Вербальні контракти

Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Февраля 2013 в 22:32, контрольная работа

Описание

Наиболее важным источником обязательств в римском праве был договор. Римское право характеризуется непревзойденной по точности разработкой всех существенных аспектов договорных отношений простых товаровладельцев. Однако такого развитого состояния договорное право достигло только в результате долгой эволюции хозяйственной и общественной жизни.

Содержание

Введение 3
ВЕРБАЛЬНЫЕ (УСНЫЕ) КОНТРАКТЫ 6
1.1. Стипуляция 6
1.2. Сложные формы stipulatio 13
1.2.1. Соучастие корреальное 13
1.2.2. Соучастие акцессорное 14
1.2.2.1. Adstipulatio 15
1.2.2.2. Adpromissio 15
1.3. Развитие в форме стипуляции отношений поручительства 16
1.4. Iurata operarum promissio 19
1.5. Dotis dictio 20
Заключение 21
Список использованной литературы 22

Работа состоит из  1 файл

кр2.docx

— 48.66 Кб (Скачать документ)

 

МІНІСТЕРСТВО ОСВІТИ І НАУКИ, МОЛОДІ ТА СПОРТУ УКРАЇНИ

ХАРКІВСЬКИЙ НАЦІОНАЛЬНИЙ УНІВЕРСИТЕТ  ІМЕНІ В.Н. КАРАЗІНА

ЮРИДИЧНИЙ ФАКУЛЬТЕТ

 

 

 

КАФЕДРА ЦИВІЛЬНО-ПРАВОВИХ ДИСЦИПЛІН

 

 

ВЕРБАЛЬНІ КОНТРАКТИ

 

 

 

 

                                                                            Контрольна робота

                                      з основ римського приватного права

    виконав студент

                                                                   1 курсу, групи ЗЮП-11

            юридичного факультету

Рогулін Руслан Олегович

 

                                                      Викладач:

Ст. викл. Гужва Антон Миколаєвич

 

 

 

 

 

 

Харків – 2012

Введение            3

ВЕРБАЛЬНЫЕ (УСНЫЕ) КОНТРАКТЫ       6

1.1. Стипуляция           6

1.2. Сложные формы stipulatio               13

1.2.1. Соучастие корреальное               13

1.2.2. Соучастие акцессорное               14

1.2.2.1. Adstipulatio                15

1.2.2.2. Adpromissio                15

1.3. Развитие в форме стипуляции отношений поручительства          16

1.4. Iurata operarum promissio                19

1.5. Dotis dictio                  20

Заключение                  21

Список использованной литературы              22

 

Введение

Наиболее важным источником обязательств в римском праве  был договор. Римское право характеризуется  непревзойденной по точности разработкой  всех существенных аспектов договорных отношений простых товаровладельцев. Однако такого развитого состояния  договорное право достигло только в  результате долгой эволюции хозяйственной  и общественной жизни.

Развитие договорного  права шло в двух направлениях: а) по мере развития и усложнения хозяйственной  жизни расширялся круг соглашений, пользующихся исковой защитой, и  б) параллельно с этим шло постепенное  ослабление древнего формализма и признание  исковой силы за известными видами неформальных соглашений.

Система договоров в Древнем  Риме была своеобразной и достаточно сложной. Дело в том, что в римском  праве в силу его консерватизма  принципиальное признание коснулось  только определенных договорных типов. Поэтому для юридической силы договоров была необходима не только согласная воля сторон, но и соответствие договоров определенному типу. Из этого возникло основное деление  договоров на контракты (договоры, признанные цивильным правом, типичные) и пакты (неформальные соглашения, неподходящие ни под какой тип и, стало быть, не имеющие исковой защиты).

Древнереспубликанскому римскому праву были известны три основных типа обязательственных договоров: 1) nexum — совершавшийся в форме сложного обряда с помощью меди и весов (per aes et libram); 2) стипуляция — словесный договор в форме вопроса и ответа и 3) (надо думать, появившийся несколько позднее, чем два названных договора) литтеральный (письменный) контракт. Общим моментом для всех этих категорий являлся их формальный характер.

Природа и значение nexum не ясны. Древнереспубликанские юристы употребляли этот термин в разных значениях; одни понимали nexum в смысле всякой сделки, совершаемой с помощью меди и весов (per aes et libram); другие видели в nexum сделку, посредством которой лицо принимало на себя обязательство, главным образом — договор займа. Этот договор сопровождался очень тяжелыми последствиями для неисправного должника; в этом договоре должник как бы закладывал кредитору себя самого; факт неплатежа отдавал должника в распоряжение кредитора.

