Язык глянцевых изданий

апрель 2006-го 

Выходит роман  «Уволена,блин» Натальи Маркович. Книга имеет второе название —  “Antica-sual”. Ничего нового этот роман  в историю гламура не внес, зато намекнул,что Робски не просто написала роман, а создала литературный не жанр, но тренд — casual glamour. За Маркович последует целый женский батальон бытописательниц гламурного,антигламурного и окологламурного толка. Если до того на книжном рынке царил иронический  детектив,то теперь его стал теснить  повседневный гламур. 

Поэт Лев Рубинштейн в передаче «Школа злословия» называет гламур официальной идеологией современного общества, а глянцевые журналы  — его печатным рупором. 

июль 2006-го 

Служители гламура  охотно поддерживают эту идею Рубинштейна. Но если Льва Семеновича эта мысль  скорее печалила, то главного редактора GQ Николая Ускова она явно радует. В июле выходит его статья «Суверенный  гламур»: 

«Но я позволил себе сформулировать главный тезис  выступления еще радикальнее: гламур за последние пару лет стал идеологией правящего класса России, который  давно проклял малиновый пиджак, обрел известную утонченность и  научился скептически морщится на шампанское, если это не Dom P?rignon 1998 года. Модель гламурного образа жизни востребована элитой прежде всего как способ обрести респектабельность, неважно, в глазах Запада или местного бомонда. Г-н Путин носит Patek Philippe и начинает каждое утро с верховой прогулки, г-н Лимонов щеголяет безупречными вечерними костюмами и не пропускает ни одного светского раута столицы, г-н Абрамович променял сомнительный для Запада титул «русский олигарх» на приличное «хозяин «Челси», г-н Жириновский тщательно подбирает галстуки к рубашкам, местами напоминая миланца, даже г-н Венедиктов, презирающий Blacktie за сходство с пингвином, заставил себя надеть смокинг на церемонию «Человек года GQ-2005», потому что «так положено» 

2006 
 

Книгоиздательства открывают нехитрый секрету спеха: в названии книги должно содержаться  слово «гламур». Вот книжные новинки  этого года: Анна Данилова «Гламурная невинность»,АннаГрайфендер «Гламурная жизнь», Денис Полесский «Гламурные подонки», Женя Гламурная «ШИКанутые девочки», Кристин Гор «Сенатский гламур», Наталья Кочелаева «Дети  гламура», Алена Любимова «Вокруг  да около гламура», Арина Ларина «Кастинг в гламурную жизнь» и  так далее. 

ноябрь 2006-го 

Выходит роман  Виктора Пелевина “Empire “V”. Пелерин  называет гламур и дискурс основами мироздания и дает объяснение обоих  явлений с позиций философии. А всякое объяснение разрушает волшебство.Объясненное  чудо уже не чудо — это фокус. Вместо чар — сложные механизмы,вместо тонких материй — ящики с двойным  дном. 
 
 
 
 
 
 
 

Понятие орфоэпии. Нормативность литературного произношения. 

Понятие нормы  связано с представлением о литературно  правильной речи. Норма оценивается  как социально историческое явление, характеризует литературный язык. ЛЯ – форма национального языка, признанная образцовой. Понятия языковая норма и литературная норма часто  совмещаются, но исторически это  не одно и то же. 

Языковая  норма складывается в реальной практике общения и закрепляется как узус. Литературная норма базируется или основывается на узусе, но специально кодифицируется определёнными установлениями (словари, учебники). 

Литературная  норма – принятые в общественной языковой практике правила произношения, словоупотребления, использование  грамматических и стилистических средств. 

