Психологизм в романе И.С. Тургенева "Дворянское гнездо"

Смена ярких красок природы попеременно происходит в «Дворянском гнезде» в соответствии с переменами в судьбе Лизы и Лаврецкого. В тихую и светлую летнюю ночь прозвучал их единственный поцелуй. Но в целом вся атмосфера романа проникнута настроением увядания, но в целом атмосфера романа проникнута настроением увядания, исполнена поэзии заката. Пейзаж "Дворянского гнезда" по преимуществу вечерний, закатный или ночной, освещенный лунным сиянием и мерцающими звездами. Тургенев часто показывает и дорогу, убегающую вдаль, по которой едет Лаврецкий, возвращаясь к себе домой. Увядающая осень и затем холод зимы разлучают героев. Холод увядающей жизни не раз охватывает стареющего Лаврецкого. Но жизнь идет вперед. Прошло восемь лет. «Опять повеяло с неба сияющим счастьем весны: опять улыбнулась она земле и людям; опять под ее лаской все зацвело, полюбило и запело».

Однако наряду с философией и символикой мы можем найти в пейзажах тургеневских романов объективное изображение русской природы, взятой им в своей спокойной и безыскуственной прелести. Лаврецкий «ехал домой. Тарантас его быстро катился по проселочной, мягкой дороге. Недели две как стояла засуха; тонкий туман разливался молоком в воздухе и застилал отдаленные леса; от него пахло гарью. Множество темноватых тучек с неясно обрисованными краями расползались по бледно-голубому небу; довольно крепкий ветер мчался сухой непрерывной струей, не разгоняя зноя. Приложившись головой к подушке и скрестив на груди руки, Лаврецкий глядел на пробегавшие веером загоны полей, на медленно мелькавшие ракиты, на глупых ворон и грачей, с тупой подозрительностью взиравших боком на проезжавший экипаж, на длинные межи, заросшие чернобыльником, полынью и полевой рябиной; он глядел… и эта свежая, степная, тучная голь и глушь, эта зелень, эти длинные холмы, овраги с приземистыми дубовыми кустами, серые деревеньки, жидкие березы - вся эта, давно им не виданная, русская картина навевала на его душу сладкие и в то же время почти скорбные чувства, давила грудь его каким-то приятным давлением». Русский пейзаж рисуется Тургеневым во всей его прелести и простоте и на фоне этой природы изображается человек.

Немалое значение играет в психологизме романа музыка. Образ ее связан с образом Лемма, старого немца, учителя музыки, тоже влюбленного в Лизу. Музыка является лакмусом в характеристике героев, так Паншин, который «мило пел, бойко рисовал, писал стихи, весьма недурно играл на сцене», в душе «был холоден и хитр, этот смелый, этот свободный юноша никогда не мог забыться и увлечься вполне». Эта его характеристика и подчеркивается музыкой - он пел и играл простенькие, легкие романсы, увертюры, которые, «хотя и премиленькие», но никому не доставляют истинного удовольствия. Да и музыкальное мастерство Паншина основано на выучке, а не на чувстве музыки: «Первое adagio прошло довольно благополучно, хотя Паншин неоднократно ошибался. Свое и заученное он играл очень мило, но разбирал плохо. Зато вторая часть сонаты - довольно быстрое allegro - совсем не пошла: на двадцатом такте Паншин, отставший такта на два, не выдержал и со смехом отодвинул свой стул».

Для Лемма же музыка является жизнью, в ней он пытается воплотить всё то прекрасное, что сохранилось в его исковерканной душе: «сладкая, страстная мелодия с первого звука охватывала сердце; она вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем, красотою, она росла и таяла; она касалась всего, что есть на земле дорогого, тайного, святого; она дышала бессмертной грустью и уходила умирать в небеса. Лаврецкий выпрямился и стоял, похолоделый и бледный от восторга. Эти звуки так и впивались в его душу, только что потрясенную счастьем любви; они сами пылали любовью. «Повторите», - прошептал он, как только раздался последний аккорд. Старик бросил на него орлиный взор, постучал рукой по груди и, проговорив, не спеша, на родном своем языке: «Это я сделал, ибо я великий музыкант», - снова сыграл свою чудную композицию». Кроме того, звучащая мелодия является важным сюжетным элементом, она звучит в момент кульминации любовного конфликта и как бы является его вершиной.

Помимо самих мелодий звучит в романе и пение соловья: «В саду Калитиных, в большом кусте сирени, жил соловей; его первые вечерние звуки раздавались в промежутках красноречивой речи; первые звезды зажигались на розовом небе над неподвижными верхушками лип». Пение это сливается с природой, является ее фоном, раскрывает природный мир во всей красоте и многоликости.