Гай систематизируя различные виды контрактов, говорит, что обязательств, возникающих из контрактов, четыре вида: обязательство возникает или посредством передачи вещи, или путем произнесения слов, или на письме (путем письменного акта), или самим соглашением. Res — в смысле передачи вещи, verba — произнесение слов, litterae — письмо, consensus — выражение согласия (неформальное) — таковы различные основания возникновения обязательства из контракта, различные causae obligandi — основания установления обязательственной связи.

Отсюда четыре основных вида контрактов: реальные (т.е. устанавливающие  обязательство передачей вещи, re), вербальные (или словесные, устные), литтеральные (т.е. письменные) и консенсуальные (при которых обязательство возникает вследствие одного consensus, соглашения, даже независимо от передачи вещи). При этом каждая из четырех названных категорий охватывала строго ограниченное число точно определенных контрактов. В приведенную классификацию не включен Гаем древнейший формальный контракт — nexum, надо думать, потому, что ко времени Гая эта форма контрактов утратила всякое практическое значение; упоминание о nexum у Гая, впрочем, встречается в связи с вопросом о прекращении обязательств.

С другой стороны, в перечень контрактов, указываемых Гаем, не вошли  так называемые contractus innominati (безыменные контракты), первые следы признания которых относятся к I в.н.э. (юрист Лабеон) и которые окончательно сложились в законодательстве Юстиниана. Названные выше четыре основные категории содержали исчерпывающий перечень контрактов. Между тем продолжавшая развиваться и усложняться хозяйственная жизнь выдвигала все новые и новые потребности. Под их влиянием в римском праве были признаны подлежащими защите и другие договоры, кроме перечисленных замкнутых категорий, причем возникновение их юридической силы римские юристы приурочили к тому моменту, когда одна из сторон уже выполнила принятое на себя обязательство (состоит ли оно в передаче вещи или в совершении какого-либо другого действия). Поскольку такого рода договоры получили признание тогда, когда основная система контрактов уже сложилась и для данных договоров (как общей категории) римские юристы не оставили общего наименования (наподобие вербальных, литтеральных, реальных, консенсуальных контрактов), эта новая группа контрактов получила (уже у средневековых юристов) наименование contractus innominati (безыменные контракты). С точки зрения основания (а вместе с тем и момента) установления обязательственной связи, безыменные контракты ближе всего стоят к реальным контрактам: подобно тому как при реальном контракте обязательство устанавливается с передачей вещи, так при безыменном контракте обязательство устанавливается исполнением одной из сторон своего предоставления (нередко выражающегося также в передаче вещи).

Под влиянием тех же потребностей развивавшейся хозяйственной жизни  получили исковую защиту также некоторые  неформальные соглашения — пакты.

 

 

 

 

 

ГЛАВА 1. ВЕРБАЛЬНЫЕ (УСНЫЕ) КОНТРАКТЫ

Вербальным (т.е. устным) контрактом назывался договор, устанавливающий  обязательство словами (verbis), т.е. договор, получающий юридическую силу посредством и с момента произнесения известных фраз.

К этой группе контрактов относятся  три договора: sponsio или stipulatio, jurata operarum promissio и dotis dictio. Два последних договора (клятвенное обещание вольноотпущенника патрону при освобождении и установление приданого) не имели особенного значения; напротив, stipulatio во всей системе римских обязательств занимает первое место.

1.1. Стипуляция

Основным видом вербальных контрактов является стипуляция. Стипуляцией назывался устный договор, заключаемый посредством вопроса будущего кредитора (centum dare spondes? обещаешь дать сто?) и совпадающего с вопросом ответа (spondeo, обещаю) со стороны лица, соглашающегося быть должником по обязательству.

Открытые в 1933 году новые  фрагменты из Институций Гая доказывают, что договор стипуляции был известен уже законам XII таблиц.

Заключается sponsio или stipulatio в форме устного вопроса кредитора и ответа должника, напр.: «Centum mihi dari spondes?» – «Spondeo»; «Domum mihi aedificare promittis?» – «Promitto» (Gai. III. 92). При этом выражение «Spondes – spondeo» употребляется только между cives romani, и тогда договор называется sponsio; с перегринами же договор может быть заключен и в других выражениях (promittis – promitto, dabis – dabo, facies – faciam и т. д.), и тогда договор называется stipulatio; но в дальнейшем никакой юридической разницы между sponsio и stipulatio нет.

