Субкультура и контркультура

     Проблема  молодежной субкультуры стала предметом  специального изучения сравнительно недавно  – с середины 50-х годов ХХ века. Её появление связано с динамично развивающимся западным обществом⁷. Для традиционных обществ эта проблема не была столь актуальна (независимо от возраста люди ориентируются на сходные ценности: слушают одну музыку, исполняют одни танцы). Жизнь западного общества подвержена постоянной модернизации, расширению возможностей выбора, в результате чего возникают серьезные противоречия в культуре, в способах коммуникации, ценностных ориентациях, образе жизни «отцов» и «детей».

     Появление молодежной субкультуры обусловлено тем, что в цивилизованном обществе значительно возрастает период социализации людей (нередко до 30 лет). Молодой человек перестает быть ребенком с физиологической точки зрения, но по социальному статусу еще долго не принадлежит к миру взрослых. Экономическая самостоятельность еще не достигнута в полном объеме. Психологически молодежь принадлежит миру взрослых, а социально – миру отрочества, то есть социальная зрелость отодвигается на более поздний срок.

     Специфика молодежной субкультуры заключается в её неопределенном социальном статусе, активном поиске вариантов развития, когда молодые люди активно «примеряют на себя» социальные роли взрослых. Сфера, где проще всего проявлять самостоятельность, – досуг. Это не только общение, но и социальная игра. В динамично развивающихся обществах семья частично утрачивает функцию передачи социального опыта. Вступая в юношеский возраст, молодой человек ищет новые социальные связи. Неформальные группы образуют свою субкультуру, отличающуюся от культуры взрослых. Характерными чертами молодежных субкультур являются максимализм, игровое начало, поиск идеала.

     Такие группы, как правило, протестуют против общепринятых установлений, демонстрируют «отклоняющуюся» модель поведения. Им свойственен иррационализм, отказ от социального в пользу природного, гедонистическая устремленность («жить» теперь и получать от этого удовольствие). Свобода часто понимается как освобождение от внешних условностей. На основе изучения современных молодежных субкультур исследователи предлагают построить их типологию. Она включает, по меньшей мере, четыре направления:

• группы, связанные с музыкальными направлениями и стилями (битломаны, рокеры, металлисты, реперы);
• группы, имеющие политический и идеологический оттенок (пацифисты, коммунисты, «идущие вместе»);
• группы аполитичного характера: хиппи, панки;
• молодые люди, имеющие карьерные амбиции, те, кого на западе называют «яппи» - выходцы из среднеобеспеченных семей, отличающихся целеустремленностью и прагматизмом, ориентированные на карьеру и достижение материального достатка.

2. Виды  молодежных субкультур и их мировоззрение

     Последнее пятидесятилетие — эсклюзив молодежных контркультур. Такого ранее просто не было. Рассмотрим наиболее крупные, качественные, устойчивые контркультуры: хиппи, панков, скинхедов и рэп-культуру. Наша задача — сопоставительный смысловой анализ их взглядов на себя и мир, жизненных мотиваций и целей. Попробуем понять: чего же они хотели, и что им не нравится в мире взрослых.

     Началось  все там, где оказалась наиболее развитая в интеллектуальном и образовательном отношении среда: у молодежи среднего класса американских мегаполисов (битники и хиппи). Социальной средой панков уже полагают нижние слои среднего класса и рабочих, которые составляют также и «гумус» для скинхедов. Хип-хоп культура изначально продуцируется представителями определенной расовой группы — черной молодежи из беднейших кварталов мегаполисов. Есть некоторая закономерность «нисхождения» молодежной оппозиционности, проявляющейся в последовательности контркультур: от среднего класса к слоям на грани пауперизма. Пятьдесят лет дают нам пять крупных, бесспорных молодежных контркультур — практически по 10 лет на каждую из них. Полное время поколения, называемого «молодостью» (где-то от 15 до 25, плюс-минус 5 в зависимости от индивидуальных особенностей). От контркультуры — к субкультуре. Такова логика их развития. Пожалуй, только битники — высшая элитарная контркультура интеллектуалов (Дж. Керуак, Дж. Берроуз и др.) снизошла в молодежную среду (хиппи), навсегда оставшись гениальным индивидуально-творческим проектом.

     Оценка мира в мировоззрениях молодежных контркультур абстрактна и туманна. Мир плох и несовершенен — с этим согласны все контркультуры. Однако вопрос «почему?» это получилось, ими практически не ставится. Упор в основном делается на вопрошании «кто виноват?», на поиске и идентификации социальных сил и условий, которые препятствуют другой возможной жизни. Чем малокультурнее, менее образованнее среда, служащая исходным основанием молодежной контркультуры, тем более конкретно-адресно указание на «врага». «Мы ненавидим богатых, ментов, фашистов и политиков» — краткое определение лозунгов скинхедов. Еще более явственно проявляется зависимость мировоззрения от «социального происхождения» у носителей хип-хоп культуры, рэпперов, вышедших из криминальных кварталов Америки, озабоченных сначала только тем, чтобы «быть круче, чем все чуваки». Конечно, впоследствии рэп и хип-хоп культура получила более пристойное и более разнообразящееся развитие. Однако первые, искренние выражения ненависти всем не-черным, впрочем, как и не-нашим черным, женщинам и голубым, показывают полнейшую невежественность и связь с почти мифологическими этническими предрассудками⁸.

