонглирования круглые цифры, но вместе
с тем умножалось число мелких хуторян
и отрубников, которых никак нельзя было
назвать "крепкими хозяевами". Многие
хозяйства были нежизнеспособны. В Полтавской
губернии, например, при полном разверстании
селений в среднем на одного хозяина приходилось
4,1 десятин. Крестьяне говорили, что на
иных хуторах "курицу некуда выгнать".
Только около 30 % хуторов
и отрубов на общинных землях
образовалось путем выдела отдельных
хозяев. Но это, как правило,
были крепкие хозяева. В Полтавской
губернии средний размер единичного
выдела составлял 10 дес. Большинство
таких выделов было произведено в первые
годы реформы. Затем это дело практически
сошло на нет.
Практика реформы показала,
что крестьянство в своей массе
было настроено против выдела из общины
- по крайней мере в большинстве местностей.
Обследование настроений крестьян Вольно-экономическим
обществом показало, что в центральных
губерниях крестьяне отрицательно относились
к выделу из общины (89 отрицательных показателей
в анкетах против 7 положительных). Многие
крестьянские корреспонденты писали,
что указ 9 ноября преследует цель разорить
массу крестьян, чтобы нажились на этом
немногие.
В сложившейся обстановке
для правительства единственным
путем проведения реформы был
путь насилия над основной
крестьянской массой. Конкретные
способы насилия были самые
разнообразные - от запугивания
сельских сходов до составления
фиктивных приговоров, от отмены
решений сходов до вынесения
постановлений уездными землеустроительными
комиссиями о выделении домохозяев,
от применения полицейской силы
для получения "согласия" сходов
до высылки противников выдела.
Чтобы добиться от
крестьян согласия на разбивку
всего надела, чиновники из органов
землеустройства, случалось, прибегали
к самым бесцеремонным мерам
давления. Об одном характерном
случае рассказывается в воспоминаниях
земского начальника В. Поливанова.
Автор служил в Грязовецком уезде
Вологодской губернии. Однажды рано утром
в страдную пору в одну из деревень нагрянул
непременный член землеустроительной
комиссии. Был созван сход, и непременный
член объяснил "мужичкам", что им
надо выходить на хутора: общество небольшое,
земли достаточно и вода с трех сторон.
"Я как план посмотрел, так и говорю
своему писарю: скорей Лопатиху на хутора
переводить надо". Посовещавшись между
собой, сходчики ответили отказом. Ни обещания
предоставить ссуду, ни угрозы арестовать
"бунтовщиков" и привести на постой
солдат не возымели действия. Крестьяне
твердили: "Как старики жили так и мы
будем жить, а на хутора не согласны".
Тогда непременный член отправился пить
чай, а крестьянам запретил расходиться
и садиться на землю. После чаепития непременного
потянуло на сон. К ожидавшим под окнами
крестьянам он вышел поздно вечером. "Ну
как, согласны?" - "Все согласны!- дружно
отвечал сход. - На хутора, так на хутора,
на осину, так на осину, только чтобы всем,
значит, вместе". В. Поливанов утверждал,
что ему удалось дойти до губернатора
и восстановить справедливость.12