Орфоэпия –  совокупность правил установленного централизованного  произношения. Русская орфоэпия устанавливает  правила произношения отдельных  звуковых сочетаний, произношение звуков в тех или иных грамматических формах в группах слов. Русская  орфоэпия устанавливает правила  произношения отдельных звуковых сочетаний, произношение звуков в тех или  иных грамматических формах в группах  слов. Нормы носят различный характер и имеют различное происхождение. С одной стороны имеют объективный  характер – диктуются системой языка, с др. стороны нормы могут иметь  субъективный характер – устанавливаться  в языковой практике. Нормы литературного  произношения – и устойчивое и  развивающееся явление. СР литературное произношение начало складываться в 18 веке на основе устной речи Москвы. К 19 веку московское произношение стало  образцовым. Орфоэпия выясняет и причины  нарушения норм (влияние диалектов, письменная речь, развитие языка). 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Круглый стол организован  редакцией журнала «Мир русского слова» (постановку проблемы см.: Мир  русского слова, 2002. № 5) 

Основной фактор, определяющий современное речевое  бескультурье в СМИ, — тот же самый, что и в стране в целом: российское языковое сознание смешало два понятия: свобода слова (говори, что хочешь) и свобода речи (говори, как хочешь). Именно поэтому на замечание по поводу сквернословия у нас отвечают: «А у нас свобода слова». 

Если свобода  слова, несомненно, нужна в цивилизованном обществе, то свободы речи в таком  обществе никогда не может быть: язык полноценно выполняет коммуникативную  функцию только в том случае, если люди следуют общепринятому языковому  стандарту, прежде всего — нормам литературной речи. 

Запрещать в  языке нужно только нецензурные  слова — без всякого исключения, всюду и везде, включая художественную литературу. Не допускать их и для  создания «экспрессивности и образности», для «достижения реализма» —  если писатель или журналист не в  силах создать образность и реализм  повествования без мата, грош ему  цена. Пусть учится. 

Иосиф Абрамович Стернин, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой общего языкознания  и стилистики Воронежского ГУ, заведующий кафедрой теории и практики коммуникации Воронежского института повышения  квалификации и переподготовки работников образования, заместитель председателя Российской ассоциации исследователей, преподавателей и учителей риторики, председатель Воронежской  психолингвистической ассоциации, руководитель Межрегионального центра коммуникативных  исследований Воронежского ГУ

Журналистов часто  обвиняют в недостаточном владении русским языком. И действительно, встречаем неуместное употребление иностранных слов («Праймерис в деревне  Тресоруково»). 

Чему же учат в школе и в вузе на занятиях по русскому языку? Главным образом  — орфографии и пунктуации. Неокрепший детский интеллект в школе  воспринимает русский язык как непосильно трудный учебный предмет, не имеющий  достаточного практического применения. А чистота устной и письменной речи для школьника становится в  его понимании почти непостижимым идеалом. 

В вузе на факультете журналистики не все наши студенты приучены работать со словарями и  справочниками по русскому языку. Можно  ли достичь абсолютной грамотности  в языке СМИ? Наверное, по большому счету, с учетом современной общественной ситуации, невозможно. Однако позаботиться о том, чтобы не допускать грубых, социально непрестижных ошибок, все-таки следует. Думается, можно выделить частотные, ядерные правила и определить «трудные», вариативные, периферийные явления. Таким образом, минимизация  правил позволит обеспечить элементарную грамотность. 

Журналистов обвиняют в том, что они недостаточно грамотны. И это справедливо, но лишь отчасти. Безусловно, их надо учить литературному  русскому языку. Но уже с детских  лет еще более важно учить  порождению текста. 

С. А. Гостеева, доцент кафедры стилистики и литературного  редактирования факультета журналистики Воронежского государственного университета 

Говоря о речевой  культуре, необходимо рассматривать  ее как составную часть общей  культуры. Расшатывание языковых и  стилистических норм, огрубление языка  — следствие снижения уровня культуры современного общества. Вряд ли кто-нибудь будет отрицать, что одна из причин этого процесса — в тех переменах, которые произошли в нашей  стране за последние полтора десятилетия. 

Лингвистам приходится проводить соответствующую экспертизу публицистических текстов по запросам прокуратуры, адвокатуры, редакций газет  на предмет содержания в этих текстах  лексики и фразеологии оскорбительного  характера. В процессе работы над  экспертным заключением перед специалистом возникает немало трудностей в оценке тех или иных языковых фактов. 