Также для особой выразительности автор использует образы-символы: скамейка - символ любви («Лаврецкий вышел в сад, и первое, что бросилось ему в глаза, - была та самая скамейка, на которой он некогда провел с Лизой несколько счастливых, не повторившихся мгновений; она почернела, искривилась; но он узнал ее, и душу его охватило то чувство, которому нет равного и в сладости и в горести, - чувство живой грусти об исчезнувшей молодости, о счастье, которым когда-то обладал»), фортепиано - символ музыки и любви, вековые липы - символы жизни, звезды как символ недостижимой мечты и счастья, образы ночи.

Таким образом, психологизм на уровне сюжета романа имеет большое значение в природе любовного конфликта и создается за счет использования мотивов тишины, музыки, бессонницы, изображения мира природы, образов-символов и поступков и переживаний героев.

С точки зрения формального подхода, психологизм в романе возникает в связи с использованием художественных средств психологизации, которые охватывают: 1. лексику, грамматику как отражение психологических особенностей персонажей; 2. автологические и металогические виды словоупотреблений в характере персонажей; 3. способы повествования как художественные средства психологизации; 4. сюжетно-композиционные средства [Бедрикова 1995: www].

На лексико-грамматическом уровне автор использует интонацию, синтаксические конструкции, повторы, прием словесной градации, инверсию, вводит изменения в пунктуацию. Эти средства создают общий лирический тон произведения, таким образом роман «Дворянское гнездо» относится к лироэпическому роду.

Одним из средств, часто встречающимся в повестях и романах Тургенева, является повторение эмоционально значимых слов во фразе -- «словесный повтор». «Ночь, безмолвная, ласковая ночь лежала на холмах и на долинах»; «Эти звуки так и впивались в его душу, только что потрясенную счастьем любви; они сами пылали любовью»; «красноватый камыш тихо шелестел вокруг них, впереди тихо сияла неподвижная вода, и разговор у них был тихий». Данное средство служит для выделения чувств и эмоций героев, значимых частей текста, повышает в целом его эмоциональность.

Иногда Тургенев пользуется также приемом словесной градации, близким к словесному повтору. Это соединение слов, хотя и различных по значению, но создающих вместе нагнетание эмоционального смысла в пределах одного образа: «Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных рук...»; «она (мелодия) вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем,, красотою».

Другим способом интонационного выделения в фразе эмоционально значимых слов, который часто применяет Тургенев, являются различные виды инверсий. «Горько ей стало на душе, не заслужила она такого унижения»; «странными глазами посмотрели они друг на друга»; «певучим, сильным потоком струились они, -- и в них, казалось, говорило и пело его счастье» - инверсия придает высказываниям особую эмоциональность.

Эмоциональная значительность интонаций, создаваемая семантической значимостью слов, часто возникает у Тургенева в самых простых по строению фразах, лишенных тех или иных синтаксических «фигур». Писатель стремится выразить ее с помощью своеобразной пунктуации.

На уровне словоупотреблений выделяются автологические и металогические приемы. При металогическом приеме слова и выражения употребляются в их переносном, образном или фигуральном значениях [Есин, 1998: 112]. «Мысли его медленно бродили; очертания их были так же неясны и смутны, как очертания тех высоких, тоже как будто бы бродивших, тучек». Автологический прием представляет собой достижение образности путем применения слов и выражений в прямом значении. Сочетаясь вместе, эти приемы придают произведению особую образность.

Способ повествования также выступает в качестве приема психологизации, в авторское повествование вплетаются реплики, мысли чувства, поступки героев. Для Тургенева в «Дворянском гнезде» характерен особый лиризм, он разлит как воздух, как свет там, где появляются Лиза и Лаврецкий, окружая глубоким сочувствием печальную историю их любви, проникая в картины природы. В романе больше описаний, чем диалогов, и автор чаще говорит, что делается с героями, чем показывает их в поступках, в действии.

На сюжетно-композиционном уровне действие романа развивается медленно, неспешно, словно соответствуя медленному течению жизни дворянской усадьбы. при этом строго мотивируется каждый поворот сюжета, каждая ситуация. В «Дворянском гнезде» все поступки, симпатии и антипатии героев вытекают из их характеров, миросозерцания и обстоятельств их жизни. В композиции образов у Тургенева характерен ярко выраженный «психологизм», то есть преобладающий интерес к непосредственному изображению внутреннего мира действующих лиц. Писателя интересует по преимуществу самый поток эмоциональных переживаний героев -- медлительное и созерцательное течение и смена их настроений, впечатлений, ассоциаций.

