История создания поэмы «Мёртвые души»

       Гоголь, таким образом, увидел крушение своего замысла в целом. Ему кажется  в это время, что в первом томе «Мертвых душ» он изобразил не действительные типы помещиков и чиновников, а  свои же собственные пороки и недостатки, и что начать возрождение России надо с исправления нравственности всех людей. Это был отказ от прежнего Гоголя, вызвавший возмущение и близких  друзей писателя, и всей передовой  России.  

       Чтобы полнее понять духовную драму Гоголя, надо еще принимать во внимание и  внешние воздействия на него. Писатель подолгу жил за границей. Там он стал свидетелем серьезных социальных потрясений, увенчавшихся в ряде стран  Европы – во Франции, Италии, Австрии, Венгрии, Пруссии – революционным  взрывом 1848 года. Гоголь воспринимает их как всеобщий хаос, торжество  слепой, разрушительной стихии. 

       Сообщения из России приводили Гоголя в еще  большее смятение. Крестьянские волнения, обострение политической борьбы усиливают  растерянность писателя. Опасения за будущее России внушают Гоголю мысль  о необходимости уберечь Россию от противоречий Западной Европы. В  поисках выхода он увлекается реакционно-патриархальной утопией о возможности всенародного единения и благоденствия. Смог ли он преодолеть кризис, и в какой мере этот кризис коснулся Гоголя-художника? Увидели бы свет произведения лучше, чем «Ревизор» или «Мертвые души»? 

       О содержании второго тома можно судить лишь по дошедшим черновикам и рассказам  мемуаристов. Известен отзыв Н. Г. Чернышевского: «В уцелевших отрывках есть очень много таких страниц, которые должны быть причислены к лучшему, что когда-либо давал нам Гоголь, которые приводят в восторг своим художественным достоинством и, что еще важнее, правдивостью и силой...» 

       Спор  мог бы быть решен окончательно только последней рукописью, но она утеряна  для нас, по - видимому, навеки.  

4. Путешествие к  смыслу 

       Каждая  последующая эпоха по-новому открывает  классические творения и такие грани  в них, которые в той или  иной мере созвучны ее собственным  проблемам. Современники писали о «Мертвых душах», что они «разбудили Русь»  и «пробудили в нас сознание о  нас самих». И ныне еще не перевелись в мире Маниловы и Плюшкины, Ноздревы и Чичиковы. Они, конечно, стали другими, чем были в те времена, но сущности своей не утратили. Каждое новое  поколение открывало в гоголевских  образах новые обобщения, толкавшие  на раздумья о самых существенных явлениях жизни. 

Такова судьба великих произведений искусства, они  переживают своих творцов и свою эпоху, преодолевают национальные границы  и становятся вечными спутниками человечества. 

       «Мертвые  души» - одно из самых читаемых и  почитаемых произведений русской классики. Сколько бы времени не отделяло нас  от этого произведения, мы никогда  не перестанем изумляться его глубине, совершенству и, наверное, не будем  считать наше представление о  нем исчерпанным. Читая «Мертвые души», впитываешь в себя благородные  нравственные идеи, которые несет  в себе каждое гениальное творение искусства, и незаметно для себя сам становишься и чище и прекраснее. 

       Во  времена Гоголя в литературной критике  и искусствознании часто употреблялось  слово «изобретение». Сейчас это  слово мы относим к продуктам  технической, инженерной мысли, но прежде оно подразумевало и художественные, литературные произведения. И означало это слово единство смысла, формы  и содержания. Ведь чтобы высказать  что-то новое, нужно изобрести –  создать еще никогда не существовавшее художественное целое. Вспомним слова  А.С. Пушкина: «Есть высшая смелость – смелость изобретения». Познание тайн «изобретения» – это такое  путешествие, которое не сопряжено  с обычными трудностями: для него не нужно ни с кем встречаться, не нужно вообще трогаться с места. Можно отправиться вслед за литературным героем, и проделать в воображении  тот путь, которым он прошел. Нужно  лишь время, да книга, да желание подумать над ней. Но это и самое трудное  путешествие: никогда нельзя сказать, что цель достигнута, потому что  за каждым понятым и осмысленным  художественным образом, разгаданной  тайной, встает новая – еще более  трудная и увлекательная. Оттого и художественное произведение неисчерпаемо и путешествие к его смыслу бесконечно. 

