Субъективная сторона состава преступления

     Когда к контракту сторон была применима  Венская конвенция 1980 г., МКАС учитывал ее предписания (ст. 12), согласно которым  неприменимы любые положения  Конвенции, допускающие, чтобы договор  купли-продажи, его изменение или  прекращение соглашением сторон, либо оферта, акцепт или любое иное выражение намерения совершалось  не в письменной, а в любой форме, если хотя бы одна из сторон имеет свое коммерческое предприятие в государстве-участнике  Конвенции, сделавшем заявление  на основании ст. 96 Конвенции. Согласно же статье 96 такое заявление вправе сделать государство-участник Конвенции, законодательство которого требует, чтобы  договоры купли-продажи заключались  или подтверждались в письменной форме. Подобное заявление было сделано  СССР, и его действие распространяется на Российскую Федерацию, являющуюся продолжателем СССР в отношении данной Конвенции. Аналогичные заявления были сделаны еще 9 государствами (Аргентина, Беларусь, Чили, Китай, Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Украина).

     Соответственно  при разрешении конкретных споров МКАС руководствовался требованиями российского  законодательства к форме внешнеэкономической  сделки, ее изменению или прекращению  в случаях, когда такая сделка регулировалась Венской конвенцией. Примерами могут, в частности, служить  следующие дела, рассмотренные МКАС: № 55/1998, решение от 10.06.99; № 516/1996, решение  от 02.08.99 и № 385/1998, решение от 18.10.99.

     Таков же был подход МКАС и в случаях, когда к отношениям сторон подлежало  применению иностранное материальное право. Например, решением от 28.05.99 по делу № 243/1998 по иску бельгийской фирмы  к российской организации было признано, что не состоялось соглашение сторон об изменении условий контракта, отношения по которому регулировались бельгийским правом, учитывая, что  изменение не было оформлено в  письменной форме. При разрешении спора  по делу № 272/1997 (решение от 17.03.99) не было признано заключенным мировое  соглашение сторон относительно исполнения контракта, также подчинявшегося бельгийскому праву ввиду непредставления  доказательств его совершения в  письменной форме.

     При определении того, соблюдены ли требования российского законодательства в  отношении формы внешнеэкономической  сделки, в практике МКАС учитывались  правила ст. 434 ГК РФ (п. 2), устанавливающие  порядок заключения договора в письменной форме. Это означает допустимость их заключения путем обмена документами  посредством любых видов связи, позволяющих достоверно установить, что документ исходит от стороны  по договору. К их числу относится  и обмен документами по факсу, являющемуся одним из видов электронной  связи, что нашло, например, отражение  в ранее упоминавшемся решении  МКАС от 10.06.99 по делу № 55/1998 по иску российской организации к кипрской фирме.

2. Механизм применения в России международных договоров и международное частное право

     В соответствии с п. 2 ст. 7 ГК РФ международные  договоры РФ применяются к гражданско-правовым отношениям непосредственно, кроме  случаев, когда из международного договора следует, что для его применения требуется издание внутригосударственного акта. Так, международным договором  прямого действия является, например, Венская конвенция 1980 года. В то же время на основании Федерального закона РФ от 11 марта 1997 г. отношения  по переводному и простому векселю  на территории России регулируются Положением о переводном и простом векселе  от 7 августа 1937 г., которое было введено  в действие на территории СССР в  соответствии с Конвенцией от 7 июня 1930 г., устанавливающей Единообразный  закон о переводном и простом  векселях.

     Некоторые международные договоры прямо предусматривают  издание внутригосударственных  актов по определенным вопросам. См., например, Парижскую конвенцию по охране промышленной собственности (ст. 10-ter и 11). Как отмечалось выше,  в  силу Конституции РФ (п. 4 ст. 15) и ГК РФ (п. 1 ст. 7) международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Это положение закона требует  выяснения, чем определяется сфера  применения соответствующего международного договора: содержащимися в нем  указаниями либо фактом признания того, что конкретные гражданско-правовые отношения подлежат регулированию  нормами российского права в  силу соглашения сторон гражданско-правовых отношений либо на основании коллизионной нормы.

