Российские СМИ: противостояние матриц

Любой дискурс относится к институциональной  коммуникации, осуществляемой в общественных институтах и являющейся важной составной  частью функционирования этих институтов.

Основными параметрами институционального дискурса являются:

• набор типичных для данной сферы ситуаций общения (речевых событий);
• представление о типичных моделях речевого поведения при исполнении тех или иных социальных ролей; 
• определенная (ограниченная) тематика общения, специфический набор интенций и вытекающих из них речевых стратегий [Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. – М.: Гнозис, 2004. с. 42].

Активно используется и понятие «конвенция», с помощью которого обозначаются принятые в данном обществе (и регламентируемые данным обществом) формы взаимодействия - в том числе и речевого [Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике: Вып. 17. Теория речевых актов. Сборник / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. - М.: Прогресс, 1986. с. 32-33].   

Если  иметь в виду социальные конвенции, регулирующие инициацию того или  иного коммуникативного акта, то удобно рассматривать коммуникантов как  членов неких - строгих и нестрогих - социальных иерархий, например:

• начальник/администратор/работодатель — подчиненный;
• старший чин (например, в армии) — младший чин;
• учитель/мастер/лектор — ученик/подмастерье/аудитория;
• родители/взрослые — дети; 
• лидер — коллектив;
• владелец — арендатор; 
• хозяин — гость.

Довольно  часто для обозначения правил коммуникации используется понятие «кодекс». Е.В. Клюев пишет по этому поводу: «Коммуникативный кодекс представляет собой сложную систему принципов, регулирующих речевое поведение обеих сторон в ходе коммуникативного акта и базирующихся на ряде категорий и критериев. (Может возникнуть вопрос: как соотносится коммуникативный кодекс с тем, что было обозначено в качестве речевых конвенций. Коммуникативный кодекс в этом смысле есть более общее понятие, регулирующее, в частности, и речевые конвенции)» [Клюев Е.В. Речевая коммуникация: Учебное пособие для университетов и институтов. - М.: Рипол Классик. 2002. с. 112].   

И еще  одна цитата: «Базовыми категориями, участвующими в формировании коммуникативного кодекса, но не входящими в него, являются такие категории, как коммуникативная (речевая) цель и коммуникативное (речевое) намерение. Сознательность и преднамеренность коммуникативного акта приводят к тому, что связь между ними обычно довольно тесна. Если это условие выполняется, коммуникативный кодекс на практике становится регламентирующей системой моделей речевого поведения, которые ведут к успешным коммуникативным актам или объясняют случаи неуспешных коммуникативных актов» [Там же].  

В последнее  время чрезвычайно популярным стало  понятие «формат». По-латыни формат − это «вид, внешнее оформление». В полиграфию термин вошел в XVIII веке в значении «размер печатного издания, размер листа». Причем в ходу был формат как термин, плюс к нему прикреплены еще и номенклатурные полиграфические наименования, обозначающие конкретные размеры изданий, скажем: формат А4, формат А3, формат А2. Речь идет уже не просто о внешнем виде, размере, а о совершенно определенном размере, эталоне, стандарте в полиграфической промышленности. Потом это понятие стало использоваться компьютерщиками для обозначения некоторых параметров, свойств и возможностей, с которым могут работать соответствующие компьютерные программы. Из компьютерного лексикона пришло и производное от формата понятие «форматировать»: 1) стереть старую информацию и установить новое программное обеспечение; 2) придать тексту определенный заранее заданный внешний вид, например: форматировать текст по центру, левому или правому краю. И в том и в другом значении глагола «форматировать» сохраняется один и тот же смысл: структура, эталон.  

По мнению Т.И. Суриковой «вот эта актуализированная сема стандарт, эталон и позволила понятию формат активизироваться в обиходе теории и практики массовой коммуникации, когда утратили свои позиции эталонов, стандартов понятия тип СМИ, жанр, стиль, отражавшие системность этого явления. И слово становится модным…  

Такое стечение лингвистических и экстралингвистических  причин, на наш взгляд, и могло  привести к тому, что в массовой коммуникации формат если не вытеснил обозначенные понятия, то, по крайней  мере, стал употребляться как их современный, модный, соответствующий языковому вкусу времени синоним. Об этом свидетельствуют контексты его употребления и сочетаемость» [Сурикова Т.И. Смысловое поле понятия «формат» в массовой коммуникации].   

