"Слово о Законе и Благодати" митрополита Киевского Илариона

"Слово  о Законе и Благодати"  митрополита Киевского  Илариона

Иларион (ум. после 1051 г.) – первый митрополит Киевский из русских с 1051 г., автор первого русского литературно-философского сочинения "Слово о Законе и Благодати". О его жизни нам практически ничего не известно. Есть лишь два упоминания в "Повести временных лет", запись похожего содержания в конце "Исповедания веры" самого Илариона (или от его имени), ссылка Симона на "Житие Антония" (о поставление в пресвитеры и пострижении Илариона Антонием Печерским) и упоминание его имени в "Уставе Ярослава".

Видимо, до избрания в митрополиты Иларион был  пресвитером одного из киевских храмов. Но единственный достоверный факт —  в 1051 г., в правление Ярослава Мудрого, совет епископов избрал его киевским митрополитом, первым, русским по происхождению. До него (с 1037 г.), да и долгое время  после него, этот важнейший церковно-политический пост занимали исключительно греки, назначаемые из Византии.

В самом избрании Илариона усматривается два важных факта. С одной стороны, — это  попытка возродить традиции ранней, еще Владимировой поры, Русской Церкви, глава которой избирался всеми  епископами. С другой стороны, здесь заметно желание подчеркнуть независимость Киевского государства от Византии, как в церковном, так и в политическом смыслах. И недаром сам Иларион, в отличие от митрополитов-греков, стремился к завоеванию Русской Церковью самостоятельного положения, поддерживал идею самостоятельности и всего Русского государства. Впрочем, эта ситуация продолжалась недолго — уже вскоре великие киевские князья вновь обратились к покровительству константинопольского патриарха. Видимо, помимо прочего, немаловажное значение здесь сыграло разделение Церквей, произошедшее в 1054 году. И имя Илариона больше нигде не упоминается. По некоторым предположениям, свои последние дни Иларион провел в Киево-Печерском монастыре, во всяком случае, именно там, по преданию, находится его могила.

Тем не менее, личность Илариона, митрополита Киевского, несомненно, принадлежит к числу наиболее значительных в отечественной истории. Ведь он внес весомый вклад в становление  русской культуры, создав первое отечественное  литературно-философское произведение — "Слово о Законе и Благодати".

"Слово о  Законе и Благодати" митрополита  Илариона представляет собой  интереснейший памятник отечественной  религиозно-философской мысли, т.к.  свидетельствует о проявление  в XI духовного наследия раннего  русского христианства, близкого  к кирилло-мефодиевской традиции.. Сам текст памятника сохранился  более чем в 50 списках XV—XVI вв. и в разных редакциях, а  наиболее авторитетным считается  список середины XV в. (ГИМ, Син., №  591, лл. 168—203). Именно по этому списку текст "Слова" был издан Н.Н. Розовым в 1963 г. Новые переиздание "Слова" начались только с середины 80-х годов, последняя из них — в серии "Библиотека литературы Древней Руси" — подготовлена А.М. Молдованом. Обычно время написания памятника датируется между 1037 и 1050 гг. (первая дата — освещение собора Софии, вторая — кончина супруги Ярослава Ирины — Ингигерд, которая обычно датируется 1050 г.). М.Д. Приселков сужает эти хронологические вехи до 1037 — 1043 гг. А.Г. Кузьмин, наоборот, предлагает отказаться от нижней даты и приблизить датирование памятника к верхней дате, при этом саму верхнюю дату он считает 1051 годом, а не 1050-м. Содержание памятника также вызывает различные мнения. Так, еще И.Н. Жданов обратил внимание на противопоставление Иларионом Нового Завета Ветхому, как Благодати Закону, и русской Церкви Византии. Недавно В.В. Кожинов попытался иначе интерпретировать мнение митрополита Илариона, считая, что весь пафос "Слова" направлен против Хазарского каганата. Однако эта точка зрения не нашла поддержки у большинства исследователей.

Кроме того, митрополиту  Илариону принадлежат два текста — "Молитва" и "Исповедание  веры", которые обычно публикуются  вместе со "Словом".

Логический анализ позволяет разделить "Слово о  Законе и Благодати" на три составные  части. Первая часть — это своеобразное философско-историческое введение. В  его основе лежит рассуждение  о соотношении Ветхого и Нового заветов — Закона и Благодати. Смысл подобного рассуждения  многообразен. С одной стороны, это  продолжение чисто богословского  спора между западной, римской  Церковью и Церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий завет как собрание разного рода правовых норм, как  оправдание свойственных западному  миру прагматических устремлений и  т.д. На Востоке Ветхому завету придавалось  гораздо меньшее значение.

