Язычество Древней Руси

       Н. В. Степанов обратил внимание на встречающиеся в древнерусских источниках упоминания дат, выраженных в «небесных» месяцах. Названия этих месяцев совпадают с названиями «книжных» месяцев юлианского календаря. Но числа «небесных» и «книжных» месяцев, на которые пришлось то или иное событие, различны. По мнению Степанова, «небесные» месяцы — отражение древнейшего русского счисления времени. В языческой Руси, как считал Степанов существовал 12-месячный лунный календарь, который периодически, раз в три года, дополнялся 13-м, эмболисмическим месяцем «груднем».

       Д. О. Святский на основе изучения древнерусских таблиц 19-летнего лунного цикла пришёл к выводу, что 13-й месяц вставлялся через неравные промежутки времени. Вставки производились после мая 8-го и 16-го кругов Луны. Такой порядок вставки семи эмболисмических месяцев в пределах 19-летнего цикла позволял согласовать древнерусский языческий календарь с нововведённым юлианским.

       Любор Нидерле считал, что у славян, в том числе и у восточных, сколько-нибудь стройная календарная система отсутствовала. Понятия месяца у них не существовало. Были лишь сезонные определения природных явлений.

       В. Шаур считает, что у славянских племён уже в период их расселения сложился лунно-солнечный календарь. В основе его лежал месяц, длившийся от новолуния до новолуния. Год состоял  из 12 месяцев. Приблизительно раз в  трёхлетие для согласования солнечного года с лунным к ним прибавлялся  «внеочередной» месяц. Вставка производилась  в конце года, между сеченем  и брезнем.

       В. Е. Гусев отказался от мысли о строгой регулярности дополнений лунного года 13-м месяцем. По его мнению, сроки интеркаляции⁸ определялись практической необходимостью, сезонными колебаниями погоды, а не отвлечёнными астрономическими расчётами.

       На  сегодня известно несколько лунных календарей у славянских народов  в средневековье. В русских источниках XII—XV вв. имеется указание как минимум на существование двух лунных календарей. В Болгарии, начиная уже с VII века, использовали тюркский лунный календарь, близкий к восточному календарю. Добавление лишних тринадцатых месяцев в високосный год происходило через неравные промежутки лет и в разные порядковые годы 19-летнего лунного цикла и 12-летнего зодиакального цикла.

       Б. А. Рыбаков при реконструкции календарей черняховской культуры считал, что славянский год состоял из 12 месяцев. Это число явно присутствует на гадательной чаре из Лепесовки (IV в.) и сопоставляется с 12 месяцами года. Однако на другой чаше из этого храма столь явного соответствия рисунков гипотетическому 12-месячному календарю не находится. Кроме того на черняховском сосуде из Войскового, на котором Б. А. Рыбаков также находит 12 месяцев, в верхнем поясе знаков начертаны 13 символов, а в нижнем — 18 (включая один «пробел»), что явно ближе к лунному, а не солнечному календарю.

       До  конца XVII в. новолетие начиналось не с января, а с марта (как в древнем Риме) или с сентября (как в Византии, которая переняла этот обычай от Иудеев). До 1492г., как полагают исследователи, оба новолетия существовали параллельно, но преобладал мартовский стиль. С 1492 г. завоёвывает преобладание сентябрьский стиль, вытесняющий мартовский. Петр I, своим указом 1699г. декабря в 20 день, указал началом года считать 1 января. Этим указом летоисчисление славян, царь указал заменить на летоисчисление от рождества Христова. Этот же указ содержал указание людям поздравлять друг друга с новым годом, а не с новолетием, как было принято ранее. С Нового года (1 января) по старый Новый год (13 января) в народе отмечали погоду на каждый день. Так, считалось, что какая погода будет каждый день в этом промежутке, то такая же погода будет и в соответствующем месяце наступившего года. 
 
 

§5. Дом в системе языческой картины мира

       Дом – мельчайшая частица, неделимый атом древнего общества был весь пронизан магическо-заклинательной символикой, с помощью которой семья каждого славянина стремилась обеспечить себе сытость и тепло, безопасность и здоровье.

       Стены энеолитических жилищ покрывались  узорами, в которых преобладал мотив  ужа-покровителя («господарика»), встречался сложный солярный знак и есть схематичное изображение треугольного фронтона дома, увенчанного человеческой фигурой с поднятыми к небу руками. 

       Вообще, идея охраны стен, окон и кровли жилища при помощи различных магических изображений возникла в незапамятной древности и просуществовала очень долго. Заклинательные действия начинались уже при постройке дома, при выборе места под будущее жилье. Белорусы даже в середине XIX в. освящали выбранную для усадьбы площадку таким образом: на всем предполагаемом месте усадьбы чертился на земле большой квадрат; его делили крестообразной фигурой на четыре части. Затем глава семьи отправлялся «во все четыре стороны» и приносил из четырех полей четыре камня, которые укладывались в центрах малых квадратов. В результате на месте будущей усадьбы появлялась та идеограмма плодородия, которая известна нам начиная со времен энеолита и вплоть до русских подвенечных вышивок начала XX в⁹.