Не вдаваясь в анализ этих категорий, обозначу свою позицию. Она заключается в том, что наиболее адекватным термином, обозначающим все возможные регуляторы коммуникации, является понятие «матрица». Это понятие было использовано в культовом фантастическом фильме, снятом братьями Энди и Ларри Вачовски, для обозначения интерактивной компьютерной программы, симулирующей действительность для миллиардов людей, насильно подключенных к ней восставшими Машинами, которые таким образом получают из людей энергию, необходимую им для продолжения существования.   

Разумеется, это понятие существовало задолго  до появления фильма «Матрица» и  имеет достаточно определенный смысл. Оно происходит от латинского matrix (матка) и используется в металлообработке для обозначения инструментов со сквозным отверстием или углублением, используемых при штамповке, прессовании, а также в полиграфии для обозначения металлической пластинки с углубленным прямым изображением буквы или знака, служащей формой для отливки литер.  

И этот смысл – форма, задающая параметры для чего-то – дает очень широкие возможности для использования данного понятия.  

Так, например, Карл Поланьи [Поланьи К. Великая  трансформация: Политические и экономические  истоки нашего времени. - СПб.: Алетейя, 2002. – 315 с] и Дуглас Норт [Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Начала, 1997. – 180 с] высказали предположение о том, что система институтов каждого конкретного общества образует своеобразную институциональную матрицу, которая определяет спектр возможных траекторий его дальнейшего развития. Поланьи полагал, что институциональная матрица направляет экономические отношения между людьми и определяет место экономики в обществе, она задает социальные источники прав и обязанностей, которые санкционируют движение благ и индивидуумов при входе в экономический процесс, внутри него и на выходе. По определению Норта, институциональная матрица общества представляет собой свойственную ему базисную структуру прав собственности и политическую систему. Норт считал, что экономические и политические институты в институциональной матрице взаимозависимы, политические правила формируют правила экономические, и наоборот. При этом и Поланьи, и Норт полагают, что каждое общество имеет конкретную, свойственную только ему институциональную матрицу.   

Развивая  эти идеи, С. Кирдина сформулировала положение о том, что «институциональная матрица – своеобразный генотип  общества – складывается в момент образования государств и на протяжении их развития сохраняет свою природу» [Кирдина С. Институциональные матрицы и развитие России]. Эти матрицы представляют собой совокупность знаний, ценностей, норм, обеспечивающих приспособление человека к окружающей среде или преобразование индивидом этой среды в соответствии со своими нуждами, целями и представлениями. Они отражают ту действительность, в которой ранее жили этносы и социальные группы и к которым они ранее достаточно эффективно приспосабливались. Так понимаемые институциональные матрицы всегда привязаны к определенному социальному или географическому ареалу, то есть имеют свое пространство, в рамках которого действуют определенные императивы. Другими словами, речь идет о некой реальной или виртуальной территории, население которой признает власть определенной матрицы.   

Все сказанное  выше позволяет сформулировать тезис  о том, наиболее адекватным термином для обозначения систем знаний, ценностей  и норм, определяющих специфику коммуникации разных субъектов в разных ситуациях и позволяющих увязать эти системы с общесоциальной ситуацией, является понятие «коммуникационная матрица», проявлениями которой выступают дискурсы, конвенции, кодексы.   

Опираясь  на идею С. Кирдиной о существовании  идеальных типов Х- и Y-матриц, можно свести множество различных коммуникационных матриц в три основные группы: вертикальные, горизонтальные и гибридные матрицы.

Вертикальная  матрица:

• распределение субъектов коммуникации по вертикали (родители – дети; начальники – подчиненные; государство – подданные);
• государство играет доминирующую роль в большинстве коммуникативных процессов;
• доступ к информации затруднен множеством специальных нормативных актов; 
• не реализуется право на свободное выражение собственного мнения.

Горизонтальная  матрица:

• партнерские отношения между субъектами коммуникации;
• отлажен механизм обратной связи;
• законодательно закреплено и реализуется право на свободный доступ к информации, на выражение собственного мнения, на личный выбор каналов коммуникации.