Проанализировав роман «Дворянское гнездо» мы выяснили, что психологизм в нем реализуется на разных уровнях. В связи с неоднозначностью содержания термина «психологизм» в научных исследованиях мы рассматривали это понятие как а) основной способ психологического изображения, играющий важную роль в раскрытии характера; б) художественное свойство структуры романа, особенности его конфликта; в) как родовой признак произведения, возникающий при использовании в тексте средств психологизации. Мы обнаружили, что психологизм необходим для художественного воплощения идейно-нравственной проблематики как наиболее естественная форма изображения  внутренней жизни.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

В «Дворянском гнезде» Тургенев прощался с прошлым и обращал свой взор к новому поколению, в котором он видел будущее России. И именно с этим был связан тот могучий творческий подъем, который переживал писатель в канун падения крепостного права и который так много дал русской литературе [Петров 1961: 292].

Исследование психологизма в романе И.С. Тургенева позволило оценить вклад писателя в разработку русского социально-психологического романа в связи с процессом становления личности героев, возникновения особой структуры художественного произведения, позволило увидеть особенности, составившие неповторимый литературный стиль писателя.

В ходе работы мы выяснили, что сложность изучения психологизма в романах Тургенева обусловлена отсутствием единого мнения о понимании и содержании психологизма среди отечественных литературоведов. На основе изучения материалов нами были сделаны следующие выводы:

1. психологизм в отечественном литературоведении трактуется неоднозначно;

2. термины «психологизм» и «психологический анализ» имеют разную интерпретацию, по этой причине необходимо четко их разграничивать;

3. психологизм в романе «Дворянское гнездо» возникает за счет использования многожества способов и приемов психологического изображения;

4. психологизм в романе «Дворянское гнездо» имеет важное значение и необходим для художественного воплощения идейно-нравственной проблематики.

Нами был проведен психологический анализ и изучен психологизм в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо». Цель исследования достигнута. Дальнейшие перспективы работы предполагают проведение исследований других романов И.С, Тургенева с точки зрения существования психологизма в них и исследование этих романов в сравнительном аспекте.

Список использованной литературы

 

Батюто А.И. Тургенев-романист / А.И. Батюто. - Ленинград: Наука, 1972. - 390 с.

Бедрикова М.Л. Особенности психологизма русской прозы второй половины 1980-х годов: Творчество В. Астафьева и В. Распутина: автореф. дис. канд. фил. наук / М.Л. Бедрикова. - М., 1995. - Электронный ресурс / Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/osobennosti-psikhologizma-russkoi-prozy-vtoroi-poloviny-1980-kh-godov-tvorchestvo-v-astafeva

Бедрикова М.Л. Особенности психологизма русской прозы второй половины 1980-х годов: Творчество В. Астафьева и В. Распутина: дис. канд. фил. наук / М.Л. Бедрикова. - М., 1995. - 203 с.

Белокурова С.П. Словарь литературоведческих терминов / С.П. Белокурова. - СПб., 2005. - 318 с. Электронный ресурс / Режим доступа: http://gramma.ru/LIT/?id=3.0&page=3&wrd=%CF%D1%C8%D5%CE%CB%CE%C3%C8%C7%CC&bukv=%CF

Бялый Г.А. Тургенев и русский реализм. / Г.А. Бялый. - М. - Л.: Советский писатель, 1962. - 249 с.

Гинзбург Л.Я. О психологической прозе / Л.Я. Гизнбург. - Л.: Советский писатель, 1971. - с.380.

Головко В.М. Поэтика русской повести / В.М. Головко. - Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1992. - 191 с.

Головко В.М. Поэтика русской повести / В.М. Головко. - Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1992. - 191 с.

Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы / А.Б. Есин. - 2-е изд., перераб. - М.: Флинта: Московский психолого-социальный институт, 2003. - 176 с.

Иезуитов А. Проблема психологизма в эстетике и в литературе // Проблемы психологизма в советской литературе. - Л.: Наука, 1970,- с.39 - 57.

Курсов Б.Л. Толстой. Идейные искания и творческий метод. 1847-1862 / Б.Л. Курсов. - М.: Гос. изд-во худ. лит-ры., 1960. -196 с.

Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. - М: НПК, «Интелвак», 2001 - 1600 с.

Лихачев Д.С. Движение русской литературы XI - XVII веков к реалистическому изображению действительности / Д.С. Лихачев. - М., 1956. - 224 с.

Маркович В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический роман XIX века / В.М. Маркович. - Ленинград: Издательство ЛГПУ, 1982. - 208 с.

Петров С.М. Тургенев: творческий путь / С.М. Петров. - М.: Художественная литература, 1961. - 591 с.