     В практике исходят из того, что по общему правилу сфера применения таких международных договоров  определяется содержащимися в них  указаниями, а не тем, подлежит ли российское право применению к отношениям по конкретному гражданско-правовому  договору. И если международный договор содержит унифицированные материально-правовые нормы, применимые к конкретным отношениям, вообще не возникает вопрос необходимости в определении национального права, подлежащего использованию для регулирования отношений, осложненных иностранным элементом. [9, C. 57]

     Вместе  с тем, при отсутствии в международном  договоре указаний, позволяющих непосредственно  его применить для регулирования  отношений по гражданско-правовому  договору, но когда в силу соглашения его сторон или на основании коллизионной нормы подлежит применению российское право, то в качестве предписаний, входящих в правовую систему РФ, должны применяться  правила такого международного договора, если к его сфере относится  регулирование соответствующих  отношений.

     Практическое  значение такого подхода наглядно видно  на примере взаимоотношений российских организаций с организациями  стран СНГ, в отношениях между  которыми действуют международные  договоры по вопросу определения  к сделкам применимого права  для случаев, когда иное не предусмотрено  соглашением сторон. В Соглашении стран Содружества Независимых  Государств (СНГ) от 20 марта 1992 г. «О порядке  разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» (п. «е»  ст. 11), и в Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (ст. 41) установлено, что гражданское законодательство одного государства-участника СНГ  применяется на территории другого  государства-участника СНГ согласно следующему правилу: права и обязанности  сторон по сделке определяются по законодательству  места совершения, если иное не предусмотрено  соглашением сторон. При использовании  коллизионных норм Соглашения от 20 марта 1992 г. и Конвенции от 22 января 1993 г. без учета предписаний Венской  конвенции 1980 г. применимым правом вопреки  ясно выраженной воле Российской Федерации  в определенных случаях оказывались  бы не положения Венской конвенции 1980 г., а соответствующего внутригосударственного национального права. Например, к  договору международной купли-продажи, заключенному в 2001 году между российской и украинской организациями в  Казахстане, применялось бы право Казахстана, а не Венская конвенция (участницами которой являются Россия и Украина), поскольку Казахстан не участвует в этой Конвенции. [16, C. 111] 

3. Применение  норм ГК РФ взамен положений  международного договора и в качестве субсидиарного  статута

     По  общему правилу указаниями международного договора определяется и возможность  применения норм ГК РФ вместо его положений  либо в качестве субсидиарного статута, когда в международном договоре имеются пробелы, а применимым признается российское право. [16, C. 118]

     Применительно к Венской конвенции 1980 г. это  выглядит следующим образом. Если соответствующий  договор международной купли-продажи  подпадает под сферу ее действия, то применение национального гражданского законодательства допускается в  следующих случаях. Во-первых, когда  стороны договора полностью или  в соответствующей части исключили  ее применение (ст. 6 Конвенции). Во-вторых, когда вопрос, относящийся к предмету ее регулирования, прямо в Конвенции  не  разрешен и не может быть разрешен в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а в  силу норм международного частного права  применимо российское законодательство (п. 2 ст. 7 Конвенции). При этом необходимо учитывать принципиальные отличия, имеющиеся в подходе к определению  сферы применения Венской конвенции 1980 г. и норм ГК, регулирующих куплю-продажу.

