Российские СМИ: противостояние матриц

Российские  СМИ: противостояние матриц

И.М. Дзялошинский (Москва)

Работа  выполнена  в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 – 2013 годы

Дискуссия о том, что происходит с российскими  СМИ и в каком направлении развивается отечественная журналистика, идет практически с самого начала перестройки и участвуют в ней и журналисты, и представители аудиторных групп, и ученые. Суть дискуссии заключается в поиске ответов на вопросы: почему СМИ стали некачественными, бульварными, желтыми, а журналистика – продажной, некомпетентной, сервильной; почему никак не удается добиться того, чтобы пресса была свободной, честной и объективной.  

Ответы  предлагаются самые разные: от тлетворного  влияния Запада и жидомасонского заговора до железной руки Кремля. Тональность предъявляемых умозаключений также различна: от сдержанности и уравновешенности научных высказываний до апокалипсической эмоциональности публицистической медиакритики.  

Казалось  бы, участие в этой «изыскательской» деятельности ученых мужей должно привести к искомому результату. И действительно, осуществлены многочисленные научные исследования, посвященные анализу СМИ и журналистики, в рамках которых ученые пытаются выявить закономерности и тенденции медиапроцессов. При этом исследовательское пространство масс-медиа достаточно полно охватывается тремя основными комплексами:

• социоцентрированные исследования, рассматривающие СМИ в качестве специфической социальной машины, реализующей некий набор функций (по поводу состава и наполнения которых идут постоянные споры);
• медиацентрированные работы, анализирующие организационные аспекты деятельности медиапредприятий;
• антропоцентрированные публикации, в которых на первый план выдвигаются проблемы творчества журналиста и поведения аудитории.

Таким образом, очевидно, что предпринимались  достаточно серьезные попытки получить ответы на сформулированные выше вопросы, однако столь же очевидно и то, что  практически 20 лет дискуссий не привели  к желаемому результату. Так почему же до сих пор эти действительно важные вопросы остаются открытыми?  

Ответ, на мой взгляд, прост: потому что  СМИ являются социальным институтом, организующим деятельность включенных в сферу его влияния людей  по определенным жестким матрицам, формировавшимся столетиями и чрезвычайно трудно поддающимся трансформации.

Попробую  развернуть этот слишком лапидарный ответ.

СМИ как общественный институт

Сейчас  идея о том, что СМИ – это  институт массовой коммуникации, действующий  по определенным правилам, стала общим  местом. Теперь не нужно доказывать, что массовая коммуникация как система, обеспечивающая оперативное производство и массовое распространение смысловых конструктов, ядром которых являются способы жизнедеятельности в изменяющихся условиях, порождает (используя, разумеется, уже имеющиеся в обществе элементы) совокупность общественных институтов и видов деятельности, обеспечивающих ее функционирование и развитие.  

Одним из таких институтов являются средства массовой информации, а одним из видов деятельности, обеспечивающим функционирование этого института, является журналистика. СМИ как социальный институт задают журналистике нормативные установки, правила профессионального поведения, которые устанавливаются на основе определенных принципов и носят характер закона, а также реализуют стимулирующую, а иногда принудительную функции (через запреты, разрешения, обязательства и пр.).  

Как и  любой общественный институт, СМИ  возникают в ответ на общественную потребность в объективном процессе разделения труда, а в более общем плане – в процессе дифференциации человеческой чувственно-предметной деятельности и общественных отношений. Потребности и условия их удовлетворения формируют соответствующие интересы и целевые установки, которые и выступают уже непосредственными детерминантами генезиса становления и развития общественных институтов. Поэтому одна из специфических особенностей возникновения последних состоит в том, что они есть результат совместной целенаправленной деятельности группы людей, реализации их целевых установок. Институционализация деятельности предполагает известную стандартизацию этих установок, закрепление в определенных формах и создание условий для их воспроизводства.  

