Становление лингвистической географии как науки, основным объектом которой являются границы распространения языковых явлений

Однако картографирование  языковых фактов не является самоцелью. Их географическое распространение отражает закономерности развития языка и является источником данных об истории и особенностях строения его территориальных диалектов. В территориальном распределении языковых фактов отражается и судьба самих носителей языка, история народа, культурные, политические и социально-экономические отношения населения в прошлом.

Задачи лингвистической  географии, как науки, поэтому далеко выходят за рамки простого картографирования, которое лишь дает в руки исследователей систематизированный и наглядно представленный на картах материал. Содержательной же стороной этой науки является комплексное изучение языковой информации, заключающейся в лингвистических картах, в связи с данными истории языка и историей народа.

С конца XIX века диалектологические атласы стали создаваться во многих странах мира. В числе первых был «Лингвистический атлас Франции» (авторы Ж.Жильерон и Э.Эдмон), который с 1903 г. начал издаваться в Париже.

При всем многообразии подходов к картографированию материала в диалектологических атласах разных языков, работа над ними базируется на некоторых общих установках. Ниже перечислены основные из них:

- Сбор языкового  материала производится по специально  разработанной для атласа программе. Сельские населенные пункты обследуются все, либо по более или менее густой сетке. Собирание материала ведется, как правило, лицами, имеющими специальную лингвистическую подготовку (от студентов до профессоров), путем непосредственных наблюдений над говорами и записи материала в единой фонетической транскрипции. Иногда допускается анкетный метод, ориентированный на сельскую интеллигенцию. Материал собирается в относительно сжатые сроки, так как имеется в виду синхронность собранных данных.

- Каждая карта  атласа строится обычно на  материале, собранном по определенному вопросу программы. Поэтому характер вопросов программы во многом предопределяет и содержание карт. Сами программы и способы картографирования в диалектологических атласах разных языков могут существенно различаться.

Лингвистические атласы отдельных языков (или диалектологические атласы) представляют структуру диалектных систем на определенный момент времени, дают синхронный срез языка в его территориальной проекции. Атласы содержат бесценный материал для решения самых разнообразных задач как синхронного, так и, в первую очередь, исторического языкознания. Поэтому создание диалектологического атласа всегда является мощным толчком для дальнейшего изучения языка, на многие годы определяющим прогресс национального языкознания.

Кроме атласов  отдельных национальных языков создаются  и атласы более специализированного  характера, например, атласы отдельных регионов распространения языка вне основной территории его бытования, атласы, посвященные узкой проблематике: фонетические, лексические с детальной разработкой определенного круга семантических отношений, атласы распространения тех или иных словообразовательных моделей и др.

По охвату языкового  материала лингвистические атласы могут выходить за пределы диалектов  одного языка и представлять на своих  картах данные по географии языковых явлений в масштабах родственных языков, например, «Общеславянский лингвистический атлас» или «Атлас тюркских языков», а также и языков неродственных, как «Лингвистический атлас Европы» или «Карпатский лингвистический атлас». Все они представляют собой грандиозные работы, демонстрирующие плодотворность международного сотрудничества в сфере науки. Их значение неоценимо для разработки проблем происхождения языков, истории межъязыковых контактов, а также вопросов типологии применительно к языкам разной степени близости.

3. Развитие лингвистической  географии в России. Картографирование  языковых явлений.

В России еще  в середине XIX века появилась необходимость географического изучения диалектных данных. И. И. Срезневский в своих «Замечаниях о материале для географии языка» (1851 г.) говорил о «первой насущной потребности науки — составлении языковой карты». Сторонником этого метода был и А.И.Соболевский, настаивавший на необходимости изучения территориального распространения отдельных языковых явлений.

Первые практические шаги в этой области связаны с  именем А. А. Шахматова, под руководством которого была разработана «Программа для собирания особенностей народных говоров» (В 2 ч. — изданы в 1895, 1896 г.). В ней нашли свое отражение все известные к тому времени диалектные особенности русского языка в области фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики. Публикация собранного по этой программе материала дала значительный импульс к изучению территориальных различий русского языка. «Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII —первой половины XVIII в.», составленный Л.Г.Паниным главным образом по памятникам деловой письменности. Среди источников «Фразеологического словаря русских говоров Сибири» под редакцией А. И. Федорова данные современных говоров и диалектологические записи сибирской речи, сделанные разными исследователями в XIX—начале XX в. Говоры особой конфессиональной группы отражены в «Словаре говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья» под редакцией Т. Б. Юмсуновой.

