Мораль и общество

3. Причины  «испарения моральности» в российском  обществе. Среди основных причин  «испарения моральности» в пореформенной  России обычно отмечаются следующие.                                        

1. Общее ослабление  контроля над поведением граждан  в нашем обществе, как показывает  история и опыт других стран,  неизбежно сопутствующее радикальным  реформам и характерное для  «турбулентных», изменяющихся обществ. 

2. Нравственные  качества реформаторов, многие из  которых были рекрутированы в  демократы из партийных и комсомольских  работников, трансформировали ресурс  административной власти в доступ  к собственности и свою личную  безнравственность, обобщивших в  удобную им идеологему «ненужности  морали» для рыночной экономики. 

3. Специфический  характер «трех источников и  трех составных частей» современного  российского бизнеса, которыми  послужили: а) бывшие советские  «цеховики», т.е. подпольные производители  товаров и услуг, б) представители  криминального мира, в советские  годы облагавшие данью «цеховиков»  и продолжившие эту традицию  в условиях рыночной экономики,  в) партийные и комсомольские  работники, с поразительной легкостью  сменившие социалистическую мораль  на капиталистическую. 

4. Распространение  в начале 1990-х гг. таких иделогем, как «Можно все, что не запрещено  законом», «Надо жить по закону, а не по совести», «Главное  деньги, и неважно какими путями  они заработаны» и др., по существу, отрицающих всякую мораль, решение  давней российской альтернативы  «По совести или по закону?»  в пользу последнего и приведшее  к тому, что наше общество стало  жить и не по совести, и  не по закону, а «по понятиям». 

5. Распространившееся  в начале реформ псевдолиберальное  понимание свободы как несоблюдения  любых правил и запретов, как  разнузданности и безответственности, охотно ассимилированное некоторыми  слоями нашего общества.

6. Криминализация  не только в общепринятом (рост  преступности и др.), но и в  расширенном смысле слова, т.е.  криминализация «всей общественной  жизни», включающая обилие кинофильмов  про «хороших бандитов», популярность  криминальной лексики («наезды», «разборки» и т.п.), ужесточение  и «брутализация» этой жизни,  широкое распространение силовых  схем разрешения спорных ситуаций, престижность подчеркнуто агрессивного  поведения и т. д. 

7. Привлекательность  закрепляемых «амнистией прошлого»  (мол, неважно, что имярек в  прошлом бандит, сейчас он –  «респектабельный бизнесмен», а  его прошлое не имеет значения) негативных образцов поведения,  создаваемых наиболее успешными  людьми современной России, которые  сколотили свои состояния за  счет нарушения законов и норм  морали.

8. Аномия  – разрушение системы моральных  норм и их рассогласование  друг с другом, характерная для  всех постсоциалистических обществ  и пришедшая на смену гиперномии  – сверхнормированности – социалистических  режимов. 

9. Упразднение  социальных институтов морального  контроля, в роли которых в  советском обществе выступали  партийная и комсомольская организации,  товарищеские суды, народный контроль  и т.д., при всех их общеизвестных  недостатках выполнявших очень  важную социальную функцию –  морального контроля.

10. Господство  «экономического детерминизма»  в подходах к решению основных  проблем нашего общества. 

11. То обстоятельство, что хотя единство обучения  и воспитания со времен А.С.Макаренко  считалось одним из краеугольных  камней отечественной системы  образования, в наших нынешних  стратегических разработках, направленных  на ее развитие, проблема воспитания  совершенно игнорируется.

4. Последствия  процесса «испарения моральности»  в российском обществе. Не имея  в данном контексте возможности  для обсуждения этих причин, подчеркнем, что нравственное состояние общества, которое сторонники «экономического  детерминизма» склонны игнорировать, относя, по их выражению, к «так  называемой социалке» (показательно  явно уничижительное звучание  данного термина), имеет в системе  социальных процессов, многокомпонетный  статус, включая, как минимум,  три аспекта. Оно представляет  собой одновременно: а) индикатор  состояния общества, б) следствие  происходящих в нем процессов,  в) основу того, что ожидает  это общество в будущем. 

Последнее с  особой отчетливостью проявляется  в проблеме рождаемости, которая  в последние годы обозначается, в  том числе и органами власти, в  качестве одной из ключевых проблем  современной России. Как показывают исследования, чисто экономические  меры повышения рождаемости могут  дать ее прирост в пределах 15-20%, поскольку  основное влияние на нежелание иметь  детей оказывают неэкономические  факторы. Среди этих факторов, как  демонстрируют опросы, одно из первых мест занимает нежелание рожать их в такой стране, нравственное неблагополучие которой акцентируется респондентами.