Иларион в своем "Слове" стоит ближе к восточной  Церкви. Он подчеркивает, что следование нормам только лишь Ветхого Завета не приводит людей к спасению души, как не спасло знание Закона ("тени") древних иудеев. Более того, предпочтение Ветхого завета может привести к  иудаизму.

Лишь Новый  завет ("истина"), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил  все людские грехи, а посмертным воскрешением Он открыл всем народам  путь к спасению. В доказательство своей мысли Иларион пишет  пространное рассуждение на тему библейской притчи о Сарре и Агари. Это рассуждение — первый образчик символическо-аллегорического толкования библейских сюжетов в русской  литературе. Впоследствии, символическое  толкование Библии станет основным методом  в творчестве древнерусских книжников.

Смысл этой притчи, по Илариону, очень глубок. Агарь  — это образ Ветхого завета, Закона, который появляется на свет раньше, но, рожденный рабыней, продолжает и сам оставаться рабом. Сарра  — это символ Нового завета, Благодати, которая рождает свободного Исаака. Так и Ветхий завет не может  быть истиной, хотя он и явился раньше Нового завет. Следовательно, не "первородство" имеет решающее значение, а то, что  Господь послал истину людям в  заветах Иисуса Христа. В рассуждение  Илариона о Сарре и Агари прослеживаются две важнейших идеи. Во-первых, Христова Благодать настолько значительна, что спасает всех людей, принявших  Святое Крещение, независимо оттого, когда  произошло само крещение. Во-вторых, одного факта крещения достаточно для  того, чтобы люди, его принявшие, были достойны спасения.

Во второй части "Слова" Иларион развивает идеи спасения одной Благодатью уже в  приложении к Руси. Крещение Руси, совершенное  великим князем Владимиром, показало, что Благодать распространилось и в русские пределы. Следовательно, Господь не презрел Русь, а спас ее, приведя к познанию истины. Приняв Русь под свое покровительство, Господь  даровал ей и величие. И теперь это не в "худая" и "неведомая" земля, но земля Русская, "яже ведома и слышима есть всеми четырьми конци" света. Более того, христианская Русь может надеяться на великое и прекрасное будущее, ибо оно предопределено Божиим Промыслом.

Третья часть "Слова" посвящена прославлению великих киевских князей. Прежде всего, речь идет о князе Владимире (в  крещении — Василий), которого посетил Сам Всевышний и в сердце которого воссиял свет ведения. Кроме Владимира, славит Иларион князя Ярослава Мудрого (в крещении — Георгий), современником и соратником которого был и сам митрополит. Но интересно, что Иларион прославляет также и язычников Игоря и Святослава, заложивших будущее могущество Русского государства. Более того, в своем сочинении Иларион именует русских князей титулом "каган". А ведь этот титул в те времена приравнивался к титулу императора. Да и самого Владимира Иларион сравнивает с императором Константином.

Как можно видеть, богословские рассуждения митрополита  Илариона являются основанием для серьезных  историко-политических обобщений и  выводов. Доказательства в пользу Благодати  дают митрополиту Илариону возможность  показать место и роль Руси в мировой  истории, продемонстрировать величие  его Родины, ибо Русь была освящена Благодатью, а не Законом.

По сути дела, "Слово" — это похвальная песнь  Руси и ее князьям. А воспевание достоинства  и славы Русской земли и  княживших в ней потомков Игоря  Старого направлено прямо против политических притязаний Византии.

"Слово о  Законе и Благодати" иллюстрирует  и первые шаги христианства  в Древней Руси. Нетрудно заметить, что у Илариона христианство  носит ярко выраженный оптимистический  характер, оно пронизано верой  в то, что спасение будет дано  всем, принявшим Святое Крещение, что само христианство преобразило  Русь, открыло ей врата в божественные  чертоги.

Следовательно, в толковании христианского вероучения, митрополит Иларион близок к раннему  русскому христианству, имеющему свои истоки в кирилло-мефодиевской традиции. И в этом Иларион был не одинок. Как показывают исследования, похожие  взгляды высказаны в "Памяти и  похвале князю русскому Владимиру" Иакова-мниха, где большое место  занимают сюжеты, сравнивающие подвиги  Владимира и Ольги с деяниями Константина и Елены. Главное  же, и в одном, и другом памятниках ярко чувствуется оптимистическое, радостное, даже восторженное настроение от самого факта Крещения Руси.

В историософском же смысле, митрополит Иларион продолжил  и развил линию начатую еще  в летописной традиции, предприняв усилия по "вписыванию" истории  Руси в библейскую историю. Многочисленные библейские аналогии, которые наполняют  текст "Слова о Законе и Благодати", позволяют автору представить Русь, как государство, вставшее в ряд  других христианских государств и занимающее в этом ряду самое достойное место. Но, совершенно сознательное и доказательное  предпочтение Нового Завета Ветхому, доказывало и самостоятельность Руси как в сравнении с Западом, так и в сравнении с Востоком.