     Гораздо более определенное структурирование значений мира мы находим в панк-культуре. Они ухватывают метафизическую суть молодежного протеста, всегда направленного, независимо от среды происхождения, против власти старших возрастных групп. «Власть в любом государстве — это свиное рыло. Панк — это жирный плевок, один из способов показать этому свиному рылу его стойло». Причем «рыло» имеет все же три ипостаси: государственная машина, корпорации и шоу-бизнес. Эти структуры нормируют, подавляют, отравляют жизнь людей, особенно молодых.

     Молодежные  контркультуры довольно серьезно озабочены  ответами на вопросы: «Кто мы? Чего хотим?» и утверждением своей значительности в обществе и в мироздании. Самопрезентация группового «мы» молодежных контркультур имеет три уровня:

• характерный внешний облик, специфический язык и свою, фирменную музыку (стиль);
• ценности и идеалы, стереотипы поведения в своей среде и с окружающими;
• свое предание, авторитеты и свою «философию».

     Представлять стилевые характеристики внешности и одежды молодежных контркультур вряд ли имеет смысл — многие могут живо их себе представить. Также понятна общая интенция этих внешне-стилевых различий — акцентировать посредством эпатажа свою особенность, каждый раз оказывающуюся затаенной претензией на неординарность и значительность: «Мы не такие как все. Все остальные не могут быть такими, а мы можем». Для того и длинные волосы, цветистость хиппи; цветоволосянная феерия на голове у панка или же обритость скина; кожа, цепи или армейские ботинки, подтяжки навыпуск и пр. Каждая молодежная контркультура вырабатывает свой слэнг и свой музыкальный стиль.

     Что нужно молодым? Ответ очевиден: свобода, любовь и самореализация. Молодежные контркультуры — экстремализация эмансипационных запросов молодых, стремление к свободе «для» выбора, самоопределения, жизненного экспериментирования. Безумствования молодежи контркультур (постоянные пьянки, жизнь обособленно от социального мира, коммунами, свободная любовь и пр.) — отчаянная попытка вырваться из «общества спектакля и потребления». Они не хотят ждать — «здесь и сейчас!», резонно предчувствуя рационалистическую трансформацию своего сознания и превращение в среднестатистического обывателя, чьи мозги подчинены переключателю программ ТВ. «Живи быстро — умри молодым!» — лозунг панка первой волны (1976–1978 гг.) явился квинтэссенцией подобной «отрицательной свободы» и панического ужаса наиболее думающей и свободолюбивой молодежи перед предстоящей «лоботомией»⁹.

     Большинство молодежных контркультур удовлетворяется вызывающим поведением и времяпрепровождением. Это если и не приветствуется взрослым обществом, но терпится: «молодежи надо перебеситься, чем бы дитя ни тешилось…». И на самом деле, так оно обычно и происходит. Из молодежных контркультур лишь хиппи и панки разработали свои идеалы позитивной свободы, объявив ее своей высшей ценностью. Свобода делать так, как хочешь, идти, куда вам заблагорассудится, и быть открытым для новых опытов. Свобода нужна не сама по себе, а как условие персонального роста, внешняя свобода — путь к внутренней. Быть внутренне свободным и принимать необходимое участие во внешнем мире.

     Это можно проиллюстрировать на примере  так называемой «сексуальной революции» 60-х, в которой есть бесспорный вклад  битников-хиппи. В Америке 50-х, как и в России советского периода, царили представления ханжества, сексуального невежества, романтической любви, строгой моногамной семьи и резкого осуждения «сексуальных извращений» типа ранней, однополой и внебрачной любви. Как и любой революции, сексуальной предшествовало Просвещение: проявляются знаменитые научно-популярные книги о сексе (спустя более 30 лет переведенные и изданные в России), развернулось неподдельно заинтересованное обсуждение тем половой жизни в СМИ, появилась ориентированная на секс реклама, мода (мини-юбки, прозрачные блузки, обтягивающие джинсы и пр.), порноиндустрия. Главное, однако, состояло в том, что благодаря появлению массовых доступных и эффективных контрацептивов мужчины и женщины были уравнены в отношении последствий полового акта. Женщины активно пользовались своей обретенной свободой — к радости большинства мужчин.