Хотя в УКРФ и в ГКРФ разграничиваются такие  понятия, как клевета, ущемление  чести, достоинства и деловой  репутации, оскорбление, однако формулировки недостаточно конкретны. Например: «оскорбление представляет собой выраженную в  неприличной форме отрицательную  оценку личности потерпевшего, имеющую  обобщенный характер». Неприличной  считается «откровенно циничная, резко противоречащая принятой в  обществе манере общения между людьми форма. Таковы, например, нецензурные  выражения...» (Словарь по уголовному праву. М., 1997). Но разве кроме нецензурных  выражений нет в языке неприличных, оскорбительных слов и оборотов речи? Конечно, есть. И в специальной  литературе (в частности, в книге  «Понятия чести и достоинства, оскорбления  и ненормативности в текстах права и средств массовой информации». М.: Права человека, 1997) выделяется несколько разрядов инвективной лексики и фразеологии. Однако, во-первых, количество самих этих групп может быть увеличено (как известно, составление словарей, справочников, пособий отстает от языковой практики), во-вторых, набор слов и оборотов, включенных в каждую группу весьма неполон. Думается, что Закон о русском языке помог бы урегулировать подобные вопросы. 

Употребление  русского языка в СМИ должно быть регламентировано (во всяком случае, по части использования грубых, непристойных слов и выражений). 

А. М. Шишлянникова, доцент, зав. каф. стилистики и литературного  редактирования факультета журналистики Воронежского государственного университета

Как ни парадоксально, самым сложным является объяснить  будущим журналистам, казалось бы, очевидное  — зачем так скрупулезно изучать  родной язык: ведь их же печатают и даже не правят. Изменить отношение к  языку в первую очередь у тех, кого мы готовим к работе в СМИ, — вот главная задача. 

В том, что речь — часть общей культуры человека, в том числе и коммуникативной  культуры, не сомневается никто. Тем  не менее, при обсуждении проблемы использования  в речи нецензурной лексики студенты-журналисты первого курса не согласились  с тем, что употребление подобных слов попирает принципы общественной морали и указывает на пользователя нецензурной лексикой как на человека невысокой общей культуры. Здесь  особая нагрузка ложится на педагогов  всех уровней учебных заведений: нецензурная брань должна осуждаться. 

Елена Михайловна Бебчук, доцент кафедры стилистики и литредактирования  Воронежского госуниверситета, замдекана факультета журналистики

В последнее  время при объяснении состояния  русского литературного языка используются термины «смешение стилей», «стилевая  неразборчивость», «стилевая глухость». 

Наблюдения показывают, что разговорная речь становится основным средством коммуникации не только в ситуациях непринужденного  общения; она входит в устные тексты научной, официально-деловой речи и  т. д. Выпускники средней школы, выпускники вузов (особенно сейчас, при коммерциализации обучения, появлении новых — дистанционных форм обучения) не овладевают русским литературным языком во всех его функционально-стилистических разновидностях. Кодифицированный литературный язык остается для многих из них «за семью печатями». Причина этого — в специфике разговорной речи, заключающейся в увеличении числа аналитических форм, в общем направлении развития в сторону аналитизма, что способствует более быстрому освоению разговорной речи и активному ее функционированию. 

О «смешении  стилей». Как известно, русский литературный язык имеет длительную традицию использования  стилистически дифференцированных средств. Стилистически высокая  лексика постепенно уступила свое место  книжной. Активизация разговорной  речи в современном обществе приводит к тому, что в системе ее средств  происходит стратификация и выделяются нейтральный (общеупотребительный) и  сниженный стиль, который включает в себя как нормативные, так и  ненормативные (нелитературные) средства: просторечные, жаргонные и даже диалектные. В СМК, в языке художественной литературы широко представлена речевая  система на всех ее уровнях, но особую тревогу вызывает введение в тексты инвективной и обсценной лексики, нарушающей этические нормы.