Анастас Микоян, личность в истории

Отвечая на эти вопросы, Микоян заявил: "Брежнев  совершенно правильно сказал о Сталине. Сталин действительно возглавлял Государственный  Комитет Обороны и осуществлял  руководство по мобилизации отпора врагу, и здесь он играл выдающуюся роль. Это соответствует исторической правде. Что касается виновности Сталина, затронутой в записке, то ЦК, обсуждая доклад Брежнева, не счел целесообразным в Юбилейную дату на торжественном собрании, посвященном победе над гитлеризмом, говорить о недостатках и просчетах Сталина. Сталин во время войны делал меньше ошибок, чем до войны и после войны с 1948 года, хотя у него и в это время были серьезные ошибки: разгром кадров, выселение народностей с Кавказа, "ленинградское дело". А в целом его вклад в обеспечение победы не следует умалять... жизнь - сложное дело. Люди меняются, они совершают ошибки, их много у каждого. Наша жизнь полна страстей. Придет время, они улягутся, все успокоится, займет место здравый смысл".

Процедура ухода Микояна с поста главы  государства была обставлена весьма торжественно. Произносились благодарственные речи. Микоян был награжден шестым орденом Ленина. Он остался при  этом не только депутатом Верховного Совета от одного из округов Армении, но и членом Президиума Верховного Совета СССР. На XXIII съезде КПСС в 1966 году и на XXIV в 1971-м Микоян избирался  членом ЦК, Но он уже не входил в состав Политбюро.

Микоян в последние годы жизни  
В последние годы своей жизни Микоян все меньше и меньше уделял внимания государственным делам. Он не искал встреч с Брежневым или Косыгиным, но ни разу не посетил также и Хрущева. В 1967 году Микоян проявил интерес к судьбе советского историка А. М, Некрича, исключенного из партии за книгу "1941. 22 июня". Она вышла в свет еще в 1965 году и была разрешена к изданию советской цензурой. Микоян попросил своих друзей дать ему для чтения книгу Некрича и некоторые материалы по его делу. Он выразил удивление, что Некрича исключили из партии, но не стал вмешиваться..

Хотя  Микоян отошел от власти без конфликтов и оставался все еще членом ЦК КПСС и членом Президиума Верховного Совета СССР, его неожиданно лишили ряда привилегий. Особенно болезненным  было для него распоряжение покинуть государственную дачу под Москвой. Это был большой дом, почти  имение, в котором до революции  жил богатый кавказский купец  и где после революции Микоян прожил с семьей половину своей жизни. В несколько раз было сокращено  и число людей, обслуживавших  Микояна.

Еще во времена Хрущева все ответственные  работники ЦК КПСС были "раскреплены" по различным первичным партийным  организациям. Микоян встал на учет в партийной организации завода "Красный пролетарий". Микоян регулярно  приходил на партийные собрания и  конференции этого завода, иногда выступал с речами или отвечал  на многочисленные записки.

Однажды, это было в 1969 или 1970 году, меня позвали  на собрание в научный институт, где работал директором П. Л. Капица. Ожидалось выступление Микояна. Зал был переполнен, но Микояна  встретили более чем холодно, многие видели в нем в первую очередь  соратника Сталина. Только один из сидевших в зале вдруг вскочил и стал аплодировать, но его никто не поддержал. Микоян не смутился. Без всяких бумажек, не поднимаясь на кафедру, Микоян рассказал  нам несколько интересных эпизодов из истории 20-х годов. Потом он привел немало примеров бессмысленных и  жестоких репрессий Сталина в  среде ученых и технической интеллигенции. Микоян, естественно, осудил эти преступления. Аудитория слушала выступающего со все большим вниманием. Рассказав  о некоторых проблемах торговли и снабжения в 30-е годы и в  годы войны, Микоян незаметно перешел  к истории Карибского кризиса, и  все мы впервые узнали о той  большой роли, которую сыграл он в предотвращении войны, да и вообще о том, насколько СССР и США  были близки в те дни к катастрофе. В заключение Микоян рассказал о  похоронах Кеннеди, в которых  приняли участие почти все  главные политические деятели западного  мира. Микоян представлял в Вашингтоне СССР и вел с некоторыми из деятелей Запада неофициальные переговоры. Закончив свое выступление, Микоян умело и  остроумно ответил на многочисленные вопросы, в том числе и весьма щекотливые. Когда председательствующий объявил об окончании вечера, слушатели  встали и устроили Микояну овацию.

В середине 60-х годов Микоян начал  писать мемуары. Отрывки из них публиковались  в "Юности" и других журналах. Потом  начали появляться книги: "Мысли  и воспоминания о Ленине" (1970), "Дорогой борьбы" (1971), "В начале двадцатых..." (1975).

