История религии

5. Церковь и суеверия – несовместимые понятия?

Удивительно, но факт: для Церкви, которая обязана бороться с предрассудками, эти самые предрассудки являются одной из самых серьёзных проблем, и связаны они ни с чем иным, как с церковным преданием. Со времён князя Владимира Церковь обличает суеверия, пишутся книги, но, к сожалению, многим из прихожан больше нравится доверять устным источникам информации – нашим незабвенным бабушкам, и что примечательно: «духовными чадами» этих бабушек становятся люди образованные, интеллигентные. Значит, любовь наших людей к суевериям просто безграмотностью не объяснить, здесь всё гораздо сложнее. Так что же у нас в Церкви религия, а что миф? И чем религия и миф отличаются друг от друга?

Для человека характерно стремление к духовной жизни, жажда богообщения есть у каждого, независимо от национальности, возраста или профессии. Но если человек лишён знания о богооткровенной религии, то его дух начинает работать «в автономном режиме», и естественное религиозное чувство начинает синтезировать свою религию. Иногда это бывает массово, иногда индивидуально, продолжительно или кратковременно. Бог же не утесняет свободу.  Но  истинную религию придумать невозможно – она даётся непосредственно Богом в откровении. В дохристианский период такой религией было ветхозаветное иудейство, но суеверия предрассудки встречались и там: это постоянное стремление впасть в идолопоклонство, и другая крайность – часто осуждаемые Христом предания старцев.

Если человек лишён веры в Истинного Бога, то во что бы он не верил – он язычник, язычество пронизывает все сферы его жизни, его мировоззрение,  особенно на уроне быта. Лишённое религиозной составляющей, язычество трансформируется в идеологические и социальные формы, вспомним хотя бы советское время: религии, в обычном понимании этого слова, не было, а культ остался: вера в «светлое будущее» заменила чаяние жизни будущего века. Язычество – это психология, это когда духовность подменяется душевностью, это и есть состояние души без Бога. Такое, как ни странно, часто можно наблюдать в церковной ограде.

Родная сестра язычества – магия, то есть стремление человека подчинить себе духовный мир, быть как Бог. Вот что об этом пишет о. Александр Мень: «Для мага радости мистического богообщения -  пустой звук. Он ищет только достижения могущества  в повседневной жизни – на охоте, земледелии, в борьбе с врагами этот антагонизм оставался даже тогда, когда магия стала переплетаться с религией. Магизм ждёт от Неба только даров, природу он хочет поработить, в  человеческом обществе он воцаряет насилие. Племя и власть становятся над духом. Человек, сливаясь с родом, попадает под гипноз коллективных представлений». Таким образом, в основе магизма лежит принцип: «ты – мне, я – тебе». Такое отношение к Богу зачастую можно наблюдать у наших современников, помните пословицу: «гром не грянет – мужик не перекрестится». Как часто мы ведём себя именно так, а в католической церкви это вообще норма. Люди бегут в храм ставить самые толстые свечи, как будто Бог в них нуждается в полной уверенности в том, что все проблемы в жизни происходят из-за того, что  их «испортил» соседский колдун. С тем же успехом такие товарищи обращаются ко всевозможным «бабкам» и экстрасенсам. 

К сожалению, несвободны от суеверий и предрассудков некоторые представители духовенства. Так, известно, что в некоторых сёлах существует обычай: когда наступает время какой-нибудь односельчанке рожать – священник спешит в храм отверзать Царские Врата, кощунственно ассоциируя их с женским лоном, чтобы обеспечить удачные роды. Это так называемая гомеопатическая (подражательная) магия, Так у колдунов Вуду тряпичная или глиняная кукла ассоциируется с самим человеком, на которого распространяется вред, нанесённый кукле.

Бывают священники, которые запрещают прихожанам причащаться в двунадесятые праздники без особой мотивации – все вы, мол, недостойны сегодня, забывая о том, что Евхаристия – центр христианской жизни.

В списке церковных суеверий на особое место надо поставить геронтоманнию – поиск старцев, а если быть точнее -  вещунов и волхвов, которые удовлетворили бы жажду духовного рабства, взяв на себя заботу о чужом спасении. Тем более что сейчас мы переживаем время очередного эсхатологического психоза в виде ИННенизма и авторитет так называемых «старцев», которые противопоставляют себя и свою доктрину Церкви и её учению. Сюда же можно отнести и технофобию – страх перед прогрессом. По мнению технофобов компьютеры, банкоматы, сотовые телефоны и т. п. - суть бесовщины. «Старец», боязнь техники и отождествление ИНН с «печатью» антихриста обычно идут рука об руку.