Каким образом появилась  эта форма договора в Риме –  этот вопрос и доныне остается спорным, вызывая самые разнообразные  гипотезы. Савиньи высказал предположение, что stipulatio выросла из nexum путем ослабления ритуала и усиления словесного элемента; но это предположение не встретило сочувствия: nexum и stipulatio некоторое время существовали рядом. Наибольшим распространением, однако, пользуется гипотеза сакрального происхождения (высказанная впервые Гушке, но затем подробнее обоснованная Данцем): sponsio первоначально была клятвой, посредством которой обещавший что-либо подтверждал свое обещание; тогда sponsio пользовалась только сакральной охраной. Мало-помалу, однако, с постепенным падением сакрального авторитета, центр тяжести все более и более переносился на словесный элемент клятвы, а самая клятва опускалась. Вместе с тем светское право взяло sponsio под свою защиту. В новейшее время вопрос о происхождении stipulatio снова оживился благодаря Миттейсу, который поднял заново и вопрос о nexum. По мнению Миттейса, sponsio выросла из поручительства, из института vades. Vadimonium устанавливалось также в форме вопроса и ответа, причем именно поручитель назывался в более раннее время sponsor; позже было позволено самому должнику быть, так сказать, своим собственным поручителем, и тогда-то возникла та sponsio, которую мы затем встречаем. Несмотря на все остроумие этой последней гипотезы, едва ли, однако, с ней можно согласиться: как именно устанавливалось в древности vadimonium, на этот счет мы несомненных данных не имеем, да и самая связь sponsio c vadimonium, как со своим исключительным источником, не доказана. С другой стороны, обычай подкреплять обещания клятвой в старину несомненен, причем, по свидетельству древних, эти клятвенные обещания назывались именно sponsio. При таких условиях самым естественным предположением кажется возникновение sponsio из этих древних клятвенных обещаний (Жирар, Гувелин и др.). Освободившись от своей сакральной оболочки, sponsio оказалась в силу своей простоты пригодной и для оборота перегринов, и, т. обр., рядом с цивильной формой sponsio появилась форма juris gentium в виде stipulatio.

Формальные требования, первоначально  чрезвычайно строгие, с течением времени были значительно ослаблены (отпало, например, первоначальное требование, чтобы ответ буквально совпадал в своей редакции с вопросом, за исключением, впрочем, одной разновидности  стипуляции, sponsio, при которой это требование сохранилось).

Прежде всего, с течением времени наблюдается ослабление требований, предъявляемых к устной форме stipulatio. Обычные в прежнее время выражения: «spondes-spondeo», «promittis-promitto» и т. д. с их непременным соответствием друг другу перестают рассматриваться как юридическая необходимость. Ульпиан уже признает действительной stipulatio, при которой на вопрос «dabis?» должник ответит «quidni» – т. е., «почему бы нет?» . Он отрицает только возможность ответа кивком головы. Император Лев в указе 472 г. санкционирует в качестве stipulationes всякие вербальные соглашения, в каких бы выражениях они ни совершались. Все это, конечно, облегчает заключение stipulatio, но, с другой стороны, затушевывает границу, отделяющую ее от контрактов консенсуальных и даже от pacta nuda.

Несмотря, однако, на все  смягчения необходимых формальностей, в классическом римском праве  все-таки прочно сохранялись некоторые  черты стипуляции как формального контракта: присутствие договаривающхся сторон в одном месте, устный вопрос кредитора и такой же устный ответ должника, совпадающий по смыслу с вопросом. В качестве устного договора стипуляция оставалась недоступной как немому, который не может произнести вопроса или ответа, так и глухому, который не может непосредственно воспринимать вопрос или ответ.

В период абсолютной монархии был издан (во второй половине V в.) закон, признавший обязательную силу за всякой стипуляцией, не противозаконной по содержанию, независимо от соблюдения формы вопроса и ответа, другими словами, закон допустил совершение устного договора в каких угодно выражениях.

Но и тогда стипуляция осталась недоступной для глухих и немых и требовалось, по крайней мере в принципе, присутствие сторон.

Обязательство, возникшее  из стипуляции, было обязательством строгого права (stricti juris): кредитор может требовать только того, что было обещано, без всяких дополнений; он не может требовать ни возмещения убытков, происшедших от неисполнения, ни процентов; и будучи обязательством строгого права, подлежало строго буквальному толкованию. Так, еще Гай считал стипуляцию недействительной, если на вопрос кредитора: «обещаешь ли 10?», должник отвечал: «обещаю 5». Юрист даже не ставил вопроса о признании в этом случае обязательства в сумме 5. С течением времени такой крайний формализм был смягчен, и в Дигестах (D. 45. 1.4) указанный пример решается в том смысле, что при разногласии между сторонами в отношении суммы обязательство надо считать установленным в меньшей сумме, так как в отношении ее соглашение можно считать достигнутым (этот фрагмент Дигест приписывается Ульпиану, III в. н.э., но, видимо, он интерполирован, т.е. принадлежит составителям Дигест и, следовательно, относится к VI в. н.э.). Надо заметить, что в Институциях Юстиниана воспроизведен изложенный выше фрагмент Гая, в котором выражена более формальная точка зрения. Формальный характер стипуляции сказывается также в том, что ее действие ограничивалось непосредственно участвовавшими в ней сторонами.