Обратные словари  служат хорошим пособием по словообразованию, анализу диалектной лексики с точки зрения принадлежности к разным морфологическим классам, например, «Опыт обратного диалектного словаря» под редакцией М.П.Янценецкой, «Инверсионный индекс к словарю русских народных говоров», составленный Ф. П. Сороколетовым и Р. В.Одековым под редакцией Ф. Гледни.

Работа, нацеленная непосредственно на картографирование, началась в 1903 году, когда при Академии Наук была создана Московская диалектологическая комиссия (МДК), просуществовавшая до середины 1930-х годов. В число ее членов в разное время входили такие ученые, как Н.Н.Дурново, Д. Н. Ушаков, Е. Ф. Корш, И. Г. Голанов, Р. И. Аванесов. Комиссией была разработана и распространена «Программа собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка». Построенная с учетом существовавших на тот момент программ, эта программа была менее громоздка и отличалась лучшей организацией материала. В особенности удачно и детально была в ней разработана фонетика. На основе собранного по этой программе (главным образом анкетным путем) материала, члены МДК Н.Н.Дурново, Н. Н. Соколов и Д. Н.Ушаков подготовили и опубликовали в 1915 году «Диалектологическую карту русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии». Эта работа в истории русской лингвистической географии стала этапной. На карте МДК впервые были очерчены территории распространения трех восточнославянских языков — русского («великорусского»), украинского («малорусского») и белорусского и показано их внутреннее диалектное членение. Для русского языка выделились территории двух основных наречий — Северного и Южного, а между ними определилась полоса среднерусских говоров.

Однако при  всем положительном значении «Опыта», карта МДК, построенная с учетом распространения всего нескольких, по преимуществу фонетических, черт, страдала схематизмом. Связанная с этим условность выделения на ней диалектных подразделений с самого начала вызвала критическое отношение А. И. Соболевского и ряда других ученых, считавших необходимым уточнение ее данных на основе картографирования множества отдельных языковых явлений. Тем самым утверждалась мысль о необходимости создания диалектологического атласа русского языка.

Подготовительные  работы по созданию диалектологического атласа русского языка (ДАРЯ) начали вестись со второй половины 30-х гг. в Ленинградском Отделении АН СССР. Здесь был составлен «Вопросник для создания диалектологического атласа русского языка» (1936 г., авторы Б.А.Ларин, Ф.П.Филин, Н.П.Гринкова), началось обследование говоров Северо-Запада и пробное картографирование. Работа, прерванная войной, возобновилась сразу после ее окончания. Центр диалектологических исследований переместился в Москву, где руководителем работ по созданию атласа стал Р. И. Аванесов. Он возглавил и организовал грандиозную по своим масштабам работу по сбору материала для атласа на огромной территории наиболее древнего русского заселения (Центр Европейской части России). В этой работе в 1940 — 1960-х гг. принимали участие работники филологических факультетов многих вузов страны. Был собран материал более чем из 5000 населенных пунктов по новой, значительно расширенной и переработанной программе («Программа собирания сведений для составления диалектологического атласа русского языка». Ярославль, 1945), заменившей собой довоенный «Вопросник».

Картографирование собранного материала первоначально  было проведено в пределах пяти отдельных регионов распространения русского языка. Этот этап работы завершился к 1970 году. Из региональных атласов был издан только один — «Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы» (М., 1957).

В этом атласе разработанная  Р.И. Аванесовым теория лингвистической географии была впервые применена на практике к конкретному диалектному материалу.

Разработка теории шла параллельно с накапливанием  опыта создания лингвистических карт русского атласа. В 1962 году вышла в свет книга «Вопросы теории лингвистической географии», где были изложены принципы лингвистического картографирования всех уровней языка в понимании Московской школы лингвистической географии (авторы: Р. И. Аванесов, С. В.Бромлей, Л. Н. Булатова, Л.П.Жуковская, И.Б.Кузьмина, Е.В.Немченко, В.Г.Орлова). Потребовалось еще десять лет (1971 — 1980 гг.) для обобщения пяти региональных атласов в сводном «Диалектологическом атласе русского языка: Центр Европейской части СССР» (ДАРЯ), который опубликован в 3 выпусках: I — «Фонетика», II — «Морфология», III — «Синтаксис. Лексика».