А.Ю.Шевяков  приводит данные о том, что «изменения тенденций рождаемости и смертности в России на 85-90% обусловлены избыточным неравенством и высокой относительной  бедностью населения», выражающими  нравственное состояние нашего общества. Он подчеркивает, что «связь между  социально-экономическими факторами  и демографическими показателями опосредована психологическими реакциями людей  и вытекающими из этих реакций  поведенческими установками».

Различные проявления психологического состояния общества, например, социальное самочувствие населения, существенно влияют и на среднюю  продолжительность жизни. «Демографические исследования показывают, что более  двух третей причин депопуляции России связано с такими возникшими в  постсоветский период социально-психологическими феноменами, как социальная депрессия, апатия и агрессия», одни из которых (например, массовая агрессивность) являются непосредственными проявлениями разрушения нравственности, другие – апатия, депрессия  и др. – массовой психологической  реакцией на ее разрушение. В частности, перманентное ощущение безнравственности, враждебности и агрессивности окружающей среды вызывает у человека стресс, апатию, депрессию и т.п., в свою очередь порождающие психические  расстройства, заболевания нервной  системы, сердечно-сосудистые, желудочно-кишечные и прочие болезни. По данным Всемирной  организации здравоохранения, от 45% до 70% всех заболеваний связаны со стрессом, а такие психосоматические  заболевания, как неврозы, нарушения  сердечно-сосудистой деятельности, язвенные поражения желудочно-кишечного тракта, иммунодефициты, эндокринопатии и опухолевые заболевания обнаруживают от него прямую зависимость.          

Постоянное  чувство неблагополучия окружающей среды играет важную роль среди мотивов  самоубийств, а также имеет прямое отношение к удручающей статистике наркомании, алкоголизма, несчастных случаев  и др., являющихся основными проявлениями физического саморазрушения нашего общества. А.Ю.Мягков и С.В.Ерофеев  отмечают, что «в теориях социальной интеграции рост самоубийств традиционно  считается важным признаком усиления напряженности и самодеструктивности  в обществе, являющихся в свою очередь  следствием глубоких девиаций в социальных структурах и отсутствия ценностно-нормативного единства». Они констатируют, что  «Продолжающийся рост самоубийств  – это та цена, которую мы до сих  пор вынуждены платить за нецивилизованные формы перехода к рынку». А В.К.Левашов  «катастрофическую депопуляцию» современной  России объясняет «нравственным  разрывом между обществом и государством».

Все это служит демонстрациями «материальности» нравственного  состояния социума и невозможности  решения этой проблемы «по остаточному  принципу». А ее решение «вслед»  за достижением всеобщего экономического благоденствия может привести к  тому, что не останется общества, нравственный уровень которого предполагается повышать, или что оно будет  существовать в состоянии описанной  в социально-философских утопиях  «войны всех против всех», видимо, неспроста  занимающей видное место в романах  наших современных писателей-фантастов.

Несмотря  на позитивные сдвиги последних лет, российское общество по-прежнему «травмировано  хаосом», а одной из его главных  проблем является не дефицит свободы, в котором нас постоянно обвиняют с Запада (как всегда плохо понимающего, что происходит в России), а прямо  противоположное – дефицит контроля, прежде всего, контроля внутреннего  – нравственного. Эта ключевая потребность  современного российского общества преломляется в массовом сознании: как демонстрируют опросы, подавляющее  большинство наших сограждан  выступает за ужесточение законов, нравственную цензуру СМИ (которую  ее противники выдают за идеологическую, совершая умышленную подмену понятий) и другие формы нравственного  контроля. Аналогичные интенции наблюдаются  в органах власти, а также в  Общественной палате, члены которой  заявляют, что «главная проблема современной  России – падение морально-нравственной культуры» и т. д. Все это говорит  о том, что в нашем обществе вызрела соответствующая потребность.

5. Направления  возрождения нравственности. Разумеется, попытаться дать простой ответ  на традиционный российский вопрос  «Что делать?» применительно к  нравственному состоянию нашего  общества было бы абсурдным.  Очевидно и то, что декларативные  призывы к возрождению морали  и нравственности звучат как  глас вопиющего в пустыне, а  в условиях нигилизма значительной  части нашей молодежи, приученной  псевдолиберальными идеологемами  «делать все наоборот» в отношении  призывов старшего поколения,  могут дать и прямо противоположный  эффект.