Воспоминания  Микояна вызвали большой интерес, их перевели и издали во многих странах. Но издавать да и писать эти мемуары  становилось все труднее. Как  свидетельствует сын Анастаса Ивановича  Серго Микоян - уже Вторая книга, названная "В начале двадцатых...", подверглась суровому редактированию и даже неавторским дополнениям, сделанным по требованию отнюдь не всегда последовательных рецензентов. Если речь, например, шла о том, что  особенно запомнилось автору на Х  и XII съездах партии, рецензентом  отмечалось, что работа съезда этим не ограничивалась и что нужны  дополнения. Вместе с тем автору бросали упрек, что он должен писать не историю партии, а личные воспоминания. Зато когда рецензент переходил  именно к воспоминаниям личного  характера, то обвинял автора в субъективных оценках или даже нескромности. Оценки дискуссий, отдельных лиц предлагалось переписать и дополнить в духе тогдашних изданий "Истории КПСС", Микоян возмущался, спорил. Однако желание  видеть свои воспоминания опубликованными  при жизни (а ему уже было почти 75) заставляло уступать. Ему вписывали  целые пассажи (например, против Бухарина), вычеркивая многое, что автору было дорого. Сегодня мы можем по-разному относиться к этому, даже упрекнуть его в подобной уступчивости, однако следует учитывать, что он не видел просвета в застойной атмосфере тех лет, а собственных лет ему оставалось все меньше и меньше. ...Эту вторую книгу все же выпустили в 1975 году, без фотографий и малым тиражом".

Было  известно, что Микоян написал и  даже подготовил к изданию еще  одну книгу: "Годы, события, встречи". В тематическом плане Издательства политической литературы она была объявлена  на 1978 год. Как правило, я делал  предварительные заказы на интересующие меня книги этого издательства. Но книгу Микояна я не получил, не появилась она и в библиотеках. Сегодня его сын внес на этот счет ясность: "С третьей книгой дело обстояло еще хуже. Ко времени работы над ней А.И.Микоян уже не избирался  членом ЦК КПСС, в котором состоял  с 1922 года, не выдвигался в депутаты Верховного Совета СССР. Правда, иногда ему делались предложения развить  в какой-нибудь статье или речи тему "От Ильича до Ильича...", и тогда, мол, "все будет хорошо". Но он категорически отвергая такого рода предложения... Третью книгу еще более  жестко рецензировали и, соответственно требованиям, редактировали. Все это  продолжалось долго, мучительно долго  для автора, которому уже минуло 80 лет. А через 2 месяца после его  смерти, в декабре 1978 года, меня вызвали  в издательство и вернули последний  вариант рукописи, сообщив, что книга  исключена из плана".

По  свидетельству Серго Микояна, литературное наследие его отца еще достаточно велико. Ожидают издания книга  очерков о Великой Отечественной  войне и книга очерков о  различных зарубежных миссиях автора. Некоторые из этих очерков уже  опубликованы в "Огоньке" и в  журнале "Вопросы истории". Но Микоян воздержался написать чтолибо  о временах и деяниях Сталина  или Хрущева и их окружении. По этим книгам мы можем судить о его  исключительной памяти. Микоян рассказывает читателям о мелких разногласиях в Нижегородском губкоме партии в 1921 - 1922 годах, но он ничего не говорит  о деятельности Политбюро конца 20-х годов, а тем более о событиях 30-х годов. Осторожность оставалась характерной чертой Микояна до самых  последних дней его жизни, "Какую  бы историю мы имели, если бы Анастас  Микоян дал нам свои истинные воспоминания!" - восклицал американский советолог  и историк А. Улам в своей книге  о Сталине. "Размышляя об искусстве  политического продвижения, - писал  далее Улам, - мы обращаемся обычно к  примеру Талейрана. Но Талейран был  дилетантом, а не профессионалом по сравнению с Микояном". Когда  Улам писал свою книгу, Микоян был  еще жив, и потому к сказанному выше Улам добавлял: "Когда Микоян умрет, мы можем быть уверены, что  его убитые горем коллеги будут  нервозно и тщательно изучать  каждый лоскуток бумаги, который он оставит".

Улам  был близок к истине. Микоян мало писал, и свои воспоминания он наговаривал  на магнитную ленту. Большая часть  ее сохранилась у родных. Но, кроме  того, в московской квартире Анастаса Ивановича имелся огромный сейф, о  содержимом которого никто, кроме самого хозяина, не знал. Как только стало  известно о смерти Микояна, в его  квартиру пришли сотрудники из Института  марксизма-ленинизма и из органов, которые принято у нас называть "компетентными". У них был  мандат на осмотр архива, и они унесли все бумаги, которые считали нужным изъять. Однако никто из них не мог  вскрыть сейф Микояна. Потребовалась  тщательная работа специалистов по сейфам. Его содержимое также было изъято "для изучения". Такова, впрочем, судьба личных архивов почти всех людей, занимавших очень ответственные  посты.