Это означает, что СМИ в целом представляют собой не просто совокупность организаций  и коллективов, исполняющих добровольно взятые на себя определенные обязанности. Это довольно жесткая система правил, норм, общественных ожиданий, в соответствии с которыми должны исполняться эти обязанности [«Журналисты должны…». «Журналисты не должны…». Президент, Премьер-министр, спикеры обеих палат, министры, олигархи – далее по списку до последнего алкоголика – знают, что журналисты должны делать и чего они делать не должны. И горе журналисту, мнение которого о своих обязанностях не совпадает с общественными ожиданиями]. Эти правила, нормы, ожидания объективируются в виде определенного статуса людей, обеспечивающих функционирование системы массовой информации, а также в виде ролей, исполнение которых возлагается (а иногда навязывается) на людей, ассоциирующихся с данным институтом [Понятие «роль» (как правило, с определением «социальная») традиционно закреплено за индивидом и используется для обозначения совокупности норм, определяющих поведение действующих в социальной системе лиц в зависимости от их статуса или позиции, и самого поведения, реализующего эти нормы. Однако, на мой взгляд, богатые эвристические потенции этого понятия дают возможность использовать его и для обозначения определенного аспекта функционирования различных субъектов социальной деятельности (организаций, учреждений – разнообразных подсистем общества, обладающих статусом, позицией в системе социальных взаимодействий)].   

В этом смысле СМИ, как и любой общественный институт, предстает в качестве элемента общественного целого, от которого другие элементы ожидают вполне определенного поведения, то есть реализации вполне определенных функций. Но так же, как поведение отдельного индивида может быть девиантным (отклоняющимся) в положительном или отрицательном смысле, так и функционирование того или иного социального института может совпадать с социальным заказом и ожиданиями других социальных институтов, а может и не совпадать. Уклонение от выполнения возложенных на него функций (или несогласованные отклонения) грозит данному общественному институту (а конкретно – представляющим его индивидам) различными санкциями.  

Однако  пришло время, оттолкнувшись от понимания  того, что СМИ – это общественный институт, двигаться дальше.  

Коммуникационные  матрицы

Современная наука доказала, что любое коммуникативное действие опосредовано обязательными нормами и правилами, которыми определяются взаимные поведенческие ожидания и которые должны пониматься и признаваться, по крайней мере, двумя субъектами, осуществляющими коммуникацию. Каждый, кто участвует в коммуникации, интуитивно стремится следовать некоторым нормам и правилам, позволяющим, по его мнению, общаться результативно, успешно. Эти «регуляторы» обозначаются разными понятиями: принципы, постулаты, нормы, правила, дискурсы, конвенции, кодексы.   

Так, в  одной из лингвистических работ утверждается, что «отечественные и зарубежные ученые в области теории речевых актов – А.А. Леонтьев, Л.С. Выготский, М.Р. Львов, А.Е. Супрун, Е.В. Клюев, Т.Г. Винокур, Дж. Остин, Дж. Р.Сёрль, Г. Грайс, Г. Санс и др. – разработали правила (принципы) речевой коммуникации: принцип кооперации; принцип последовательности; принцип предпочитаемой структуры; принцип вежливости; принцип равной безопасности; принцип децентрической направленности; принцип адекватности того, что воспринято, тому, что сказано» [Уманцева Л.В. Коммуникативный кодекс как основа воспитания гражданина].   

Наиболее  популярными в настоящий момент являются понятия «дискурс» и  «конвенция».  

Слово «дискурс» (фр. discours, от лат. discoursus - рассуждение, довод), переводится на русский язык как речь, выступление, рассуждение. Однако эти слова не передают тех смыслов, которые вкладывают в это понятие специалисты. Дискурс рассматривается как инструмент не только освоения реальности через «обговаривание», но и конструирования нормативных моделей – фреймов восприятия и сценариев поведения. Таким образом, дискурс – это одновременно и процесс, и результат (в виде сложившихся способов, правил и логики обсуждения чего-либо). При таком понимании дискурс рассматривается как отложившийся и закрепившийся в языке способ упорядочения действительности, способ видения мира, реализуемый в самых разнообразных (не только вербальных) практиках, а следовательно, не только отражающий мир, но и проектирующий и сотворяющий его.  

Любой дискурс относится к институциональному виду общения. Институциональный дискурс  – это дискурс, осуществляемый в  общественных институтах, общение в  которых является составной частью их организации.

Основными параметрами институционального дискурса являются

• набор типичных для данной сферы ситуаций общения (речевых событий),
• представление о типичных моделях речевого поведения при исполнении тех или иных социальных ролей, 
• определенная (ограниченная) тематика общения, специфический набор интенций и вытекающих из них речевых стратегий [Цит. по: Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. – М.: Гнозис, 2004. – С. 42].

