Пределы антимонопольного правоприменения

Назначить слушания. Конгресс должен назначить слушания по поводу как исходных предположений, так и реальных последствий антимонопольной политики. Целью подобных слушаний должно стать проведение различий между властью, добытой политическим путем, и властью, приобретенной благодаря добровольным сделкам на рынке. Слушания также должны предусматривать изучение концепции права производителя на принадлежащую ему собственность и потребовать от сторонников антимонопольной политики объяснить, почему производители не имеют права собственности на свою продукцию. Нужно также выяснить, в каком случае и каким образом принудительные меры могут способствовать появлению издержек поиска ренты, превышающих возможные социальные потери, предотвращенные путем ликвидации предполагаемой монополии. Слушания также послужили бы подходящим поводом для рассмотрения вопросов отмены запрета per se применительно к таким видам деятельности, как установление цен.

Положить конец монополии, дарованной государством. Конгрессу следует признать, что государственное принуждение и запрет на конкуренцию являются серьезным источником монопольной власти в экономике. Примерами являются Почтовая служба, государственные школы, исключительные права на электроснабжение и т.д. В ходе этого Конгресс будет вынужден пересмотреть доводы в пользу противозаконной деятельности в частном секторе, которая считается приемлемой, если осуществляется государством. Например, установление цен - это якобы плохое дело; тем не менее, иногда оно является единственной функцией государственных учреждений, таких как бывшая Комиссия по торговле между штатами, служба сбыта сельскохозяйственной продукции и органы регулирования коммунального хозяйства. В частном секторе фирмы, пытающиеся установить цены на неэффективном уровне, могут обойти конкуренты. Но в случае установления цен государством таких спасительных мер не существует.

Разработать для органов, применяющих антимонопольные законы, критерии на основе показателей работы фирм. В период перехода от нынешнего положения дел к отказу от антимонопольного регулирования Конгресс должен наказывать Министерство юстиции и Федеральную торговую комиссию - возможно, через сокращение их бюджетов - всякий раз, когда они не могут определить «монополию» с точки зрения масштаба нанесенного ею «социального вреда». Иными словами, прежде чем предпринимать конкретные меры, органы антимонопольного регулирования должны продемонстрировать Конгрессу, что цена выросла, а выпуск сократился или сократится в будущем, а после применения этих мер продемонстрировать при помощи соответствующих количественных показателей, что потребители от этого выиграли. Такая промежуточная стратегия позволит сделать очевидным тот факт, что предполагаемых социальных потерь, возникающих по вине частных фирм, просто не существует, и сдержать стремление за счет потребителей сделать карьеру в органах антимонопольного регулирования.

Запретить подачу исков конкурентами. Презумпция должна измениться таким образом, что к истцам по антимонопольным делам, которые являются конкурентами фирмы, против которой, как они надеются, будет применено антимонопольное законодательство, следует относиться с крайней подозрительностью и предотвращать подачу ими исков. Конкретным начальным предложением было бы лишение прямых конкурентов права подавать иск на сокращающую цены фирму ^[28].

Максимизировать ответственность Конгресса. Во властных кругах широко распространено мнение, что, в конечном итоге, реформа должна повлечь за собой установление прямой ответственности Конгресса перед обществом за издержки регулирования, потребовав голосования по вопросам принятия (в как можно более короткие сроки) важных норм и правил. В равной степени Конгресс должен нести ответственность за доверие к антимонопольной политике. Например, Конгресс должен иметь возможность сказать «нет» всякий раз, когда Министерство юстиции или Федеральная торговая комиссия устанавливают общие правила, которые служат ориентиром для будущего развития, такие как мировые соглашения согласия и руководства по слияниям.

Заключение

Антимонопольное регулирование прочно слишком устоялось в качестве политики, чтобы можно было обеспечить его немедленную отмену, хотя это должно быть конечной целью любой постепенной реформы. Добиться этой отмены - вполне разумная цель для начала нового столетия. Политики высокого ранга должны ускорить претворение в жизнь этой идеи и сделать так, чтобы XXI в. был свободен от лицемерия антимонопольной «кормушки». Конгресс должен проводить такую политику, которая сделает очевидным перераспределительный и противоречащий интересам потребителей характер антимонопольного регулирования. В процессе пересмотра антимонопольной политики Конгресс должен предотвратить возбуждение новых антимонопольных исков, опирающихся на новомодные теории антиконкурентного поведения, которое неожиданно заняло место тех видов деятельности, которые в настоящее время считаются полезными для покупателя, например, хищнического ценообразования (снижения цены). Одна из подобных теорий настаивает на активном правоприменении, исходя из предположения о существовании «неценового хищничества» - попытки превзойти конкурентов путем снижения их прибылей за счет изменения качества продукции или интенсивности рекламы ^[29]. Однако от этого соперничества зависит и им в действительности определяется жизнь рынка.