Тем не менее, ключевые направления возрождения  нравственности можно наметить.

Во-первых, пересмотр  понимания свободы, оставшегося  нам в наследство от первых лет  реформ и носящего в современной  России крайне искаженный характер. Свобода  предполагает ее разумные ограничения, интериоризуемые гражданами. Подобное понимание свободы, прописанное  в трудах И. Канта, И.А.Ильина и других выдающихся мыслителей, следует вживлять в умы наших сограждан с  помощью системы образования, которая  сейчас уделяет этим трудам и соответствующим  проблемам явно недостаточное внимание.

Во-вторых, возрождение  институтов морального контроля, которые  в современном российском обществе практически отсутствуют. Едва ли следует  стремиться к созданию институтов, напоминающих советские партийные  и комсомольские организации (в  демократическом обществе это и  невозможно), однако и школы, и вузы, и общественные организации могли  бы выполнять функции морального контроля, для чего им необходим  мандат общества на их выполнение. Например, поступление в вузы и пребывание в них резонно поставить в  зависимость от поведения учащихся в учебных заведениях и за их пределами. А общественным организациям, в том  числе и нашей ведущей политической партии, следовало бы придавать значение нравственным качествам своих членов.

В-третьих, в  условиях характерного для современного российского общества дефицита внутренних – нравственных – регулятивов, следовало  бы прибегнуть к их «экстернализации»  путем придания моральным нормам статуса законов. Ярким примером может служить принятый Госдумой закон, запрещающий распитие пива и  других слабоалкогольных напитков в  общественных местах. В данном очень  поучительном случае внутренний –  нравственный – запрет был переведен  во внешнюю форму. И это «сработало», хотя и в соответствии с российским отношением к законам: пить пиво в  общественных местах наши сограждане, конечно, не перестали, но стали делать это значительно реже, нежели в  отсутствие юридически оформленного запрета. То же самое следовало бы сделать  в отношении мата в общественных местах, демонстративных оскорблений  старших по возрасту и других форм грубого нарушения морали.

В-четвертых, декриминализация нашего общества, в  т.ч. и его бытовой культуры. Неверно  думать, что эта проблема имеет  отношение только к правоохранительным органам. В частности, декриминализация массового сознания предполагает не только очищение нашей лексики от блатного жаргона и т.п., но и радикальное  изменение системы отношений  между населением и правоохранительными  органами, в том числе и отношения  к их информированию о нарушениях закона, которое в нашей культуре под очевидным влиянием криминального  мира квалифицируются как «доносы». Мы же до сих пор не научились  различать доносы, в т.ч. и идеологические, и сообщения о нарушениях закона, к тому же считая его «мелкие» нарушения  не существенными и не заслуживающими внимания правоохранительных структур. Отмечается, в частности, что «то, что одни называют законопослушанием, другие – доносом», «доносительство  у нас не приветствуется… стучать  нельзя, потому что закон – «чужой». Отсутствует и такое понятие, как «профессиональный преступник», хотя значительная часть наших сограждан, находясь на свободе, способна заниматься только криминальной деятельностью  и не скрывает этого.

В-пятых, широкое  привлечение ученых – социологов, психологов и др. – к разработке законов, которая у нас считается  сферой компетентности лишь профессиональных юристов и вездесущих политиков. Законы – это не просто юридические  нормы, а наиболее общие правила  социального взаимодействия, которые  должны разрабатываться и вводиться  с учетом его социальных, психологических, экономических и прочих закономерностей, раскрываемых соответствующими науками.

Естественно, возможны и другие средства возрождения  нравственности, например, религия, на которую в этом плане возлагаются  большие надежды. Можно согласиться, например, с С.Д.Лебедевым в том, что «переоткрытие религии современным  обществом существенно повышает вероятность творческого обновления социокультурной традиции и, соответственно, преодоления обществом наличествующих кризисных ситуаций». Вместе с тем  он же отмечает, что «религиозные «прививки», как представляется, настолько конструктивны  сегодня, насколько они окажутся способными актуализировать и развить  потенции светской культуры, выполняющей  в современном обществе функции  поддержания образца в социетальном масштабе». А социетальные образцы  в нынешней России, к сожалению, оставляют  желать много лучшего.