Эра свободной торговли

Эра свободной торговли

Следующим большим  шагом к свободной торговле был  торговый договор Кобдена —Шевалье, или англо-французский договор 1860 г. Франция традиционно следовала политике протекционизма, что было особенно характерно для первой половины XIX в., когда французское правительство, выполняя волю владельцев фабрик, старалось защитить хлопчатобумажную промышленность от британской конкуренции. Частью французской протекционистской политики были запреты на импорт всего хлопчатобумажного и шерстяного текстиля и очень высокие пошлины на другие товары, включая даже сырье и полуфабрикаты. Такие экономисты, как Фредерик Бастиа, указывали на абсурдность такой политики, но мощное лобби во французском парламенте было невосприимчиво к разумным аргументам.

Правительство Наполеона  III, пришедшее к власти в результате переворота 1851 г., стремилось проводить политику дружбы с Великобританией. Это отчасти объяснялось стремлением повысить свой политический статус и дипломатический вес. Хотя результаты государственного переворота были впоследствии закреплены референдумом, легитимность правительства оставалась под вопросом. После Крымской войны, в которой Великобритания и Франция были союзниками, Наполеон III пожелал укрепить эти новые узы дружбы. Более того, хотя Франция традиционно проводила политику протекционизма, в стране существовало влиятельное на правление общественной мысли, отстаивавшее ценности экономического либерализма. Одним из лидеров этого направления был экономист Мишель Шевалье, который неоднократно посещал Великобританию и Соединенные Штаты и придерживался космополитических взглядов. Будучи профессором политической экономии в Коллеж де Франс с 1840 г., он пропагандировал принципы экономического либерализма и свободной торговли. Назначенный Наполеоном III сенатором, он убедил императора в желательности торгового договора с Великобританией.

Еще одно политическое обстоятельство во Франции сделало  привлекательным заключение этого  договора. По французской конституции 1851 г., которую Наполеон III сам даровал нации, двухпалатный парламент страны должен был одобрять все законодательные акты, относящиеся ко внутренней политике, однако император имел исключительное право вести переговоры о заключении договоров с зарубежными государствами, условия которых получали силу закона. В 1850-х гг. Наполеон III попытался ослабить протекционистский уклон французской экономической политики, но из-за оппозиции в парламенте ему не удалось провести всеобъемлющую реформу тарифной политики. Шевалье был другом Ричарда Кобдена, известного своей борьбой с Хлебными законами, и через Кобдена ему удалось убедить Глад стона, британского канцлера казначейства, в желательности такого договора. В Великобритании в это время были убеждены, что преимущества политики свободной торговли настолько очевидны, что другие страны с готовностью примут ее; однако из-за сильных позиций протекционистского лобби это было совсем не так. Договор, обсуждавшийся Кобденом и Шевалье в конце 1859 г., был подписан в январе I860 г.

Договор предусматривал, что Великобритания отменит все  тарифы на импорт французских товаров, за исключением вина и коньяка. Эти товары рассматривались как предметы роскоши, и Великобритания сохранила небольшие пошлины исключительно для пополнения государственных доходов. Кроме того, ввиду длительных экономических связей с Португалией, которая также производила вино, Великобритания позаботилась о защите португальских привилегий на своем рынке. Франция, в свою очередь, отменила запреты на ввоз британского текстиля и снизила пошлины на широкий круг британских товаров. Максимальная ставка пошлин была установлена на уровне 30%, а их средний уровень составлял около 15%. Французы, таким образом, отошли от крайнего протекционизма в пользу протекционизма умеренного.

Главной чертой этого договора была статья, предусматривавшая принцип наибольшего благоприятствования в торговле. Это означало, что если одна сторона заключала договора с третьей стороной, то на вторую сторону автоматически распространялось снижение пошлин, предоставленное третьей стране. Другими словами, на обе стороны англо-французского договора должны были распространяться условия, предоставляемые «наиболее благоприятствуемой нации». Великобритания, стоящая к этому времени на позициях практически полной свободы торговли, не имела торговых ограничений, которые она могла бы снизить или отменить при заключении договоров с третьими странами, но во Франции все еще оставались высокие пошлины на импорт товаров из других стран. Вначале 1860-х гг. Франция заключила договоры с Бельгией, немецким Таможенным союзом, Италией, Швейцарией, скандинавскими странами и фактически со всеми странами Европы, кроме России. Если по условиям этих новых договоров Франция устанавливала более низкие ставки пошлин, скажем, на импорт железа из стран Таможенного союза, то эти ставки автоматически распространялись и на британских производителей железа.