       Этнографы зафиксировали множество магических обрядов и поверий, связанных  с постройкой дома. Для строительства  избы выбирались в лесу особые деревья, не относящиеся к разряду «буйных» или «стоеросовых». Закладку строения следовало начинать, «когда наполняется месяц», т. е. после новолуния¹⁰. Под углы первого венца бревен клали с магической целью: клочок шерсти, горсть зерна, ладан, воск. Археологические материалы свидетельствуют о том, что иногда под угол дома укладывали конскую голову. Возможно, что с этим древним обычаем связана русская сказка о девочке-семилетке, сиротке, обращавшейся за советом к «кобыльей голове». Впрочем, этот сюжет мог возникнуть и под влиянием веры в волшебную силу «коника» (от слова «кон» - «начало», «основа»), священного печного столба, которому нередко по созвучию с названием лошади придавалась форма конской головы.

       Во  все время сооружения бревенчатого сруба внутри него должно было находиться молодое деревцо с иконкой  на нем. Когда воздвигали стропила, то деревцо укрепляли на щипце  кровли, на месте будущего конька.

       Особыми обрядовыми действиями сопровождалось укрепление матицы (сволока), на которую настилался потолок («стель»): к ней привязывали вывороченный мехом наружу полушубок (отголосок культа медведя?) и каравай хлеба, пирог или горшок с кашей. В это же время с верхнего венца сруба со всякими добрыми пожеланиями разбрасывали хлебные зерна и хмель. На матице нередко вырезали «громовой знак», колесо Юпитера-Рода с шестью спицами.

       После завершения постройки устраивался  пир; если же изба строилась «толокой», т. е. с помощью родичей и соседей, то участников торжественно кормили после каждого этапа строительства. В новый дом «первым входил хозяин с квашней и иконой в руках, за ним - хозяйка с курицей, дальше шла молодежь»¹¹. Вселение семьи в новопостроенную избу сопровождалось обрядом перенесения огня из старого жилья и переселения домового из старого подпечья в новое. Домового зазывали и приглашали: «Домовой, домовой! Пойдем со мной!» Или же хозяин, стоя в воротах и кланяясь на три стороны, возглашал: «Батюшка домовой и матушка домовая, батюшка дворовой и матушка дворовая со всем семейством, пойдемте к нам на новое жилище с нами жить!» Домового переносили в горшке с жаром из старой печи на хлебной лопате.

       Внутри  дома проводился целый ряд языческих  празднеств. Речь идет не только об узкосемейных делах вроде крестин, постригов, сватовства, свадьбы, похорон. Почти  все общесельские или общеплеменные  многолюдные «соборы» и «события» проводились в двух планах: какая-то часть обряда совершалась на площадях, в святилищах и требищах, а какая-то - каждой семьей в своей хоромине, у своей печи, у своего коника.

       Новогодние  гадания и заклинания будущего урожая, колядки и щедровки, маскарады, медвежьи комоедицы, масленичные разгульные пиры с блинами, обряды, связанные  с первым выгоном скота, поминание  умерших предков, празднование урожая и многое другое все это начиналось в каждой семье, внутри дома, где  глава семьи («князь» по свадебной терминологии) выполнял функции жреца и руководил всем праздничным церемониалом.  
 
 
 
 
 
 

Заключение

       Краткий обзор языческих верований, представленный в данной контрольной работе, позволил увидеть, насколько сильно древние  представления внедрены в сознание современного человека, так как некоторые  обряды, оставшиеся в наследство от наших предков, процветают и до сих  пор.

       Языческое мировоззрение стало частью менталитета  русского человека, оно – основа самобытности нашей культуры, в нем  кроются ответы на многие актуальные вопросы сегодняшнего дня.

       Несмотря  на то, что религиозная сущность обрядов давно уже исчезла, а символическое звучание некогда магических орнаментов забылось, даже порой бессознательно повторяемые потомками формы архаичного языческого творчества представляют огромный интерес. Прежде всего, языческие верования – это настоящая копилка сведений о многотысячелетнем пути познания мира всего человечества. Это – память поколений, которую нельзя забывать, в противном случае цивилизация прекратит свое существование. 
 
 
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы:

1. История русской культуры IX - XVII веков /Под ред. О.А.Державина. – М.: Искусство, 2000.
2. Кузьмин А.Г. Падение Перуна (Становление христианства на Руси). – М.: Молодая гвардия,1988. 
3. Маврикий Стратег о славянах и антах// Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 года. – М.,1987.
4. Муравьев А.В., Сахаров А.М. Очерки русской культуры IX - XX веков. – М.: Просвещение,1988.
5. Прокопий Кессарийский о славянах и антах//Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 года/Сост. П.П.Епифанов. – М.: Просвещение,1987. 
6. Раушенбах Б.В. Сквозь глубь веков// Как была крещена Русь. – М.: Политиздат, 1990.
7. Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. – М.: Русский мир, 2006.
8. Фаминцын А.С. Божества древних славян. – СПб, 1884.
9. Чмыхов Н.А. Истоки язычества Руси. – Киев: Слово, 1990.