Будьте  не мертвые, а живые  души. О названии поэмы Гоголя 

Воропаев В. А. 

       Гоголь  любил повторять, что не будут  живы его образы, если каждый читатель не почувствует, что они взяты "из того же тела, из которого и мы". Это  свойство гоголевских образов - некую  узнаваемость, близость душе каждого  из нас - отмечали уже современники писателя. "Не все ли мы после юности, так или иначе, ведем одну из жизней гоголевских героев? - записал в  своем дневнике Герцен в июле 1842 года. -Один остается при маниловской тупой мечтательности, другой - буйствует a la Nosdreff, третий - Плюшкин..." "Каждый из нас, - говорил Белинский, - какой бы он ни был хороший человек, если вникнет в себя с тем беспристрастием, с каким вникает в других, - то непременно найдет в себе, в большей или меньшей степени, многие из элементов многих героев Гоголя". 

       Как ни странно, у Герцена и Белинского духовный подход к проблеме: в православной аскетике есть понятие присутствия  любого греха в человеке; если он обратится к своей душе, то увидит все... и среди всего - нечто преобладающее. Общепризнано, что определяющей чертой гоголевских ти-пов является пошлость. Но что такое пошлость? В старом, первоначальном значении, ныне уже утраченном, пошлый - обыкновенный, заурядный, ничем не примечательный. В начале шестой главы "Мертвых душ" Гоголь употребляет это слово именно в таком значении. Автор говорит, что прежде, в лета его юности, ему случалось подъезжать к какому-нибудь новому месту и оно представало перед ним своею "не пошлою наружностью". 

       По  словам Гоголя, главное свойство его  таланта определил Пушкин: "Он мне говорил всегда, что еще  ни у одного писателя не было этого  дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой  силе пошлость пошлого человека, чтобы  вся та мелочь которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем". Белинский оспорил пушкинское определение "дара" Гоголя. Особенность таланта Гоголя, утверждал критик, "состоит не в исключительном только даре живописать ярко пошлость жизни, а проникать в полноту и реальность явлений жизни... Ему дался не пошлый человек, а человек вообще, как он есть, не украшенный и не идеализированный". 

       Однако  чем же тогда пошлый человек отличается от не пошлого? Тот же Белинский писал, что "порядочный человек не тем отличается от пошлого, чтобы он был вовсе чужд всякой пошлости, а тем, что видит и знает, что в нем есть пошлого, тогда как пошлый человек и не подозревает этого в отношении к себе; напротив, ему-то и кажется больше всех, что он истинное совершенство". Пошлость у Гоголя - это печать духовного убожества, которое можно найти в каждом человеке. Герои Гоголя пошлы, так как они мертвы духовно. Поэтому своеобразным ключом к смыслу поэмы является ее название. 

       Прежде  всего, оно имеет буквальное значение, связанное с сюжетом. Мертвые  души - это "товар", который покупает Чичиков, а именно души умерших крестьян, которые по ревизским сказкам  числятся живыми. Недаром Коробочка  жалуется Чичикову: "Народ мертвый, а плати, как за живого". Гоголь вкладывает в уста Чичикова и других героев поэмы по отношению к приобретенным  душам слово "мертвые" вместо принятого  в официальных документах "убылые". В этой связи Погодин писал ему 6 мая 1847 года: ""Мертвых душ" в русском языке нет. Есть души ревизские, приписные, убылые, прибылые". Гоголь хотел придать этими словами особенный смысл не только афере Чичикова, но и всему произведению. 

       Гораздо важнее буквального - иносказательный, метафорический смысл названия поэмы. Мертвые души - это помещики и  чиновники, сам Чичиков. Этот смысл  был очевиден уже для первых читателей  Гоголя. Так, Герцен записал в дневнике в 1842 году: "...не ревизские - мертвые  души, а все эти Ноздревы, Маниловы и tutti quanti  - вот мертвые души, и мы их встречаем на каждом шагу". 