Применение антимонопольных законов продемонстрировало полное непонимание того, в каких случаях возбуждение антимонопольных дел может принести выигрыш потребителям, а в каких оно способствует только перераспределению богатства в пользу групп с особыми интересами. Результатом подобной политики стало наложение взысканий и лишение свободы индивидов, поведение которых ни только никому не нанесло вреда, но и принесло кому-то пользу. Будем надеяться, что политики высокого ранга раз и навсегда поймут, что государство не в состоянии защитить общество от монопольной власти, потому что само является ее источником. Если реформаторы искренни в своем желании защитить общество и свободные рынки, власть монополии, основанная на принуждении, возможно, станет рассматриваться не как атрибут свободного рынка, а как формой социального обеспечения для корпораций, предоставленного государством, которой она на самом деле является.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Происхождение антимонопольного регулирования

Риторика и реальность

Томас Дилоренцо

Антимонопольное законодательство пользуется широкой общественной поддержкой как эффективный механизм предотвращения монополизации той или иной отрасли  промышленности. Его происхождение  связывают со стремлением государства  скорректировать так называемые «провалы рынка», защитить конкуренцию  и укротить чрезмерную «алчность» монополистов. Статья Томаса Дилоренцо посвящена  малоизвестной предыстории первого  федерального антимонопольного закона США — Закона Шермана (1890).

Сегодня регулирование является общепризнанным механизмом, с помощью которого группы влияния занимаются лоббированием в правительстве с целью создать барьеры для входа на рынок или получить другие особые привилегии. Так, исследования показали, что Комитет гражданской авиации образовал картель в авиационной промышленности, Комиссия по торговле между штатами способствовала монополизации индустрии железнодорожных и автомобильных грузоперевозок, Федеральная корпорация страхования вкладов резко ограничила возможности для входа в банковский бизнес, а лицензирование профессиональных услуг создало барьеры для занятия сотнями профессий. История регулирования по большей части описывает предоставление монопольных привилегий под эгидой государства, как более 200 лет назад указывал Адам Смит в «Богатстве народов».

Как ни странно, антимонопольное регулирование до сих пор считается благонамеренным ответом государства на «провалы» и «несовершенства» рынка. Даже те экономисты, которые обычно скептически относятся к законам, принимаемым в общественных интересах, похоже, теряют свою уверенность, когда речь заходит об антимонопольном законодательстве. Например, Джордж Стиглер заявляет: «Насколько я могу судить, [закон Шермана] — это закон, принятый в интересах общества… в том же смысле, в каком я считаю наличие частной собственности, исполнение контрактов и борьбу с преступностью явлениями, существующими в интересах общества… Мне нравится закон Шермана»^[1].

Как показало проведенное в 1984 году обследование профессиональных экономистов, 83% респондентов считало, что «антимонопольное законодательство следует активно применять для снижения монопольной власти по сравнению с существующим уровнем». Это мнение широко распространено, хотя исследователям антимонопольного регулирования хорошо известно, что на практике оно ограничивает выпуск и рост производительности, вносит вклад в ухудшение конкурентоспособности американской промышленности и регулярно используется для подрыва конкуренции.

Почему же тогда антимонопольные законы продолжают сохранять столь мощную поддержку среди экономистов и ученых-юристов, в то время как присущие им недостатки столь хорошо известны? Этому можно найти несколько объяснений. Свидетели-эксперты и консультанты по антимонопольному регулированию зачастую получают немалые деньги, так что критике этих законов может препятствовать финансовый интерес. Более того, многие экономисты неспособны озвучить обоснованную точку зрения по данному вопросу. Если это не их сфера компетенции, то они могли и не следить за исследованиями, ведущимися на протяжении последних тридцати лет, или же чрезмерная концентрация на экономических моделях могла оставить некоторых из них несколько в стороне от экономической действительности. Наконец, общепринятым является мнение о том, что когда-то был «золотой век антимонопольного регулирования», во время которого благонамеренные госслужащие защищали общество от алчных монополистов. Согласно этому мнению, хотя и был допущен ряд ошибок, но более знающие и проникнутые общественными интересами регуляторы смогут успешно реформировать антимонопольную политику, после чего она будет служить своей первоначальной цели — защите конкуренции и свободного предпринимательства.

К сожалению, закон Шермана никогда не имел своей целью защиту конкуренции. Это был откровенно протекционистский закон, созданный для защиты мелкого и менее эффективного бизнеса от более крупных конкурентов. Золотого века антимонопольного регулирования никогда не было. Стандартная история его происхождения — это миф.