Священникам чрезвычайно часто приходится сталкиваться с целым комплексом суеверий, которые можно объединить под названием некрофобии.[5] Этот первобытный магический страх не имеет ничего общего с христианским отношением к смерти. Люди, занимающиеся колдовством, стараются заполучить воду, которой обмывали покойника, или тряпки, которыми ему связывали ноги и руки, в тщетной надежда, что эти предметы помогут им в богопротивных делах. Не отстаёт от колдунов и родня покойного. После поднятия гроба они переворачивают табуретки, на которых гроб стоял, чтобы никто из живых не сел на них. Зеркала и другие отражающие поверхности завешивают, но не для того, чтобы в день траура не прихорашиваться, а чтобы не увидеть в зеркале душу покойного, а землю после заочного отпевания боятся нести домой. Зато никто не боится превращать поминальный обед в вакханалию.

Люди ищут в христианстве магию, житейскую пользу, не стремясь очистить  свою душу и посвятить свою жизнь Богу, как того требует Православная Церковь.

6.      Вера и суеверия

Перефразируя известную пословицу «ни Богу свечка, ни черту кочерга», можно сказать, что «и Богу свечка, и черту кочерга» – это характеристика людей, которые, формально исповедуя Православие, склонны к различным суевериям. Чем же отличаются, и отличаются ли вообще, суеверные христиане от тех православных, кто суеверия отвергает?
              Среди взрослого населения страны людей таких наберется ровно половина. Среди же активных православных (т. е. тех, кто посещает церковные службы раз в месяц и чаще) суеверных людей, увы, еще больше.

Из них лишь около 40% отвергают суеверия. И это притом, что Православная Церковь недвусмысленно отвергает всяческие суеверия.
В старые времена, когда более трех четвертей населения страны проживало в деревнях (XIX век), суеверия были частью народных традиций. Для такой смеси христианства и язычества существовал, и остается по-прежнему точным и современным термин – «двоеверие». Изменилась лишь география: сегодня из всех двоеверцев в селах и поселках проживает треть, остальные – горожане. Соответственно, и инфраструктура суеверий переместилась в города. Полосы газет заполнены сотнями объявлений «потомственных колдуний в десятом поколении», которые – на фоне православных икон – предлагают неисчерпаемый спектр магических услуг, которые, по всей видимости, пользуются спросом, в том числе и среди православных верующих.

Среди суеверных больше женщин (на 9%) и пожилых, но не настолько, чтобы можно было говорить о неких старческих отклонениях в одной группе по отношению к другой. Тем более что и отличия в образовательном уровне между группами хотя и есть, но опять-таки не разительные – среди несуеверных православных людей с высшим образованием 16%, а среди суеверных – 10%, в остальном же показатели практически совпадают.

              Стоит отметить также, что суеверные православные обнаруживают большую склонность к консерватизму, в то время как несуеверные в большей степени склоняются к свободе, развитию частной инициативы и предпринимательству.
              Характерно также, что среди несуеверных в два раза больше тех, кто считает, что жизнь – это стремление к нравственному совершенствованию.
Таким образом, по ряду характеристик суеверные православные – явление широко распространенное, их можно встретить в любых социальных группах, хотя среди женщин и пожилых они встречаются чаще. Очевидно, что сегодняшняя информационная среда, насыщенная нездоровой мистикой (если не явным бесовством), создает благоприятную почву для распространения суеверий и далеко не всегда вера человека является надежным щитом для защиты от этой среды.

7. Психология суеверий

Тема суеверий остается недостаточно изученной в психологии. Представляется возможным выделить ряд подходов к анализу суеверий как психического явления.

Задаток суеверия отчасти скрывается в самой природе человека, в его склонности ко всему таинственному и предугадыванию будущего. Главное же основание суеверия всегда заключается в недостатке умственного и нравственного развития, в ограниченности понятий, легкомыслии и слабости духа.

Отличительным признаком суеверия служит то, что оно видит таинственную связь между самыми разнородными предметами и без всякого исследования приписывает им чудесные свойства и действия.

Суеверие есть вера в действие сил, не объяснимых законами природы, которые оказывают благотворное или вредное влияние на жизнь людей и домашних животных, а также определяют известные явления природы (погоду, рост, рождение, смерть). Существует ряд подходов к анализу суеверий как психического явления.

- Когнитивный подход. В этом случае суеверия анализируются как представления, как попытка понять необъяснимое и неизвестное.

Так, Л. Леви-Брюль рассматривает суеверия как разновидность коллективных представлений, возникающих посредством передачи от поколения к поколению в результате действия механизмов внушения, заражения и подражания. В суевериях смешаны когнитивные элементы с эмоциональными переживаниями, вызванными явлениями окружающего мира.

А. Леман подчеркивает, что с помощью магических операций человечество всегда стремилось к познанию фактов, лежащих вне пределов обыкновенного опыта и необъяснимых общепринятыми способами; пыталось получить власть над внешним миром, недостижимую обыкновенными средствами.

По словам П. П. Блонского, суеверия играют огромную роль в «первобытной науке», являясь увековечением какого-нибудь прецедента навсегда и позволяя прогнозировать будущее. То есть суеверия можно считать элементарными средствами памяти и воображения.

