Институт необходимой обороны, выявление его теоретических и юридических аспектов

     Бывают  случаи, когда обстановка защиты такова, что обороняющийся имеет явное  превосходство в силах над  посягающим и осознает это обстоятельство. В такой ситуации для обеспечения эффективной защиты у него отсутствует необходимость в причинении посягающему тяжкого вреда. Достаточно, например, нанести удары, побои, причинить легкий или средней тяжести вред здоровью посягающего. Принципы соразмерности и необходимости по большому счету не противоречат друг другу. Решающим, конечно, является принцип соразмерности. В соответствии с этим принципом явное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства будет в случаях резкой, очевидной несоразмерности: характера охраняемых благ, угрожаемого им вреда и вреда, причиняемого посягающему; способов и средств посягательства и защиты, их интенсивности. Принцип же необходимости причиняемого вреда может при этом использоваться в качестве дополнительного критерия.  По большому счету то же самое можно сказать и относительно принципа соразмерности. Это - тоже оценочное понятие. Главное здесь все-таки то, считал ли сам обороняющийся свои действия необходимыми, достаточными для пресечения посягательства. Остальное должно быть производным от субъективной оценки обороняющегося. А полностью отказаться от использования оценочных понятий в уголовном законодательстве невозможно.

     Определенная  подвижка в этом направлении могла  бы быть осуществлена при переходе к так называемой перечневой (казуальной) системе. В уголовном законодательстве большинства зарубежных стран пределы необходимой обороны определены на основании принципа соразмерности, выраженного в форме перечневой системы. Сущность ее заключается в том, что законодатель четко устанавливает перечень защищаемых благ и максимальный предел того вреда, который допускается причинить посягающему в целях их обороны.⁵⁵ Для указанной формы определения пределов необходимой обороны характерны такие положительные качества, как определенность, лаконичность, доступность к восприятию, что особенно важно при невысоком уровне правосознания как населения, так и правоприменителя. В настоящее время переход на законодательном уровне к перечневой (казуальной) системе защищаемых обороной благ представляется своевременной мерой, хотя и она не лишена недостатков (при этом неизбежно уменьшается возможность использования принципа необходимости причинения того или иного вреда при отражении посягательства, поскольку рекомендации на этот счет уже будут даны законодателем). Однако нельзя забывать и то, что предусмотреть в законе все варианты криминальной ситуации "посягательство - защита", конечно, невозможно. ⁵⁶ Жизнь шире законодательных амбиций.

     14 марта 2002 г. в ст. 37 УК РФ Федеральным законом были внесены изменения, акцент в них сделан только на случаи, когда "посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия". В таких случаях причинение любого вреда нападающему является теперь правомерным. Поступив так, законодатель в значительной степени ослабил защиту таких важных для человека и общества благ, как безопасность здоровья, личная свобода, половая свобода и неприкосновенность, собственность (особенно при насильственных на нее посягательствах), общественный порядок и спокойствие (злостное хулиганство с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия), неприкосновенность жилища, особенно при посягательствах, связанных с насильственным в него проникновением, общественная безопасность и пр. В подобных случаях акцент в правоприменительной деятельности логически переносится на превышение пределов обороны.

       Как отмечает С.В. Пархоменко, законодатель должным образом не учел неудачный правоприменительный опыт реализации данной нормы в период 1994 - 1996 гг. Поэтому не случайно отклики на изменение редакции ст. 37 УК РФ в 2002 г. на страницах юридических изданий были преимущественно негативными, созвучными тем, которые имели место после изменения редакции ст. 13 УК РСФСР 1960 г.⁵⁷

     Положительно  оценивающий рассматриваемую законодательную  новеллу (ФЗ от 14 марта 2002г.) профессор  В.В. Орехов, например, полагает, что  она ориентирована не на правоприменителя, а на лицо, реализующее право на оборону.⁵⁸ Вероятно, это так, поскольку для правоприменителя правомерность действий обороняющегося в подобных случаях, когда посягательство угрожает жизни, совершенно очевидна и особых сомнений никогда не вызывала.

     Хуже  обстоит дело с адресатом нормы (субъектом обороны), который "фактически поставлен в ситуацию, при которой он должен не только дождаться посягательства, но и определить его направленность и выяснить характер применяемого или угрожающего насилия, т.е. решить вопросы, вызывающие трудности даже у специалистов".⁵⁹ В возникшей экстремальной ситуации у защищающегося, конечно, нет времени на объективную оценку характера и степени опасности посягательства. Цена же ошибки здесь слишком велика - это теперь уже конфликт с уголовным законом. Впрочем, то же самое придется констатировать и при более последовательном переходе законодателя к перечневой системе защищаемых благ.

     Другой  аргумент против данной законодательной  новеллы состоит в следующем. Известно, что профессиональный уровень правоприменителей, особенно сотрудников следственных подразделений, мягко говоря, в целом далек от совершенства. Он в силу объективных причин постоянно снижается. И указания закона в этой профессиональной среде воспринимаются однозначно: если посягательство угрожает жизни обороняющегося, то можно причинять посягающему любой вред вплоть до смерти; в других случаях, как правило, усматривается превышение пределов необходимой обороны, а то и обычное преступление против личности. Чего уж тут мудрствовать лукаво?! Такова логика правоприменительной практики, как бы этого, может быть, не желали субъективно "творцы" Федерального закона от 14 марта 2002 г.

     Вывод здесь один: на законодательном уровне четкий, последовательный переход к  перечневой системе защищаемых при обороне благ, когда возможно причинение любого вреда посягающему. В этот перечень, разумеется, нужно включить "половую свободу и неприкосновенность" субъекта обороны наряду с другими благами, о которых уже шла речь. Иначе с горечью придется констатировать, что во времена царя Алексея Михайловича (см. Уложение 1649 г.) честь и достоинство женщины на Руси охранялись намного лучше, чем в настоящее время. Нуждаются в дальнейшей тщательной научной разработке критерии, по которым можно судить о направленности преступного посягательства на те или иные охраняемые объекты.