Пока антимонопольные законы существуют, они будут подвергаться политическому манипулированию. Как предсказывали Уильям Баумоль и Януш Ордовер, «не будучи ни в коей мере оплотом конкуренции, эти институты станут мощнейшим инструментом в руках тех, кто стремится к ее подавлению»^[2].

1. Антимонопольное регулирование  до закона Шермана

Реальное происхождение антимонопольного u регулирования связано с законодательными органами штатов. В целом ряде штатов антитрестовские законы были приняты еще до появления закона Шермана. Краткое исследование этих инициатив поможет подготовить почву для обсуждения последнего, а также раскроет важные секреты о целях сторонников антитрестовского законодательства XIX века.

Характерным примером фермерского штата Среднего Запада, где в конце 1880-х годов был принят антитрестовский закон, является Миссури. В то время фермеры Миссури были обеспокоены возрастанием конкуренции со стороны более крупных и эффективных ферм. Альянс фермеров Миссури неоднократно предупреждал об опасности «концентрации земли в руках капиталистов». Собрание Национального фермерского альянса в Сент-Луисе в 1 889 году выпустило декларацию, требовавшую «позаботиться о вдовах и… сиротах» и призывавшую «к подавлению… любого нездорового соперничества».

Фермеры переживали о низких и продолжавших снижаться ценах на сельскохозяйственную продукцию и ощущали ухудшение своего экономического положения, обвиняя в этом тресты. Историк Дэвид Марч замечает в своей книге «История Миссури»: «Точно так же как низкая цена хлопка-сырца подстегнула расширение Южного альянса, низкие цены на зерно в конце 1880-х годов привели к тому, что тысячи фермеров в пшеничном поясе… вступили в Национальный фермерский альянс».

Если антитрестовский закон в штате Миссури был принят ряди блага потребителей, как утверждали его сторонники, то реальные цены на продукцию ферм должны были возрастать (или не снижаться), объем этой продукции должен был снижаться (или не возрастать), а реальная цена используемых фермами ресурсов должна была возрастать. Имеющиеся источники указывают, что не наблюдалось ни одно из этих условий.

Объем выпуска ферм. Основными сельскохозяйственными продуктами Миссури 1880-х годов были скот, свиньи и пшеница. В 1 889 году они составляли более 60% всей сельскохозяйственной продукции штата.

Стоимость головы скота в Миссури достигла пика в 1 884 году; к 1 889 году она снизилась на 28,8%. Снижение цен на скот, которое произошло во всех основных скотоводческих штатах, сопровождалось стабильным увеличением поголовья в 1 880-е годы. Если измерять его в фунтах живого веса, предложение скота в США в этот период увеличилось примерно на 50%, а получаемая скотоводами цена за центнер упала со среднего уровня в 5,59 долл.

в 1 880 году до 3,86 долл. в 1 890 году — на 15%. Увеличение предложения и снижение цен привели к снижению цен на мясо для потребителей. Средняя цена говяжьей вырезки упала с 1 883 по 1889 годы почти на 38%. Эти данные указывают, что рынки скота и мяса в 1 880-е годы становились все более конкурентными, а не монополизированными.

Рыночная стоимость свиней в Миссури, как и стоимость скота, достигла пика в начале 1880-х годов. Выращенная в этом штате свинья в 1 889 году стоила примерно на 19% меньше, чем за шесть лет до того. Более того, в масштабах всей страны объем продукции свиноводства в 1 880-е годы увеличивался, а цены на свиней стремительно падали — с 6,07 долл. в 1 880 году до 3,60 долл. в 1 890 году, то есть более чем на 40%. Аналогичную тенденцию демонстрировали и цены на пшеницу в Миссури в 1 880-е годы, хотя при этом они испытывали значительные колебания. В 1 889 году пшеница стоила на 35% дешевле, чем за десять лет до того.

В целом, данные об объемах выпуска и ценах не соответствуют утверждению о том, что сельское хозяйство в Миссури в конце 1880-х годов подвергалось монополизации.

Ресурсы ферм. Фермеры Миссури также жаловались на то, что тресты монополизировали необходимые им ресурсы, в особенности железнодорожный транспорт. Однако экономические историки пришли к согласию относительно того, что хотя железнодорожные тарифы колебались, после Гражданской войны они демонстрировали стабильное снижение. Стиглер указывает: «Средний тариф на грузоперевозки по железной дороге в расчете на тонно-милю упал к 1 888 году на 54% по сравнению с уровнем Происхождение антимонопольного регулирования: риторика и реальность 1873 года, причем аналогичное снижение происходило u на всех железнодорожных линиях как в восточных, так и в западных регионах»^[3]. Объем железнодорожного сообщения в этот период также быстро увеличивался. В 1 880 году в Миссури имелось 4234 мили железнодорожных путей, к 1 889 году — 611 8 миль, на 45% больше. Это показывает, что железнодорожная отрасль становилась все более конкурентной.