Гибридная матрица:

• распределяет субъектов коммуникации по классам, внутри которых существуют горизонтальные отношения, а между которыми – вертикальные;
• обеспечен частичный доступ к различным информационным массивам, однако доступ к значительной части информационных ресурсов требует специального разрешения.

Сегодня в России сосуществуют все три  коммуникационные матрицы. Базовой  является гибридная, а вертикальная и горизонтальная выступают в  роли комплементарных матриц.

Медиаматрицы

Функционируя  в медиапространстве, коммуникационная матрица реализуется в виде медиаматрицы, то есть совокупности более или менее жестких норм и правил, в соответствии с которым создается масс-медийный продукт. Медиаматрица действует на всех этапах журналистской и редакционной деятельности: при отборе новостей, определении жанров и т.д.  

Медиаматрица, в свою очередь, разветвляется на несколько видов, обеспечивающих реализацию разных целей массовой коммуникации. В самом общем виде можно выделить такие медиаматрицы, как: журналистика, реклама, пропаганда, PR.   

О том, что СМИ как общественный институт и журналистика как тип социальной деятельности функционируют в соответствии с нормами и правилами, вытекающими  из специфики общественного устройства, специалисты узнали из давней работы американских социологов Сиберта, Шрамма и Питерсона «Четыре теории прессы», опубликованной в Америке в 1956 г. [Сиберт Ф.С., Шрамм У., Питерсон Т., Четыре теории прессы. М., Национальный институт прессы и изд-во Вагриус, 1998]. Назвав эти нормы и правила «теориями прессы», авторы выделили четыре таких теории: авторитарную; либертарианскую; теорию социальной ответственности; советскую (коммунистическую).  

К этим теориям прессы Макуэйл прибавил еще две: модель развивающихся стран, модель демократического участия.  

Согласно концепции Раймонда Уильямса [См .: Sparks C., Reading A., Communism, Capitalism and the Mass Media. London , Thousand Oaks , New Delhi . SAGE Publications. 1998. P. 52], система СМИ может быть авторитарной, патерналистской, коммерческой, демократической. Авторитарной является такая система СМИ, в которой «основной задачей коммуникации является передача инструкций, идей и подходов правящей группы». Патерналистская система – это авторитарная модель, в которой, однако, у правящей группы сохраняется ответственность перед обществом, т.е. «ценности и цели, выходящие за рамки удержания власти». Хотя коммерческая система отличается от авторитарной или патерналистской большей степенью внутренней свободы, «у нее есть свои ограничения, проистекающие из трудностей получения прибыли от некоторых форм коммуникации»: «можно говорить все, что угодно, при условии, что вы можете позволить себе говорить, и говорить с прибылью». Уильямсу не удалось найти реального примера демократической модели СМИ, поэтому для него она стала скорее системой принципов, которыми следует руководствоваться, чем конкретными предложениями на основе накопленного опыта [Существуют и другие, более эмоциональные определения общественной роли журналистики: «ночной сторож», «сторожевой пес демократии» и т.д.].  

В России проблемами типологизации СМИ активно  занимались А. Акопов, Л. Реснянская, М. Шкондин и многие другие исследователи [См.: Акопов А.И. Методика типологического  исследования периодических изданий. / На примере специальных журналов. Иркутск, 1985; Бакшин В.В. Типологические характеристики еженедельника. - Владивосток, 1984; Грабельников А.А. Массовая информация в России: От первой газеты до информационного общества. М., 2001; Методика типологического анализа периодической печати. М., 1995; Реснянская Л.Л., Фомичева И.Д. Газета для всей России. М., 1999; Средства массовой информации России. М., 2005; Типологическое развитие журналистики. Ростов-на-Дону, 1993; Типология изданий. М., 1990; Типология периодических изданий. Ростов-на-Дону, 1983; Типология периодической печати. М., 1995; Шкондин М.В. Системная типологическая модель СМИ. М., 2002; Шкондин М.В., Реснянская Л.Л. Типология периодической печати. М., 2007]. Правда, чаще всего предметом их интереса был поиск эффективной формальной классификации СМИ, которая позволила бы создать для СМИ некое подобие периодической системы Менделеева, в клеточках которой разместились бы все возможные типы СМИ.