     Разумеется, правовая оценка таких деяний - это  вопрос факта. И здесь как раз  очень важно использовать критерий необходимости причинения соответствующего вреда.  
 
 
 
 
 
 

2.3. Ответственность за превышение пределов необходимой обороны 
 

      Ответственность за превышение пределов необходимой  обороны в действующем УК РФ предусмотрена  лишь двумя статьями: ч. 1 ст. 108 УК -убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны и ч. 1 ст. 114 УК - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны.

     Вместе  с тем в действительности обороняющийся, превысив пределы необходимой обороны, может причинить посягающему вред здоровью средней или легкой тяжести, повредить или уничтожить его имущество. Этот вопрос также является одним из дискуссионных в теории уголовного права, существуют различные подходы к его решению. Так, А. Н. Попов считает, что причинение любого иного умышленного, помимо смерти или тяжких телесных повреждений, вреда при защите от общественно опасного посягательства не влечет за собой уголовной ответственности, поскольку это прямо не предусматривается в законе.⁶⁰

     Другое  мнение имеет Ю. М. Ткачевский, который  считает, что причинение иного вреда, помимо смерти или тяжкого вреда здоровью, при превышении пределов необходимой обороны не предусмотрено в качестве самостоятельных преступлений. Поэтому в подобных случаях действия виновного лица квалифицируются по соответствующим статьям УК РФ, а факт превышения пределов необходимой обороны должен учитываться как обстоятельство, смягчающее наказание при постановлении обвинительного приговора.⁶¹

     Представляется, что применительно к эксцессу обороны в качестве дополнительного  количественного критерия опасности  посягательства и соразмерности  защиты может быть использован признак  интенсивности. В юридической литературе по-разному понимается смысл понятия «интенсивность».

      В то же время общественная опасность  посягательства не меняется в зависимости  от его интенсивности, поэтому интенсивность  определяет объективную сторону  посягательства и на ее основании  обороняющийся судит о том, на какие общественные интересы направлены действия посягающего. «Если эксцесс обороны сводить только к несоответствию интенсивности защиты и посягательства, то будет неправомерной энергичная защита против обычных краж и иных тайных преступлений, а с другой стороны будет правомерным причинение тяжкого вреда посягающему в случае совершения незначительных преступлений стремительным, энергичным способом»⁶².

      Защита  может быть даже более интенсивной, чем посягательство. В ряде случаев  только такая защита может обеспечить успех необходимой обороны. Однако, если сила и стремительность защиты резко несоразмерны с силой и стремительностью посягательства, то налицо превышение пределов необходимой обороны по степени ее интенсивности, поскольку для отражения посягательства можно было ограничиться менее интенсивной обороной.

      Пленум  Верховного Суда СССР в постановлении  от 16 августа 1984 г. указывал, что нельзя требовать механического соответствия между интенсивностью защиты и интенсивностью посягательства. Механическое сопоставление  мер обороны и мер посягательства не дает нужного результата, так как в этом случае действует правило: на удар кулаком можно ответить только кулаком. К тому же, существуют отдельные виды посягательств, как, например, изнасилование, на которые ответить адекватно обороняющаяся сторона просто не может.

      Тем не менее, «понятие превышения пределов необходимой обороны не может  быть сведено только к явному несоответствию в соразмерности средств защиты характеру и степени общественной опасности посягательства»⁶³. Тем более, что уголовный закон, указывая на «явность» несоответствия защиты и посягательства, не указывает на принцип, руководствуясь которым следует устанавливать соотношение их интенсивности.

      Следует отметить, что действия оборонявшегося, причинившего вред посягавшему, не могут считаться совершенными в состоянии необходимой обороны, если вред причинен после того, как посягательство было предотвращено или окончено и в применении средств защиты явно отпала необходимость. В этих случаях ответственность наступает на общих основаниях. Запоздалая оборона не освобождает от уголовной ответственности, но с учетом предыдущего неправомерного поведения нападавшего может быть смягчающим обстоятельством. Вопрос об уголовной ответственности за вред, причиненный во время несвоевременной обороны, должен решаться, как и при мнимой обороне, по правилам фактической ошибки.

      Исключение  составляют случаи, когда защита последовала  непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Согласно п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 года такая запоздалая оборона признается правомерной. Этой позиции придерживаются и большинство исследователей. Так, Е.М. Берлин считает «правомерным «добивание» преступника, т.е. причинение ему таких повреждений, которые гарантированно лишают его возможности продолжить посягательство в том случае, если обороняющийся не может с полной уверенностью констатировать, что посягательство завершилось»⁶⁴

      Изложенное  позволяет в качестве вывода выделить следующие определяющие признаки эксцесса обороны:

      1. Превышение пределов необходимой  обороны, как и сама необходимая  оборона, имеет определенные границы,  которые определяются признаками, относящимися к характеру посягательства и к характеру оборонительных действий. Индивидуальные признаки противоправного посягательства предопределяют характер законных оборонительных действий.

      2. Оборона от общественно опасного  посягательства возможна лишь  в момент его осуществления,  т.е. когда создана реальная угроза или посягательство фактически началось или вот-вот начнется и еще не закончилось, или закончилось, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не ясен момент окончания посягательства. Превысить пределы необходимой обороны можно только именно в этих рамках. Причинение же вреда задолго до начала посягательства или после его очевидного окончания, когда имеются все основания полагать об окончании посягательства, не может квалифицироваться как эксцесс обороны.