Работа над  ДАРЯ началась в тот период, когда  в трудах по лингвистической географии европейских языков еще преобладал эмпирический, атомарный метод. Объектом картографирования были обычно отдельные слова, которые фиксировались на карте (часто просто на ней записывались) с отражением всех особенностей их произношения, без попыток разграничить качественно разные явления, отраженные в варьировании тех или иных элементов слова.

В работах коллектива московских диалектологов с первых шагов стал проводиться системный подход к языку, и прежде всего это отразилось в выборе объекта картографирования. В основу теории лингвистической географии, разработанной в рамках Московской школы, легла теория диалектного различия Р. И.Аванесова, основанная на понимании русского диалектного языка как сложной системы, включающая черты общие и частные, черты единства и различий. Те звенья общей системы языка, в которых по говорам обнаруживаются различия, составляют междиалектное соответствие. Именно междиалектное соответствие и является объектом лингвистической географии, т.е. предметом картографирования на лингвистических картах.

Члены междиалектных соответствий противопоставляются друг другу на карте не однолинейно, а с учетом тех признаков, по которым они объединяются или различаются. «На картах диалектологического атласа, — пишет Р.И.Аванесов, — систематически учитывается, что каждый отдельный факт обычно представляет собой, так сказать, линию пересечения разнокачественных общих и частных диалектных явлений — фонетических, морфологических, синтаксических, лексических. Поэтому задача многих, наиболее сложных лингвистических карт <...> распутать клубок явлений, на линии пересечения которых каждый из этих диалектных фактов встретился, чтобы выделить скрестившиеся в данном конкретном факте отдельные диалектные явления в их структурных связях».

Практическим  следствием такого взгляда на объект картографирования стало стремление строить лингвистические карты  так, чтобы их «язык», т.е. система употребляемых на них условных обозначений, наиболее полно отражала структуру картографируемых междиалектных соответствий, характер соотношения между собой его членов. Поэтому в методах картографирования не последнее место занимает выработка такой системы употребляемых на карте знаков, где каждый знак карты не просто обозначает один из членов данного междиалектного соответствия, а показывает те связи и противопоставления, в которых этот член находится по отношению ко всем другим членам соответствия, отмеченных другими знаками.

При картографировании  осуществляется последовательное различение разных уровней языка. Каждая карта посвящена явлению одного уровня. При этом на каждом следующем, более высоком уровне не учитываются (объединяются) те языковые различия, которые связаны с варьированием единиц более низкого уровня. Продемонстрируем это положение на соотношении явлений фонетического и грамматического уровней. Например, в форме творительного падежа единственного числа существительных женского рода 1-го склонения окончания могут выступать в следующем виде: баб [ой], баб[ш], баб[эЩ], баб[уй]. Первые три варианта при картографировании объединяются, так как их различие относится к фонетике (безударному вокализму). На морфологическом уровне все они как формы с фонемой /о/ противостоят варианту баб[уй], так как [у] ни в одной из диалектных систем не является регулярным безударным вариантом фонемы /о/, а представляет самостоятельную фонему /у/.

Подобным же образом  строятся и отношения между единицами других уровней.

Важным в теории лингвистической географии является определение круга языковых фактов, подлежащих учету при картографировании того или иного междиалектного соответствия. Этот вопрос также решается в связи с их местом в системе языка. Фонетике свойственны, как правило, регулярные явления, ограниченные лишь фонетической позицией. Они представлены в неограниченном круге слов. Поэтому при картографировании, например, звуков на месте в в середине слова перед глухими согласными учитываются любые словоформы, содержащие этот этимологический звук: травка, лавка, овса, ковшом и т. д.

В морфологии также обычно явления охватывают все слова  данного грамматического класса. Например, [т] твердый или [т'] мягкий в окончаниях 3-го лица представлен одинаково у всех глаголов. Поэтому при картографировании этого признака учитываются любые глаголы, зафиксированные в этой форме: идет, едет, сидит, видит, бегут, глядят и т.д.