Более того, помимо комплекса договоров, которые Франция заключила с  европейскими странами, другие европейские  страны также заключили договоры между собой, и все эти договоры содержали указание на принцип наибольшего благоприятствования. В результате каждый раз, когда вступал в силу какой-либо новый договор, имело место всеобщее понижение пошлин. В I860 —1870-х гг., за десятилетие или немногим более того, Европа как никогда близко подошла к полной свободе торговли, которая вновь стала реальностью только после Второй мировой войны (рис.  11.1).

вызвав «хлопковый голод» в Европе, особенно тяжелый для Ланкашира а также сократила европейский экспорт и потребительских и инвестиционных товаров на Юг.) Еще одним последствием договоров, особенно для Франции, но также и для некоторых других стран, была реорганизация промышленности, вызванная обострением конкуренции. Неэффективные предприятия, которые раньше были защищены покровительственными тарифами и запретами на импорт, теперь были вынуждены или модернизироваться и совершенствовать свою технологию, или выходить из игры. Таким образом, договоры способствовали распространению технического прогресса и повышению производительности.

Последствия этой системы  торговых договоров были весьма значительны. Международная торговля, которая уже развивалась ускоренными темпами после британских реформ 1840-х гг., в течение нескольких лет возрастала более чем на 10% ежегодно (рис. 11.2). Наибольший прирост наблюдался во внутри европейской торговле, но им оказались затронуты и другие страны. Гражданская война в Америке, разразившаяся на следующий год после заключения договора Кобдена—Шевалье, имела обратный эффект. Блокада северянами южных штатов нанесла удар по их экспорту. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

«Великая  депрессия» и возврат к протекционизму

Другим последствием интеграции мировой экономики, вызванной политикой свободной торговли, стала международная синхронизация колебаний цен. В доиндустриальной экономике резкие колебания цен были в основном локальными или региональными, а причинами их являлись природные факторы (засухи, наводнения и т.д.), влиявшие на урожай. С прогрессом индустриализации и ростом международной торговли колебания стали все чаще зависеть от «хозяйственной конъюнктуры» (колебаний спроса), приняли циклический характер и распространялись из страны в страну по коммерческим каналам. Циклическая природа колебании становилась все более выраженной в течение столетия.

Впоследствии статистики выделили несколько видов «экономических циклов», как их стали называть: относительно неглубокие кратковременные (2-3 года) «циклы товарных запасов», более долговременные колебания (9-10 лет), зачастую завершавшиеся финансовыми кризисами с последующей Депрессией (1825-1826, 1837-1838, 1846-1847, 1857, 1866, 1873, 1882, 1893, 1900-1901, 1907 гг.), и еще более длительные (от 20 до 40 лёт) «длинные волны». Причиной этих колебаний было сложное взаимодействие как монетарных, так и «реальных» факторов, однако специалисты не всегда едины во мнении относительно сравнительной роли тех и других.

Колебания производства обычно сопровождались колебаниями  цен. Опять-таки специалисты не всегда приходят к согласию в вопросе о направлении причинно-следственной связи, но, тогда как падение цен могло длиться несколько лет, сокращение объемов производства обычно было относительно непродолжительным.

Цены фактически во всех странах Европы, а также  в Соединенных Штатах достигли пика в начале столетия, ближе к концу наполеоновских войн. Причины этого были как реальными (дефицит военного времени), так и монетарными (крайняя напряженность военных финансов). Затем, до середины столетия, несмотря на кратковременные колебания, долговременный тренд был нисходящим. Причины опять же коренились как в реальном секторе (технические нововведения, повышение эффективности производства), так и в монетарном (погашение правительствами военных долгов). Цены сделали скачок вверх в 1850-х гг., прежде всего в результате открытия месторождений золота в Калифорнии (1849 г.) и Австралии (1851 г.), а затем колебались около двух десятилетий без определенной тенденции.

В 1873 г. после промышленного  бума, длившегося несколько лет, в  Вене и Нью-Йорке произошла финансовая паника, которая быстро распространилась на большую часть других индустриальных (или индустриализирующихся) стран. Последовавшее за ней падение цен длилось до середины или до конца 1890-х гг. и было известно в Великобритании (до более крупной катастрофы 1930-х гг.) как «Великая депрессия». Затем открытия золота в Южной Африке, Канаде, Сибири и на Аляске переломили нисходящую тенденцию динамики цен. Цены росли умеренными темпами вплоть до Первой мировой войны, которая повлекла за собой сильную инфляцию.

