Экономическая диалектика К. Маркса: система категорий и метод восхождения от абстрактного к конкретному

Федеральное агентство по образованию

Уральский государственный  экономический государственный

Институт магистратуры

Кафедра корпоративного управления, экономики и оценки бизнеса

 

 

 

 

Реферат

по предмету: «История и методология экономической науки»

на тему:

«Экономическая  диалектика К. Маркса: система категорий  и метод восхождения от абстрактного к конкретному»

 

 

 

 

Выполнил:

Хабибуллин А.Р.

Группа МКУ-10-01

Проверил:

доцент, к.э.н. А.Ю. Коковихин

 

 

Введение

Капитализм Х I Х века был  многоукладным. Главным укладом  был капитал. А поэтому надо было, прежде всего, объяснить капитал, что и сделал Маркс и Энгельс. На это указывает название главного труда Маркса - “Капитал”. Это - анатомия капиталистической экономики . В то же время, Маркс объяснял не только капитал, но и другие уклады капиталистической экономики.      

Деятельность Маркса и  Энгельса охватывает ряд направлений  - исследование экономики на основе философского подхода и революционную пропаганду, организацию рабочего движения. Эта практическая деятельность имела громадное значение. Здесь её мы не рассматриваем.

 «Капитал» Маркса не только экономическое произведение, но он имеет и философское значение, является фактом практического диалектического мышления или его «образцом». Имеется основание утверждать - Маркс не только воспользовался результатами философского исследования методов     предшественников, но и внес в него определенный вклад. На мой взгляд, таковым является его представление о сути “превращенных форм”, без чего невозможна диалектическая логика. Следует считать творчеством Маркса и сам факт использования диалектической логики в качестве инструмента теоретического объяснения экономики.

 

 

 

 

 

 

I. Восхождение от абстрактного к конкретному

Анализируя  проблему метода политической экономии, Маркс выдвигает ряд положений, имеющих огромное общефилософское  значение. К их числу принадлежит  известное положение о «восхождении от абстрактного к конкретному» как  о том единственно возможном  и правильном пути, на котором мышление только и может разрешить специфическую  задачу теоретического познания окружающего  мира.

Конкретное, в понимании Маркса, есть «единство  многообразного». «В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления...

Целое, как  оно представляется в голове в  качестве мыслимого целого, есть продукт  мыслящей головы, которая осваивает  мир исключительно ей присущим образом  – образом, отличающимся от художественного, религиозного, практически-духовного  освоения этого мира».

Метод восхождения  от абстрактного к конкретному, при  котором «…абстрактные определения  ведут к воспроизведению конкретного  посредством мышления», Маркс и  определяет как метод «правильный  в научном отношении». Этот метод, согласно Марксу, и есть тот специфический «...способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное». Только этот метод и позволяет теоретику разрешить его специальную задачу, задачу переработки данных созерцания и представления в понятия.

В силу особой важности этих положений для понимания метода «Капитала» следует остановиться на них подробнее, тем более, что они не раз уже становились предметом фальсификации и экономических, и философских идей Маркса буржуазными философами и ревизионистами.

Прежде всего следует напомнить, что под конкретным Маркс ни в коем случае не имеет в виду лишь образ живого созерцания, чувственно-наглядную форму отражения предмета в сознании, а под абстрактным – лишь «умственное отвлечение». Если прочитать приведенные положения Маркса, оставаясь при подобном, характерном для узкого эмпиризма и неокантианства, представлении об абстрактном и конкретном, то получится явная нелепость, никак не вяжущаяся с теорией отражения. Получится иллюзия, будто бы Маркс рекомендует восходить от умственного отвлечения, как от чего-то непосредственно-данного, к образу живого созерцания, как к чему-то вторичному и производному от мысли.

Поэтому-то, читая Маркса, и следует позаботиться прежде всего о том, чтобы этому чтению не мешали представления, некритически заимствованные из домарксистских и неокантианских трактатов по гносеологии.

С точки же зрения тех  определений, которые дает абстрактному и конкретному сам Маркс, приведенные  положения как раз и характеризуют  диалектику перехода от живого созерцания к абстрактному мышлению, от созерцания и представления – к понятию, от конкретного, как оно дано созерцанию и представлению, – к конкретному, как оно выступает в теоретическом мышлении.

