Уголовно-правовое регулирование трансплантации органов и тканей

В-третьих, в качестве пособников должны быть привлечены к уголовной  ответственности лица, осведомленные  о противоправности получения трансплантата  и, в частности, заранее обещавшие  содействовать его реализации: сбыть (например, представителям реципиента), возмездно или безвозмездно приобрести и т.п. Факт предварительного обещания не воспрепятствовать преступлению со стороны ответственных лиц учреждения здравоохранения, в чьи обязанности входит принятие мер по предотвращению преступлений на вверенном участке работы, также достаточен для рассмотрения его в качестве пособничества. «Обещание в данном случае «срабатывает» как причина и в сочетании с субъективной связью образует то, что на языке уголовного права именуется пособничеством...» в виде устранения препятствий к совершению убийства.

Вопрос об ответственности  реципиента, согласившегося в целях  выздоровления на пересадку трансплантата, добытого путем убийства человека, решается следующим образом. Больной  выступает в качестве пособника в преступлении против жизни донора в случае дачи согласия на операцию с использованием изъятого у убитого лица органа еще до производства противозаконной эксплантации. В случае же, когда информация о противоправном удалении органа или ткани человека, повлекшем смерть последнего, поступает к реципиенту уже после его осуществления и также встречает согласие лица, основания для привлечения больного к уголовной ответственности отсутствуют. По мнению В. Н. Зырянова, врач, осуществлявший пересадку такого органа без законных на то оснований, по существу автоматически становится соучастником в виде пособника в преступлении против жизни донора. Однако законодательное определение пособничества в его нынешнем виде не охватывает рассматриваемую ситуацию. В случаях, когда медицинский работник получает информацию о преступном происхождении донорского материала уже после осуществления иными лицами незаконного изъятия, но еще до осуществления им пересадки, ее последующее производство может расцениваться с позиций уголовного права лишь как заранее не обещанное укрывательство (ст. 316 УК РФ) — сокрытие предметов, относящихся к доказательствам преступной деятельности — при принятии виновным соответствующих мер по сокрытию убийства (например, при оформлении истории болезни реципиента, в которую заносится заведомо ложная информация из журнала регистрации доноров-трупов).

В теории уголовного права  долгие годы шла острая дискуссия  о юридической природе заранее  не обещанного укрывательства: является ли оно видом пособничества или  представляет собой прикосновенную деятельность. А.Я. Вышинским был  развит взгляд на заранее не обещанное  укрывательство как на пособничество. Солидаризуясь с последним, Р.А. Хрулинский-Бурбо исходил из того положения, что любое укрывательство является продолжением укрываемого преступления, и потому совершение преступления и последующее его сокрытие представляет собой единый процесс. Н.Д. Дурманов, А.А. Пионтковский, М.Д. Шаргородский и другие авторы относили заранее не обещанное укрывательство не к соучастию, а к прикосновенности (законодательная дефиниция этого феномена отсутствует), указывая, что прикосновенность — такая деятельность лица, не участвующего в совершении преступления, которая тем или иным образом связана с преступлением, но не является содействием его выполнению и не находится в причинной связи с преступным результатом.

§ 1.3 Квалификация посягательств на телесную неприкосновенность умершего в целях использования  органов или тканей трупа для  трансплантации

С целью обеспечения постоянного  потока трансплантатов в осуществляющие их забор и заготовку медицинские  учреждения в соответствии со ст. 8 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» в России установлена  презумпция (от лат. praesumptio — «предположение») согласия каждого члена общества на донорство после смерти.

УК РФ 1996 г. устанавливает  в ст. 244, расположенной в главе  «Преступления против здоровья населения  и общественной нравственности», ответственность  за надругательство над телами умерших.

Объектом надругательства  над телами умерших следует считать  отношения по соблюдению членами  общества нравственных принципов обращения  как с захороненными, так и  с временно не захороненными человеческими  останками. Вместе с тем использование  законодателем в ст. 244 УК РФ термина  «тела умерших» представляется неточностью, поскольку буквальное толкование рассматриваемой  уголовно-правовой нормы говорит  о необходимости совершения указанных  в диспозиции действий в отношении  нескольких умерших лиц. В целях  исключения возможности выпадения  действий, образующих состав надругательства  над телом одного умершего лица (а  равно и места захоронения), из-под  уголовно-правовой охраны название ст. 244 УК РФ и диспозицию ч. 1 данной статьи следовало бы редакционно изменить, изложив следующим образом: «Надругательство над телом умершего и местом захоронения. Надругательство над телом умершего либо уничтожение, повреждение или осквернение места захоронения...»