Депрессия, последовавшая  за паникой 1873 г., была, возможно, наиболее тяжелой и всеобъемлющей в истории индустриального мира того времени. Промышленники несправедливо обвиняли в этом усилившуюся международную конкуренцию, связанную с заключением торговых договоров, в результате чего стали звучать настойчивые призывы к восстановлению протекционизма. Аграрии — как крупные землевладельцы, так и мелкие крестьяне-фермеры — также присоединились к требованию покровительственных мер. До 1870-х гг. они не ощущали заокеанской конкуренции ввиду высоких транспортных издержек морских перевозок товаров с низкой стоимостью за единицу веса — таких, как пшеница и рожь. В 1870-х гг. радикальное сокращение транспортных издержек в результате развития железнодорожной сети на американском Среднем Западе и в равнинных штатах, а впоследствии на Украине, в Аргентине, Австралии и Канаде, вместе с не менее радикальным сокращением фрахтовых тарифов ввиду развития парового судоходства ввело в сферу сельскохозяйственного производства огромные массивы девственных земель. В 1850 г. экспорт пшеницы и муки из США оценивался в 8 млн долл. (направлялся он тогда преимущественно в Вест-Индию); в 1870 г. он достиг 68 млн долл., причем большая часть его направлялась в Европу, а в 1880 г. он оценивался уже в 226 млн долл. В первый раз европейские фермеры столкнулись с острой конкуренцией на своих собственных рынках.

В этих условиях особенно критическая ситуация сложилась  в сельском хозяйстве Германии. Германия в это время была по существу разделена на индустриализирующийся запад и аграрный восток. Юнкеры Восточной Пруссии, имевшие огромные поместья, традиционно экспортировали зерно по Балтийскому морю в Западную Европу, включая и западную часть Германии. Это было главным исключением из правила, согласно которому транспортные издержки делали перевозку зерна на дальние расстояния экономически невыгодной вплоть до 1870-х гг. Таким образом, юнкеры, будучи экспортерами, традиционно поддерживали политику свободной торговли. Когда они ощутили на себе последствия падения цен на зерно в результате огромного импорта из Америки и России, они потребовали протекционистских мер. Население Германии быстро увеличивалось; кроме того, процесс индустриализации обусловливал быстрый рост городов. Юнкеры хотели сохранить этот большой и растущий рынок для себя.

Отто фон Бисмарк, создатель и канцлер новой  Германской империи, бывший до этого прусским канцлером, проницательный политик и сам юнкер-землевладелец из Восточной Пруссии, воспользовался удобным случаем. Промышленники западной части Германии уже давно требовали протекционистских мер, и теперь, когда того же стали требовать юнкеры Восточной Пруссии, Бисмарк «уступил» их требованиям, денонсировав торговые соглашения Таможенного союза с Францией и другими странами и одобрив в 1879 г. новый тарифный закон, который устанавливал протекционистский режим в интересах как промышленности, так и сельского хозяйства. Это был первый значительный шаг на пути «возврата к протекционизму».

Сторонники протекционизма во Франции, никогда не смирявшиеся с договором Кобдена —Шевалье, обрели твердую почву под ногами после поражения во франко-прусской войне и особенно после принятия германского тарифа 1879 г. В 1881 г. они смогли провести новый тарифный закон, который вновь отчетливо провозгласил принцип протекционизма. Но даже после этого сторонники свободной торговли в значительной степени сохранили свои политические позиции, и в 1882 г. были заключены новые торговые соглашения с семью европейскими странами, в них были сохранены основные принципы договора Кобдена — Шевалье. Более того, тариф 1881 г. не учел протекционистские требования аграриев. Во французском сельском хозяйстве, в отличие от Восточной Пруссии, преобладали мелкие собственники, которые в рамках политической системы Третьей республики имели право голоса и политическое влияние. После выборов 1889 г., вернувших протекционистское большинство в Палату депутатов, им удалось провести пресловутый тариф Мелэна (1892 г.). Этот тариф характеризовался как крайне протекционистский, однако к нему больше подходит термин «утонченный протекционизм». Хотя он и предоставлял защиту некоторым отраслям сельского хозяйства и сохранил промышленный протекционизм тарифа 1881 г., он также содержал некоторые положения, поддерживаемые фритредерами. Тарифная война с Италией 1887—1898 гг. нанесла серьезный удар по французской — и в еще большей степени по итальянской — торговле. Италия последовала за Германией в возврате к протекционизму и, в основном по политическим соображениям, установила дискриминационные барьеры против французского экспорта. Это был неразумный шаг, так как Франция была крупнейшим внешним рынком для итальянских товаров. Франция ответила своими дискриминационными мерами, в результате чего на протяжении более десяти лет объем торговли между двумя соседями оставался в два раза более низким, чем до начала тарифной войны. Германия и Россия также были вовлечены в 1892—1894 гг. в непродолжительную тарифную войну.