Позднее Иларион  был канонизирован Русской Православной Церковью, время канонизации неизвестно. Память святого отмечается в день поминовения собора всех Киево-Печерских  преподобных отцов на 2-й неделе Великого Поста и в день поминовения  собора Киево-Печерских преподобных  отцов, почивающих в Ближних пещерах  – 28 сентября (11 октября).

Фрагменты "Слова  и Законе и Благодати" публикуются  по: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб., 1997. Перевод А. Юрченко. Подготовка текста и предисловие С.В. Перевезенцева.     
 
 

<…> И кто  столь велик, как Бог наш?  Он, "един творящий чудеса", уставил закон в предуготовление  истины и благодати, чтобы <пестуемое>  в нем человеческое естество, уклоняясь от языческого многобожия, обыкло веровать в единого  Бога, чтобы, подобно оскверненному  сосуду, человечество, будучи, как водою,  омыто законом и обрезанием, смогло  воспринять млеко благодати и  крещения.

Ведь закон  предтечей был и служителем благодати  и истины, истина же и благодать  — служитель будущего века, жизни  нетленной (1). Ибо закон приводил подзаконных к благодатному крещению, а крещение провождает сынов своих в жизнь вечную (2). Моисей ведь и пророки проповедали о пришествии Христовом, Христос же и апостолы — о воскресении и жизни будущего века.

Поминать же в писании сем и пророческую  проповедь о Христе, и апостольское учение о жизни будущего века излишне  было бы и похоже на тщеславие. Ведь излагать здесь то, что в иных книгах писано и вам ведомо, есть признак дерзости и славолюбия. Ибо  не несведущим мы пишем, но с преизбытком насытившимся книжной сладости, не враждующим с Богом иноверным, но истинным сынам его, не чуждым, но наследникам царства небесного. И повествование наше — о законе, данном Моисеем, и о благодати и истине, явленной Христом, и о том, чего достиг закон, и чего — благодать.

Прежде <дан  был> закон, затем же — благодать, прежде — тень, затем же — истина. Прообраз же закона и благодати —  Агарь и Сарра, рабыня Агарь и  свободная Сарра: прежде — рабыня, а потом — свободная, — да разумеет читающий! (3)

И как Авраам от юности своей имел женою себе Сарру, свободную, а не рабу, так и  Бог предвечно изволил и благорассудил  послать Сына Своего в мир и  им явить благодать.

Однако Сарра  не рождала, будучи неплодной. <Вернее>, не была она неплодной, но промыслом Божественным определена была познать чадорождение в старости <своей >. Неведомое и тайное премудрости Божией сокрыто было от ангелов и от людей не как бы неявляемое нечто, но утаенное и должное открыться в кончину века.

И сказала Сарра  Аврааму: "Вот, предназначил мне Господь  Бог не рождать; войди же к служанке моей Агари и будешь иметь детей  от нее". — А благодать сказала  Богу: "Если не время сойти мне  на землю и спасти мир, сойди на гору Синай и утверди закон".

И внял Авраам речам  Сарриным, и вошел к служанке ее Агари. — Внял же и Бог словесам благодати и сошел на Синай.

И родила Агарь-рабыня от Авраама: рабыня — сына рабыни; и  нарек Авраам имя ему Измаил. —  Принес же и Моисей с Синайской  горы закон, а не благодать, тень, а  не истину.

Затем же, как  Авраам и Сарра состарились уже, Бог явился Аврааму, сидевшему при  входе скинии его, в полдень, у  дубравы Мамрийской. И Авраам, выйдя  навстречу ему, поклонился ему до земли и принял его в скинию свою. — Когда же век сей близился к концу, то посетил Господь человеческий род. И сошел он с небес, войдя  в лоно Девы. И приняла его Дева с поклонением в телесную скинию <свою>, неболезненно, молвив ангелу, <вещавшему ей>: "Се, раба Господня; да будет мне по слову твоему"!

Тогда же отверз Бог ложесна Саррины, и, зачав, родила она Исаака: свободная — свободного. — И, когда посетил Бог человеческое естество, открылось уже <дотоле> неведомое и утаенное, и родилась благодать — истина, а не закон, сын, а не раб.

И, как вскормлен  млеком был младенец Исаак и окреп, устроил Авраам великий пир, как  вскормлен млеком был Исаак, сын  его. — Когда Христос явился на земле, тогда не была еще благодать  окрепшей, но младенчествовала прежде более чем тридцать лет, кои и  Христос провел в безвестности. Когда  же вскормлена уже была и окрепла  благодать и явилась на реке Иорданской всем людям, устроил Бог трапезу  и великий пир с тельцом, воскормленным  от века, Сыном своим возлюбленным Иисусом Христом, созвав на всеобщее веселие небесное все и земное, совокупив воедино ангелов и  людей.