       Но  есть в названии книги и глубокий духовный смысл. Он раскрыт Гоголем  в предсмертной записи: "Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом, и всяк, прелазай иначе, есть тать и разбойник". По Гоголю, души его героев не вовсе умерли. В них, как и в каждом человеке, таится подлинная жизнь - образ Божий, а вместе с тем и надежда на возрождение. О том, что такое жизнь и смерть души, говорит один из великих учителей Церкви, преподобный Симеон Новый Богослов: "Христос приходит, и пришествием Своим воскрешает мертвую душу, и дает ей жизнь, и дарует благодать видеть, как Он Сам воскресает в ней и ее воскрешает. Таков закон новой жизни о Христе Иисусе, что Христос Господь благодатию Святаго Духа приходит к нам и воскрешает умерщвленные души наши, и дает им жизнь, и дарует очи видеть Его Самого, бессмертного и нетленного, живущим в нас. Прежде же чем душа соединится с Богом, прежде чем узрит, познает и восчувствует, что воистину соединена с Ним, - она бывает совсем мертва, слепа, бесчувственна; но при всем том, что мертва, все же по естеству своему бессмертна". 

       В Толковом словаре Владимира Даля одно из значений слова "мертвый" - "человек невозрожденный, недуховный, плотской или чувственный". Это значение близко к тому, в котором употребляет данное слово и Гоголь. Например, Манилов ведет жизнь исключительно материальную (плотскую, чувственную), поэтому настоящей жизни (то есть духовной) в нем нет: он мертв, как и другие помещики, как и сам Чичиков. 

       Выражению "мертвые души" именно Гоголь придал тот специфический смысл, в котором  мы употребляем его и сегодня. Однако писатель шел здесь от евангельской традиции, к которой и восходит понимание "мертвой" души как духовно  умершей. Гоголевский замысел созвучен христианскому нравственному закону, сформулированному святым апостолом  Павлом: "Как в Адаме все  умирают, так во Христе все оживут" (1 Кор. 15, 22). С этим связана и главная идея "Мертвых душ" - идея духовного воскресения падшего человека. Ее должен был воплотить в первую очередь главный герой поэмы. "И, может быть, в сем же самом Чичикове... заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес", - предсказывает автор грядущее возрождение своего героя, то есть оживление его души. 

       Есть  основания полагать, что намек  на предстоящее нравственное перерождение Павла Ивановича Чичикова содержится уже в самом его имени. В  мировоззренческих представлениях Гоголя послания святого апостола Павла, который "всех наставляет и выводит  на прямую дорогу" (из письма Гоголя к сестре от 20 января (н. ст.) 1847 года), занимают исключительно важное место. Как известно, апостол Павел был  одним из гонителей Христа, а потом  стал распространителем христианства по всему миру. 

       Было  бы, однако, неверным думать, что в  последующих томах Гоголь намеревался  сделать Чичикова "добродетельным человеком". Гоголевские высказывания на этот счет, как и уцелевшие  главы второго тома, не дают оснований  для такого заключения. Александр  Матвеевич Бухарев (в монашестве архимандрит Феодор), не раз беседовавший с Гоголем о его сочинении, в позднейшем примечании к своей  книге "Три письма к Н.В.Гоголю, писанные в 1848 году" рассказывает: "Помнится, когда кое-что прочитал я Гоголю из моего разбора "Мертвых душ", желая только познакомить его  с моим способом рассмотрения этой поэмы, то и его прямо спросил, чем именно должна кончиться эта  поэма. Он, задумавшись, выразил свое затруднение высказать это с  обстоятельностию. Я возразил, что мне только нужно знать, оживет ли, как следует, Павел Иванович? Гоголь как будто с радостию подтвердил, что это непременно будет и оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма". 

       По  всей вероятности, Гоголь хотел провести своего героя через горнило испытаний  и страданий, в результате которых  он должен был бы осознать неправедность  своего пути. Этим внутренним переворотом, из которого Чичиков вышел бы другим человеком, по-видимому, и должны были завершиться "Мертвые души". Знаменательно, что как в "Ревизоре" настоящий  ревизор появляется по повелению  царя, так и в поэме в воскрешении  героя должен был принять участие  сам Государь. 

       Возродиться душой должен был не только Чичиков, но и другие герои, - даже Плюшкин, может быть, наиболее "мертвый" из всех. На вопрос архимандрита Феодора, воскреснут ли прочие персонажи первого тома, Гоголь отвечал с улыбкой: "Если захотят".

 Духовное  возрождение - одна из высших  способностей, дарованных человеку, и, по Гоголю, этот путь открыт  всем. И это возрождение должно  было совершиться на основе "коренной  природы нашей, нами позабытой", и послужить примером не только  для соотечественников, но и  для всего человечества. В этом  и заключалась одна из "сверхзадач" поэмы Гоголя "Мертвые души".