Стипуляционное обязательство являлось односторонним, т.е. одной стороне принадлежало только право (не связанное с обязанностью), а на другой стороне лежала только обязанность (без сопровождающего ее права).

Обязательство из стипуляции имело абстрактный характер. Это значит, что если необходимые требования относительно порядка заключения стипуляции соблюдались, то обязательство возникало независимо от того, какое материальное основание привело стороны к заключению договора, какую хозяйственную цель они преследовали и достигнута ли цель, имевшаяся в виду сторонами.

Принцип абстрактности стипуляционного обязательства не лишал, однако, должника права доказывать, что основание, по которому он принял на себя обязательство, не осуществилось, но такое доказательство было для должника не всегда фактически возможно, да и требовало нередко времени; а за это время, пока отсутствие основания не доказано, кредитор мог уже осуществить свое право.

Абстрактный характер стипуляции (помимо простоты и быстроты взыскания долга) представлял еще то удобство, что в стипуляционную форму можно было облечь любое обязательственное отношение: и заемное обязательство, и обязательство уплатить цену за купленную вещь, и т.д. Стипуляцией нередко пользовались в целях новации, т.е. стипуляцию заключали для того, чтобы прекратить уже существующее обязательство, поставив на его место новое, возникающее из стипуляции. Доказав факт стипуляции, кредитор тем самым получал возможность взыскания по обязательству.

Эта черта стипуляции, позволявшая вложить в нее любое содержание и быстро проводить его в жизнь, делала стипуляцию самой употребительной в практике формой договора; в классический период она являлась основной формой оборота.

Необходимо, однако, для уточнения  добавить, что абстрактный характер стипуляционного обязательства не доводился до таких крайних пределов, чтобы не признавать силы за стипуляцией, если по желанию сторон в ней указывалась хозяйственная цель, для которой стипуляция заключалась. Стороны не только могли упомянуть в тексте вопроса и ответа основание, по которому стипуляция совершалась, но и поставить силу стипуляции в зависимость от преследуемой цели (посредством включения соответствующего условия).

Как говорилось выше, применяясь в течение долгого времени, stipulatio претерпевала изменения, которые сказались с том числе и на ослаблении абстрактного характера stipulatio. Как было указано, stipulatio порождала строгое обязательство, зависящее только от того, что verba были произнесены; внутренняя causa обещания значения не имела. Ввиду этого, если должник произнес свое «spondeo», потому что рассчитывал получить от стипулянта деньги взаймы, но стипулянт их не дал и promissio оказалась таким образом данной впустую, – то должник, несмотря на это, все же считался обязанным и по иску из стипуляции должен был платить (Gai. IV. 116). Он мог только, уплатив, потребовать уплаченное обратно посредством condictio sine causa, но это был уже другой процесс: сейчас он должен был платить, так как никакое возражение ex causa не принималось. С течением времени, однако, это было признано несправедливым, и претор стал давать должнику против иска из stipulatio exceptio doli (Gai. IV. 116a). Но при этом должник, предъявляющий эту exceptio, должен был доказать отсутствие causa (т. е. неполучение денег от кредитора), так как предположение все же было против него. В период империи (со времен Каракаллы) положение еще более меняется: в случае предъявления exceptio уже не ответчик, а истец несет onus probandi; уже он должен доказывать наличность causa, т. е. что деньги были им действительно переданы. Кроме возражения – exceptio doli или, как она еще иначе называется, exceptio non numeratae pecuniae, – должник может требовать признания stipulatio недействительной и путем иска – т.н. querela non numeratae pecuniae. Так как в послеклассическую эпоху stipulatio обыкновенно сопровождается составлением письменного документа, то эта querela по преимуществу имеет характер иска о признании документа недействительным в силу его безденежности. Как exceptio, так и querela уже простым своим предъявлением вынуждают обладателя этого документа, кредитора, доказывать наличность causa иными средствами. Указанный выше рост значения письменных документов привел затем к тому, что право предъявления querela non numeratae pecuniae было ограничено кратким сроком, при Юстиниане – двухгодичным. Возможность противопоставить иску из stipulatio возражение ex causa и тем заставит истца доказывать эту causa иными средствами, разумеется, в корень подорвала значение stipulatio как сделки абстрактной и тем лишила ее значительных преимуществ в обороте.

Информация о работе Вербальні контракти