     В силу Конвенции обязательным условием ее применения (ст. 1) является нахождение коммерческих предприятий сторон договора в разных государствах. Из этого  следует, что договор, заключенный  субъектами разной государственной  принадлежности, коммерческие предприятия  которых находятся на территории одного государства, не признается в  смысле Конвенции договором международной  купли-продажи и соответственно к нему не применимы ее положения. Такой договор, если к нему применимо  российское право, регулируется нормами  ГК. О других ограничениях в применении Венской конвенции 1980 г., предусмотренных ее предписаниями, указывалось выше. Снова обратимся к практике МКАС, — когда Конвенция не может быть использована, а применимым правом признается российское, споры разрешались на основании норм ГК РФ. В практике МКАС российское гражданское законодательство (в соответствующих случаях ГК РФ) широко применяется в качестве субсидиарного статута по спорам, регулируемым международными договорами.

     Применительно к Венской конвенции 1980 г. это  связано с тем, что в ней  не урегулированы либо не полностью  урегулированы некоторые вопросы, решение которых невозможно путем  применения ее общих принципов. К  их числу, в частности, относятся  следующие. Во-первых, применение договорного  условия о неустойке. В Конвенции  вообще отсутствуют указания о неустойке  и о ее соотношении с убытками. Во-вторых, определение размера процентов  и порядка их исчисления при просрочке  исполнения денежных обязательств. Само право на получение таких процентов  Конвенцией (ст. 78) предусмотрено, но размер процентов и порядок их исчисления не определены. В-третьих, как отмечалось выше, действительность договора или  его отдельных условий и в  этой связи вопросы, связанные с  соблюдением предписаний российского  законодательства о форме внешнеэкономической  сделки, правоспособности российских и иностранных юридических лиц, представительстве и доверенности. В-четвертых, применение исковой давности. Например, при рассмотрении спора, к  которому была признана применимой Венская  конвенция 1980 г. (дело № 345/1999, решение  от 21.06.2000), МКАС на основании норм ГК РФ вынес решение в отношении  требований истца о взыскании  неустойки, процентов годовых за пользование денежными средствами (размер их ставки), а также о взыскании  убытков, превышающих размер неустойки.  
 

4. Автономность  международного договора в правовой системе России — правоприменительная практика

     Приоритетность  правил международного договора в отношении  норм внутреннего закона следует  учитывать как при применении положений международного договора, так и при субсидиарном использовании  норм внутреннего законодательства. В Венской конвенции 1980 г. содержится правило (п. 1 ст. 7): при толковании Конвенции  надлежит учитывать ее международный  характер и необходимость содействовать  достижению единообразия в ее применении. Аналогичные положения предусмотрены  и в ряде других международных  договоров.

     Справедливым  представляется мнение, что это правило  носит общий характер: его надлежит использовать и в отношении международных  договоров, в которых оно не предусмотрено. Только при таком подходе достигается  цель международных договоров, содержащих единообразные нормы, предназначенные  для регулирования отношений  в международном экономическом  обороте, — способствовать созданию единообразного правового режима в  разных государствах и тем самым  — устранению правовых барьеров в  международных экономических отношениях.

     То  обстоятельство, что международные  договоры РФ в соответствии с Конституцией РФ входят в правовую систему  России, не вносит изменений в сложившееся  в науке международного частного права понимание об автономности международного договора в рамках национальной правовой системы, в которую он входит. Из автономности международного договора в рамках правовой системы государства  следует, что недопустимо субсидиарное использование тех норм внутригосударственного права, которые противоречат общим  принципам международного договора, на которых он основан. Этот же критерий должен применяться и к разъяснениям Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ о порядке применения в  судебной практике норм ГК РФ, когда  такие нормы используются субсидиарно  к отношениям, регулируемым международным  договором. Целью таких разъяснений  не является и не может являться корректировка обязательств России, принятых по международному договору. [9, C. 86]

     Практическое  значение признания принципа автономности международного договора наглядно видно  на примерах определения оснований  для освобождения от ответственности  по требованиям о взыскании неустойки, когда отношения сторон вытекают из контракта, регулируемого Венской  конвенцией 1980 г., и применения правила  о взыскании процентов годовых  при просрочке исполнения денежного  обязательства в соответствии со ст. 78 той же Конвенции.