П. Я. Гальперин указывает на такую функцию суеверий как классификация и обобщение впечатлений от окружающего мира, но оговаривает, что происходит это на основе наглядных, непосредственно воспринимаемых и ситуационно связанных признаков, в результате чего существенные свойства предметов остаются понятыми неправильно. В суевериях субъект плохо отделяет свои представления от объекта, который их вызвал.

По К. Леви-Стросу, первобытные классификации, хотя и основаны на чувственно воспринимаемых сходствах и различиях, служат упорядочиванию и организации внешнего мира, преодолению хаоса.

И. Р. Габдуллин придерживается мнения о том, что предрассудки выполняют роль предварительных априорных суждений: живущий повседневными заботами человек придерживается практического мышления, разделяя предметы на классы по грубым (а не существенным) признакам, и не рассуждая, поскольку неведение в каком-то вопросе мешает ему быть эффективным. Предрассудок является сверхобобщенной и сверхкатегоричной характеристикой, обнаруживаясь не только в познавательном акте, но и выражая эмоциональное переживание, подавляющее рациональную аргументацию.

По словам В. Мезенцева, суеверия основываются на вере в чудесное, сверхъестественное, возникающей от недостатка знаний. Как сверхъестественное воспринимается все, что выходит за пределы повседневного опыта и не укладывается в привычные представления.

Г. Г. Почепцов определяет суеверия как предрассудок, состоящий в том, что индивид принимает за реальность неведомые силы, способные предвещать события, и считает возможным влиять на них. Суеверие включает в себя допущение, что от этих сил можно найти защиту или вступить с ними в компромисс. Устойчивость суеверий связана с тем, что случаи их подтверждения прочно фиксируются, а факты ошибочности вытесняются. Сохранению и распространению суеверий способствует желание заглянуть в ближайшее будущее, избежать неблагоприятных ситуаций. Суеверия более широко распространяются в экстремальных обстоятельствах.

И. Дзялошинский считает, что суеверия – это система восприятия и описания мира, имеющая характер нравственного реализма – мир понимается как однозначное противопоставление добрых и злых сил.

Итак, можно сказать, что суеверия – это негибкие знания, с трудом или вообще не изменяющиеся, ограниченные применением в повседневной, бытовой деятельности, не связанной с умственным трудом. Суеверия можно рассматривать как форму психического отражения окружающего и внутреннего мира, не требующего логиче­ских доказательств и довольствующегося любым предлагаемым решением в ответ на возникающую познава­тельную потребность. Суеверия позволяют осуществлять познание в упрощенной, наглядной форме без опоры на абстрактные научные понятия.

- Другим подходом к пониманию суеверий можно считать аффективно-мотивационный подход, с позиции которого суеверия рассматриваются как аффективно насыщенное психическое явление, выполняющее функцию защиты эмоциональной сферы. Этот подход был заложен Л. Леви-Брюлем.

Б. Рассел иррационализм рассматривал как неверие в объективные факты, полученные объективными методами, и как потакание человека своим непосредственным неосознанным желаниям и эмоциям. Вера в реальность, отличную от той, о которой говорят органы чувств, возникает в состоянии эмоциональной напряженности.

По мнению некоторых авторов, суеверия выполняют психотерапевтическую функцию: давать надежду на бессмертие, избавлять от страха смерти, придавать уверенность в своем существовании, успокаивать, особенно в сложных, рискованных ситуациях.

Чувство бессилия перед таинственным и непознаваемым заставляет человека игнорировать противоречия непосредственного опыта и связывать между собой явления, в действительности не связанные никакими отношениями, то есть мыслить дологично.

В. И. Лебедев в качестве психологических факторов суеверий называет страх смерти, одиночества, чувство бессилия, горя, усиливающихся в экстремальных условиях экономического спада, инфляции, безработицы, упадка культуры. В состоянии дезорганизации психической деятельности, тревоги, аффекта растет внушаемость, лежащая в основе мистицизма.

И. Д. Ялом считает, что функция магических верований заключается в защите индивида от страха старения и смерти, от страха перед реальностью. Иллюзорные верования ослабляют чувствительность к боли существования: утратам, горю, одиночеству, неразделенной любви, депрессии, отсутствию смысла жизни, неизбежности смерти. Ободряя человека, они не позволяют ему познать свои чувства, мысли и желания.

В действительности ясное осознание смерти в противоположность мифическим способам ее отрицания делает индивида мудрым и обогащает его жизнь. С иррациональным взглядом на мир, по мнению этого автора, также тесно связан страх перед свободой и ответственностью. Свобода неразрывно соединена с тревогой, так как требует, чтобы человек сам отвечал за свои решения, поступки, трудности, а также, чтобы он прикладывал волевые усилия для изменения своей жизни. Ответственность означает авторство своего жизненного замысла. Люди же обычно сопротивляются принятию ответственности и осознанию себя как создателя своих проблем и жизненных затруднений.