Что касается уголовно-правовой характеристики надругательства, в  настоящее время к формам проявления такового авторы многочисленных комментариев к действующему УК РФ, базируясь  на положениях русской лингвистики, единодушно относят глумление и  иное грубое, циничное издевательство над умершими (осквернение нечистотами, обезображивание, расчленение и  т.п.). Ст. 244 УК РФ может и должна рассматриваться в качестве уголовно-правовой гарантии соблюдения интересов умершего относительно сохранения целостности собственного организма после смерти, обозначенных им (либо его законными представителями) при жизни в соответствии с вышеприведенными положениями Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и доведенных до сведения медицинской организации. При этом надругательство над телом умершего должно считаться оконченным в момент начала изъятия фрагментов его организма в целях их последующей пересадки без каких-либо правовых оснований для этого и независимо от степени осведомленности о содеянном близких умершего.

Субъективная сторона  надругательства в отечественном  уголовном праве традиционно  характеризуется наличием прямого  умысла. Однако представляется, что  позиция сторонников установления и формальных составах только прямого умысла лишена правовых оснований, поскольку виды вины фактически различаются по волевому моменту, каковой проявляется лишь при формировании психического отношения лица к преступным последствиям.

Коль скоро упоминание о последствиях отсутствует в  ст. 244 УК РФ, установить психическое  отношение к ним невозможно, а следовательно, невозможно и вести спор о конкретном виде вины, который предполагается в составе надругательства. С другой стороны, можно установить психическое отношение лица к типичным последствиям совершения данного преступления, благодаря чему и разграничить виды вины. «Преступный вред как составная часть преступного деяния является конструктивным системообразующим элементом, который характеризует вредное изменение объекта посягательства и выступает основным показателем общественной опасности деяния». Значимость же вреда в результате недостойного отношения к телу покойного, выражающегося в нарушении его телесной неприкосновенности, — общеизвестный факт: нравственные страдания людей, возникающие в связи с утратой ближнего, многократно увеличиваются при допущении несоответствия традициям (или представлениям о них), вопреки воле (умершего или самих близких) на их соблюдение.

При применении физического  либо психического насилия в отношении  лиц, препятствующих неправомерному использованию  мертвого тела, содеянное должно влечь  повышенную уголовную ответственность  по п. «в» ч. 2 ст. 244 УК РФ в случаях  нанесения потерпевшим побоев и  причинения легкого вреда здоровью и дополнительно квалифицироваться  по статьям о преступлениях против здоровья при применении иных видов  насилия. Медицинские работники, принимающие участие в процессах приема, обработки, заготовки, хранения, транспортировки, идентификации, пересадки фрагментов организма умершего, осведомленные о противоправности их получения, при определенных условиях должны рассматриваться как пособники и привлекаться к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 244 УК РФ, устанавливающей повышенную уголовную ответственность за надругательство над телами умерших в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору или организованной группы, со ссылкой (кроме случаев участия указанных лиц в составе организованной группы, когда их действия рассматриваются с позиций уголовного права как соисполнительство) на ст. 33 УК РФ. Исключение из понятия «надругательства» должны в настоящее время составлять только негативные с точки зрения нравственности, но разрешенные законодательством РФ, т.е. совершаемые в одобряемых обществом целях действия в отношении тела умершего. Вместе с тем нельзя игнорировать и получившие распространение в отечественной судебно-следственной практике случаи заявления родственниками умерших в соответствующие органы протестов по религиозным и иным личным мотивам относительно порядка использования органов и тканей трупа в соответствии с действующим законодательством РФ о трансплантации.

Субъектом преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, должны являться работники  кафедр медицинских вузов, научно-исследовательских  институтов медицинского профиля и  практических учреждений здравоохранения, в которых выполняются научные  исследования, связанные с производством  экспериментов на трупах и изъятием анатомических сегментов трупа  с различными особенностями, повреждениями  и т.д. Ответственность по данной статье должна наступать и для  лиц, производящих законное удаление анатомических  сегментов трупа, но умышленно обезображивающих тело умершего в процессе соответствующего удаления. И обстоятельством, исключающим  уголовную ответственность по рассматриваемой  статье УК РФ, может быть признана только крайняя необходимость нарушения  телесной неприкосновенности умершего.

Выводы по 1 главе

Таким образом, несмотря на то, что в уголовном кодексе  Российской Федерации сделаны попытки  обеспечить угловно-правовое регулирование транспонтологии и посмертного донорства следует признать, что охрана органов и тканей находится на недостаточном уровне и требует дальнейшей разработки данной проблемы.