Маркс – прежде всего  материалист. Иными словами, он исходит  из того, что все те абстракции, с  помощью которых, путем синтеза  которых, теоретик мысленно реконструирует мир, представляют собой мысленные  копии отдельных, выявленных путем  анализа моментов самой предметной действительности. Иными словами, предполагается, как нечто само собой разумеющееся, тот факт, что каждое порознь взятое абстрактное определение есть продукт  обобщения и анализа непосредственных данных созерцания. И в этом смысле (но только в этом) оно – продукт  «сведeния» конкретного в действительности к его абстрактно-сокращенному выражению в сознании.

Относительно тех определений, которыми пользовалась домарксистская политическая экономия, Маркс говорит, что все они – продукты движения от конкретного, данного в представлении, к все более и более тощим абстракциям. Поэтому, обрисовывая исторический путь, пройденный политической экономией, Маркс и характеризует его как путь, начинающийся от реального и конкретного и ведущий сначала к «тощим абстракциям», и уже только затем, от этих «тощих абстракций», к системе, к синтезу, к сочетанию абстракций в составе теории.

«Сведение» конкретной полноты  действительности к ее сокращенному (абстрактному) выражению и сознании есть, как само собой понятно, предпосылка, и условие, без которого никакое  специально-теоретическое исследование не может ни протекать, ни даже вообще начаться. Более того, такое сведeние есть не только «предпосылка», не только доисторическое условие теоретического освоения мира, но и органический момент самого процесса построения системы научных определений, т.е. синтезирующей деятельности ума.

Само собой понятно, что  те определения, которые теоретик сводит в систему, вовсе не берутся им готовыми из предшествующей стадии (или  «ступени») познания. Его задача вовсе  не ограничивается чисто формальным объединением готовых «тощих абстракций»  по известным правилам такого объединения. Сводя готовые, ранее полученные абстракции в систему, теоретик всегда критически анализирует их, вновь  проверяет их на фактах и тем самым  как бы заново проделывает процесс  восхождения от конкретного в  действительности – к абстрактному в мышлении. Так что это восхождение есть не только и не столько «предпосылка» построения системы науки, сколько органический момент самого этого построения.

Отдельные абстрактные определения, синтез которых и дает «конкретное в мышлении», в ходе самого же восхождения от абстрактного к конкретному и образуются. Таким образом теоретический процесс, ведущий к достижению конкретного знания, всегда, в каждом своем отдельном звене, как и в целом, есть в то же время и процесс сведeния конкретного к абстрактному.

Иными словами, можно сказать, что восхождение  от конкретного к абстрактному, с одной стороны, и восхождение от абстрактного к конкретному – с другой, суть две взаимно-предполагающие формы процесса теоретического освоения мира, процесса «абстрактного мышления». Каждая из них осуществляется только через свою противоположность и в единстве с нею. Восхождение от абстрактного к конкретному без своей противоположности, без восхождения от конкретного к абстрактному, превратилось бы в чисто схоластическое связывание готовых, некритически заимствованных откуда-либо общих абстракций. И наоборот, сведeние конкретного к абстрактному, производимое наобум, на авось, без ясно осознанной общей идеи исследования, без гипотезы, также не может дать и не даст теории. Оно даст только бессвязную груду тощих абстракций.

Но почему же все-таки Маркс, учитывая все это, определяет именно «способ восхождения от абстрактного к конкретному» как единственно возможный и правильный в научном отношении способ теоретического освоения (отражения) мира? Дело в том, что диалектика (в отличие от эклектики) рассуждает не по принципу «с одной стороны, с другой стороны», а всегда, в любом случае указывает определяющую, доминирующую сторону, тот момент в единстве противоположностей, который в данном случае оказывается ведущим, определяющим. Это – аксиома диалектики.

Для процесса теоретического освоения (в отличие от простого эмпирического ознакомления с фактами) как раз специфичным и характерным  является то обстоятельство, что каждое порознь взятое «отвлечение» образуется в русле общего движения исследования, в процессе движения к все более  и более полному, всестороннему, т.е. конкретному, пониманию предмета. Каждое отдельное обобщение (формула которого – «от конкретного к абстрактному») имеет здесь смысл лишь при том условии, что оно есть шаг на пути к конкретному постижению действительности, на пути движения к все более и более конкретному его выражению в понятии.