     Конечно, как всякий революционный порыв, практика «свободной любви» породила много эксцессов, когда молодежь самозабвенно спаривалась везде, где можно и где вроде бы и нельзя. Маятник отношения к любви качнулся в противоположную от пуританства сторону вседозволенности. Сексуальная любовь стала обычным товаром широкого потребления, особенно в коммунах хиппи. Правда, не было еще СПИДа, но венерические заболевания были обычным делом¹⁰.

     Главные принципы «свободной любви»: поощряемая спонтанность сексуальной активности и экспериментирования (групповой секс, секс с несовершеннолетними, гомосексуальность). Хиппи объявили «устаревшей» моногамную любовь и брак. Любовь сопряжена с постоянной свободой, она существует, чтобы быть разделяемой свободно. Любовь не только сексуальная. В широком смысле любить — означает принимать других такими, какие они есть, давать им свободу выражать себя и не судить их исходя из того, что лежит на поверхности. Многие «идейные» хиппи понимали, что суть «свободной любви» не в сексуальной распущенности — это «издержки», «болезнь роста», а в либерализации, демократизации в такой корневой и наиболее консервативной антропологической сфере как отношения полов. Устранить мужское собственничество и сексуальное порабощение женщин — это, кстати, прекрасно поняли радикальные феминистки — главная цель «сексуальной революции», которая в принципе отвечала глубинным интересам прекрасного пола.

     Другое  важное, и уже ставшее традиционным, проявление «своей свободы» в молодежных контркультурах — употребление наркотиков. Это гораздо более серьезное испытание, чем «свободная любовь». Оценка этого феномена и отношение к нему самих деятелей контркультур различно. Первоначально это восприятие в отношении некоторых специфических наркотиков, которым была создана репутация безвредных (марихуана, мескалин, ЛСД) было позитивным. Протрезвление смертями (Дж. Моррисон, Дж. Джоплин, Дж. Хендрикс, О. Хаксли и др.) сделало это отношение у хиппи амбивалентным: уже не говорится о «ЛСД-революции», но остается всё же право каждого на свой страх и риск пробовать проникать к себе через химические «двери восприятия». Первая волна панков (1976–1978 гг.) уже относилась к наркотикам как к осознанному средству саморазрушения. Большинство современных молодежных контркультур относится к наркотикам, как, впрочем, и к алкоголизму, так же, как и хиппи, амбивалентно: как к теневой, необходимой стороне своей жизни. Однако в «золотой век» молодежной контркультуры, время битников и хиппи, 50–60-е гг. все представлялось иначе. Осознанное использование психотропных средств в целях самопознания (не «кайфа»!) — наиболее яркое свидетельство радикализма молодежной контркультуры. Открытие ЛСД и возвращение к древней практике употребления галлюциногенов естественного происхождения типа мескалина и псилобицина провозгласили «спасением нашего страдающего биологического вида от невыносимой самости и отвратительной среды окружения».

     И все же беспрецедентное место в мирочувствовании молодежи играет музыка. Это объясняется особенностями ментальной организации молодежной возрастной категории: преобладанием воображения над памятью и рефлексией. Самовыражение при помощи книг, фильмов, произведений, требующих навыков сосредоточенности и долгой последовательной работы есть характеристика последующих возрастных групп. Песня в контркультуре — преобладание экспрессии энергичного резкого ритма (как и в изобразительном искусстве, граффити), слова-лозунги, дающие простор интерпретирующему воображению как массовому со-творчеству романтичной и прекрасной реальности. Рок-н-ролл (в широчайшем смысле «молодежной музыки») — действительно адекватный способ самовыражения этого возраста в описываемое время.

     Соответственно, основополагающее влияние на выработку ценностей, идеологий молодежных контркультур оказывали и оказывают музыкальные кумиры: “The Beatles”, “Doors”, “Rolling Stones”, “Sex Pistols”, “Clash”, “Crass” выражали лозунги, императивы молодежных настроений, осмыслений мира, протеста. Музыка, песни в стремительных либо надрывных ритмах — такой же органичный и целостный способ душевного самовыражения для молодых, как трактаты, манифесты и программы для среднего рационалистического возраста. Жить не программой, а настроением, порывом — в чем и залог искренности и святости, здесь истина, которую не подделать, не сконструировать. Это творится сочетанием именно звуковой тональности вибрирования души и образно-текстовым рядом разума. Если это рождено не спонтанно и порывно, то будет фальшиво и натянуто, будет не воспринято другой душой. Молодежь выражает себя именно так в своей музыке и этот «тамтам» тут же звучит в миллионах подобных душ. Потому молодежная музыка означает нечто гораздо больше, явление иного сущностного ряда, чем просто музыка, каковой она является для других поколений: развлечение, помогающее расслабляться и жить. Таким образом, мы имеем дело с действительно специфическим стилем жизни, который коррелятивен и адекватен психоментальным особенностям этой антропологической категории¹¹.