Под конвенцией понимаются принятые в данном обществе (и регламентируемые данным обществом) формы взаимодействия - в том числе и речевого. Большинство коммуникативных актов в той или иной степени регламентированы [См.: Остин Дж. Как совершать действия при помощи слов? с. 8-156.// Остин Дж. Избранное. – М.: Идея-Пресс; Дом интеллектуальной книги, 1999; Остин Дж. Перформативные высказывания, с. 263-281. // Три способа пролить чернила. Философские работы. – СПб.: Алетейя, 2006; Сёрль Дж. Что такое речевой акт? С. 56-74. // Философия языка. – М.: Едиториал УРСС, 2004; Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах, с. 35-55. // Философия языка. – М.: Едиториал УРСС, 2004].  

Если  иметь в виду социальные конвенции, регулирующие инициацию того или  иного коммуникативного акта, то удобно рассматривать коммуникантов как  членов неких - строгих и нестрогих  — социальных иерархий, например:

• начальник/администратор/работодатель — подчиненный;
• старший чин (например, в армии) - младший чин;
• учитель/мастер/лектор — ученик/подмастерье/аудитория;
• родители/взрослые — дети; 
• лидер — коллектив;
• владелец — арендатор; 
• хозяин — гость.

Довольно  часто для обозначения правил коммуникации используется понятие  «кодекс». Л.В. Уманцева пишет по этому  поводу: «В толковых словарях слово  кодекс определяется как свод законов. Уголовный кодекс; совокупность правил, убеждений (перен., книжн.). Моральный кодекс. В речевом общении существуют также свои правила, убеждения, т.е. коммуникативный кодекс». По ее мнению, «Основу коммуникативного кодекса составляют такие базовые категории, как коммуникативная (речевая) цель и коммуникативное (речевое) намерение. Коммуниканты должны соблюдать критерий истинности (верность действительности), критерий искренности (верность себе), критерий знания своего родного русского языка, его литературных норм (верность Родине, её достоянию – русскому языку) и критерий нравственности (верность разуму, сердцу своему) [Уманцева Л.В. Коммуникативный кодекс как основа воспитания гражданина].   

В последнее  время чрезвычайно популярным стало  понятие «формат». По-латыни формат − это «вид, внешнее оформление». В полиграфию термин вошел в XVIII веке в значении «размер печатного издания, размер листа». Причем в ходу был формат как термин, плюс к нему прикреплены еще и номенклатурные полиграфические наименования, обозначающие конкретные размеры изданий, скажем формат А4, формат А3, формат А2. Речь идет уже не просто о внешнем виде, размере, а о совершенно определенном размере, эталоне, стандарте в полиграфической промышленности. Потом это понятие стало использоваться компьютерщиками для обозначения некоторых параметров, свойств и возможностей, с которым могут работать соответствующие компьютерные программы. Из компьютерного лексикона пришло и производное от формата понятие форматировать: 1) стереть старую информацию и установить новое программное обеспечение; 2) придать тексту определенный заранее заданный внешний вид, например форматировать текст по центру, левому или правому краю. И в том и в другом значении глагола форматировать сохраняется один и тот же смысл: структура, эталон.  

По мнению Т.И. Суриковой «вот эта актуализированная  сема стандарт, эталон и позволила  понятию формат активизироваться в  обиходе теории и практики массовой коммуникации, когда утратили свои позиции эталонов, стандартов понятия  тип СМИ, жанр, стиль, отражавшие системность этого явления. И слово становится модным…   

Такое стечение лингвистических и экстралингвистических  причин, на наш взгляд, и могло  привести к тому, что в массовой коммуникации формат если не вытеснил обозначенные понятия, то, по крайней мере, стал употребляться как их современный, модный, соответствующий языковому вкусу времени синоним. Об этом свидетельствуют контексты его употребления и сочетаемость» [Источник].  

Наиболее популярным в настоящее время является понятие «дискурс» (фр. discours, от лат. discursus - рассуждение, довод), которое в словарях переводится на русский язык как речь, выступление, рассуждение. Однако в теоретической рефлексии дискурс, чаще всего, рассматривается как инструмент не только освоения реальности через «обговаривание», но и конструирования нормативных моделей – фреймов восприятия и сценариев поведения. Таким образом, дискурс – это одновременно и процесс, и результат (в виде сложившихся способов, правил и логики обсуждения чего-либо). При таком подходе дискурс рассматривается как отложившийся и закрепившийся в языке способ упорядочения действительности, способ видения мира, реализуемый в самых разнообразных (не только вербальных) практиках, а следовательно, не только отражающий мир, но и проектирующий и сотворяющий его.