Если же отдельный акт  обобщения не есть одновременно шаг  вперед в развитии теории, шаг на пути от уже достигнутого знания –  к новому, более полному, если он не продвигает вперед всю теорию в  целом, не пополняет ее новым общим  определением (а просто повторяет  то, что уже и до этого было известно), то с точки зрения развития теории он оказывается просто бессмысленным.

Иными словами, «конкретное» (т.е. постоянное движение к все более конкретному теоретическому пониманию) выступает здесь как  специфическая цель теоретического мышления. В качестве таковой цели «конкретное» и определяет как закон  способ действий теоретика (речь идет об умственных действиях, разумеется) в каждом частном случае, в случае отдельного обобщения.

«Абстрактное» же оказывается с этой точки зрения не целью, а всего лишь средством теоретического процесса, а каждый отдельный акт обобщения (т.е. сведeния конкретного к абстрактному) выступает как подчиненный, как «исчезающий» момент в общем движении. «Исчезающий момент» на языке диалектики значит момент, имеющий значение не сам по себе, в оторванности от других моментов, а только в связи с ними, в живом взаимодействии с ними, в переходе.

В этом и все дело. Именно потому, что Маркс – диалектик, он и не ограничивается простой констатацией факта, того факта, что в процессе теоретического мышления имеет место как движение от конкретного к абстрактному, так и движение от абстрактного к конкретному, а выделяет прежде всего ту форму движения мысли, которая в данном случае оказывается ведущей, доминирующей, определяющей вес и значение другой, противоположной. Форма «восхождения от абстрактного к конкретному» в процессе социально-теоретического исследования как раз такова. Она и является поэтому специфической формой теоретического мышления.

И это, конечно же, вовсе  не значит, что в процессе мышления вовсе нет другой, противоположной  формы... Это значит всего-навсего, что  сведeние конкретной полноты фактов к абстрактному выражению в сознании еще не есть ни специфическая, ни, тем более, определяющая форма теоретического отражения мира.

Человек ест для того, чтобы жить, а не живет для того, чтобы есть. Но только сумасшедший  сделает отсюда вывод, что человек  должен вовсе обходиться без пищи: столь же неумно обвинять этот афоризм в «принижении» роли еды.

Аналогично и здесь. Поглощение чувственно-конкретной полноты фактов в лоно абстракции может принять  за главную и определяющую форму  умственной деятельности теоретика  только крайне несведущий в науке  человек. В науке это только средство, необходимое для выполнения более  серьезной задачи, той задачи, которая  специфична для теоретического освоения мира и составляет подлинную цель деятельности теоретика. Воспроизведение  конкретного в мышлении и есть та цель, которая определяет удельный вес и значение каждого отдельного акта обобщения.

Конечно, и  конкретное в мышлении не есть самоцель, конечная цель. Теория в целом тоже лишь «исчезающий момент» в процессе реального практически-предметного  обмена веществ между человеком  и природой. От теории совершается  переход к практике, – и этот переход тоже можно квалифицировать  как переход «от абстрактного к конкретному». Практика уже не имеет вне себя более высокой цели, она сама полагает свои цели и выступает как самоцель. И именно поэтому в ходе разработки теории каждый отдельный шаг, каждое отдельное обобщение, также постоянно соразмеряется с показаниями практики, проверяется ими, соотносится с ней как с высшей целью теоретической деятельности.

Поэтому Ленин, говоря о методе «Капитала», и отмечает одну из его  характернейших черт: «Проверка фактами respective практикой есть здесь в каждом шаге анализа».

Постоянное соотнесение  «каждого шага» анализа с направлением пути научного исследования в целом, и в конце концов с практикой, связано с самым существом марксовского понимания специфики теоретического освоения мира. Каждый отдельный шаг анализа, каждый отдельный акт сведeния конкретного к абстрактному должен с самого начала иметь в виду то «целое», которое витает в представлении, в живом созерцании, и отражение которого есть высшая цель теоретической работы (разумеется, только до тех нор, пока речь идет о теоретической работе, до тех пор, пока человек относится к миру лишь теоретически).

В этом и заключается глубоко  диалектический смысл изложения  Маркса о том, что именно «восхождение от абстрактного к конкретному» есть специфически присущая теоретическому процессу черта, есть единственно возможный, а потому и единственно правильный в научном отношении способ разлития научных определений, способ переработки  данных живого созерцания и представления  в понятия.