Смерть Микояна  
С 1975 года Микоян уже не участвовал в работе Верховного Совета и почти нигде не выступал. На XXV съезде КПСС в 1976 году Микоян не присутствовал и не был избран в новый состав ЦК. Он вел теперь жизнь пенсионера, встречаясь с немногими из оставшихся в живых друзьями и многочисленными членами своей семьи. Микоян часто болел. В середине октября 1978 года у него появились признаки сильного воспаления легких. Спасти его не удалось, и 21 октября 1978 года Микоян умер.

Вопрос  о похоронах таких людей, как  Микоян, решается у нас в стране не родственниками. В извещении о  смерти Микояна, появившемся 23 октября  в газетах, ничего не говорилось о  времени и месте похорон. Краткость  этого извещения и фраза о  смерти "старейшего члена КПСС, персонального  пенсионера Микояна Анастаса Ивановича" казались веским основанием для предположения, что похороны Микояна будут проходить  так же, как и похороны Хрущева, гроб с телом которого сразу из морга отвезли на Новодевичье  кладбище. Даже сыновья и родственники Микояна не знали - будет ли вообще проводиться гражданская панихида. Решение о процедуре похорон  было принято только 23 октября. 24 октября в "Правде" и других газетах был опубликован некролог, подписанный всеми членами Политбюро ЦК. Однако и в этот день в печати не было никаких сведений о месте и времени прощания сбывшим Председателем Президиума Верховного Совета. Это дало повод друзьям говорить о "полусекретных похоронах" Микояна. Гражданская панихида состоялась 25 октября в зале Дома ученых на Кропоткинской улице. Доступ к гробу не был свободным, и время прощания было ограничено несколькими часами. Мимо гроба проходили в основном специально отобранные делегации некоторых московских заводов и учреждений. "Неорганизованные" граждане в здание Дома ученых не допускались. В Москву прилетели представители Армении во главе с руководителями этой республики. Они встали в почетный караул у гроба своего земляка.

Молодой Микоян хоронил Ленина. Он сопровождал  его гроб от Горок в Москву и  стоял на сколоченной наспех трибуне  на Красной площади. Микоян хоронил  Сталина и выносил гроб с его  телом из Дома Союзов. Когда умер Хрущев, на его могилу был положен  венок "Дорогому другу от А. Н, Микояна". Теперь хоронили самого Микояна. В почетный караул возле гроба становились  по очереди министры СССР, члены  Президиума Верховного Совета СССР. В  середине дня для прощания с Микояном прибыли члены Политбюро: Л.И.Брежнев, В.В.Гришин, А. П.Кириленко, А.Н. Косыгин, М. А. Суслов, Д. Ф. Устинов, Б. Н. Пономарев.

Мы  не будем пересказывать здесь  те речи, которые произносились в  Доме ученых и на траурном митинге, состоявшемся в тот же день на Новодевичьем кладбище. Политическое долголетие Микояна  объясняется не только удачей или  хитростью, гибкостью, умением уступать силе или идти на компромиссы. Дело было, пожалуй, не в исключительных дипломатических, а скорее в исключительных деловых талантах этого человека. Это сумел оценить даже Сталин: в конце концов из-за плохого снабжения  происходили многие революции и  не только в России.

Микоян  часто смотрел смерти в лицо. Его  могли бы похоронить в 1920 году в Баку среди его друзей - бакинских комиссаров. Его могли бы расстрелять в 1937 году, как многих других членов ЦК и наркомов. Впрочем, его прах мог бы покоиться на Красной площади возле Мавзолея Ленина. Он же нашел свой последний покой рядом с могилой своей жены Ашхен на Новодевичьем кладбище.

Мемуары А. И. Микояна

• «Мысли и воспоминания о Ленине» (1970 год);
• «Дорогой борьбы» (1971 год);
• «В начале двадцатых…» (1975 год).

Медведев Р.А. Они окружали Сталина. М., 1990

Историко-биографический справочник / Сост. В.И.Ивкин. М.: РОССПЭН, 1999.

Шикман А. П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. — М.: 1997.

Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. — М.: Вече, 2000.

Торчинов В. А., Леонтюк А. М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. — Санкт-Петербург: 2000

http://ru.wikipedia.org/wiki/Микоян,_Анастас_Иванович

Советская военная энциклопедия / под ред. Н. В. Огаркова