 
Глава 2. Современное состояние  и основные направления развития уголовно-правового регулирования  прижизненного донорства в Российской Федерации

§ 2.1 Уголовно-правовое обеспечение условий и порядка  получения информированного согласия лица на прижизненное донорство в  Российской Федерации

Трансплантация донорского материала, полученного от живого лица, как метод лечения представляет собой двуединую операцию, при  которой жизнь или здоровье реципиента спасается за счет постановления  в опасность или реального  причинения вреда здоровью донора. В этой связи право на нарушение  динамического соответствия формы  и функций организма донора условиям его существования в целях  пересадки изымаемых анатомических  сегментов реципиенту возникает  при наличии специфических и  строго регламентированных законодательством  РФ о трансплантации предпосылок  деятельности медицинских работников. В обобщенно-унифицированном виде предпосылки реализации отношений  прижизненного донорства, выступающие  основаниями для разграничения  преступного и непреступного  причинения вреда здоровью донора при  оказании медицинской услуги реципиенту, могут быть сформулированы следующим  образом: согласие потенциального донора (1); информирование потенциального донора (2); генетическая идентичность (реципиенту) и дееспособность потенциального донора (3). Учитывая как интересы живого донора, так и интересы здравоохранения, требующие «...создания таких условий, при которых медицинские работники могли бы работать уверенно и спокойно, не опасаясь привлечения без достаточных оснований к уголовной ответственности», в правовой комплекс предпосылок реализации соответствующих отношений следует ввести и надлежащее оформление дачи-получения согласия потенциального донора на изъятие органа или ткани, дачи-получения информации о риске и последствиях предстоящего отчуждения фрагмента организма. Необходимость анализа указанных предпосылок соответствует логике исследования реального состояния правового регулирования условий и порядка прижизненного донорства, нуждающихся в уголовно-правовом обеспечении.

В соответствии со ст. 1 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», ст. 1,8, 14 Закона РФ «О донорстве крови и ее компонентов» изъятие любого трансплантата должно производится исключительно с согласия живого донора, конституирующегося в отношениях прижизненного донорства в качестве самостоятельного и свободного в своем волеизъявлении лица. Воля донора и отчуждение фрагмента организма должна быть выражена вовне и способом, который позволял бы сделать вывод о ее наличии и одновременно обеспечивал ценность согласия донора как юридического доказательства. Согласно ст. 6, 11 Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» критерием действительности внутренней воли потенциального донора является выражение его изъявления вовне в письменном виде. Министерством здравоохранения РФ утвержден образец письменного заявления лица на эксплантацию, текст которого может быть составлен от руки, фотомеханическим или иным способом, однако подлежит собственноручному подписанию донором и главным врачом государственного лечебно-профилактического учреждения, принимающего обязательства по производству изъятия фрагмента организма лица, определенного договором прижизненного донорства.

Правовое регулирование  условий и порядка изъятия  трансплантата у живого лица должно представлять собой результативное нормативно-организационное воздействие  на отношения прижизненного донорства  с целью их развития и упорядочения. Однако негативным моментом нормативного закрепления обязательности письменного оформления договора прижизненного донорства в мировой практике называется недостаточная оперативность данной порядка оформления в ситуации, когда пересадка фрагментов организма не терпит отлагательства. В этой связи Я. Дргонец и П. Холлендер предлагают законодательно закрепить требование легкой доказуемости для дачи донором согласия на трансплантацию, что позволило бы в каждом конкретном случае (с учетом состояния реципиента, материально-технической обеспеченности медицинского учреждения и т.д.) решать вопрос о надлежащем оформлении согласия потенциального донора на наступление соответствующих правовых последствий изъятия органа, части органа или тканей в письменной форме; в устной форме, но с фиксацией на магнитных носителях; в устной форме, но в присутствии свидетелей, которые могли бы своей подписью подтвердить волеизъявление лица, и т.д.). Представляется, что подобное упрощение процедуры получения согласия потенциального донора на изъятие органа или ткани, ускорив процессы отчуждения трансплантируемого материала, одновременно расширит и возможности злоупотреблений со стороны медицинских работников в отношении соблюдения предпосылок трансплантации (например, при привлечении в качестве свидетелей лиц, заинтересованных в ампутации фрагмента организма потерпевшего). Наиболее же оптимальным вариантом оформления согласия донора на изъятие анатомических сегментов, регулируемое Законом РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека», представляется дублирование письменного оформления видеозаписью. Именно видеозапись процесса дачи согласия позволит оценить: (1) однозначность письменного волеизъявления потенциального донора; (2) его представление о технологических особенностях удаления компонента организма и отношение к возможности возникновения в ходе операции неожиданных обстоятельств, меняющих согласованный характер действий или требующих дополнительных процедур; (3) адекватность восприятия воли соглашающегося сознанием принимающего согласие лица; и, наконец, (4) предварительность согласия.