Биография Лермонтава

Семья 

Род Лермонтовых, по распространённому предположению, происходил из Шотландии и восходил к полумифическому барду-пророку  Томасу Лермонту. Эта гипотеза, однако, остаётся неподтверждённой и неопровергнутой. Своим предполагаемым шотландским  корням Лермонтов посвятил стихотворение «Желание». В юности Лермонтов также (абсолютно фантастически) ассоциировал свою фамилию с испанским государственным деятелем начала XVII века Франсиско Лермой, эти фантазии отразились в написанном поэтом воображаемом портрете Лермы, а также драме «Испанцы». 

Предок Лермонтова, ротмистр русского рейтарского строя  Юрий (Джордж) Лермонт погиб при  осаде Смоленска в 1633 году. 

Сохранились документы  относительно прадеда Михаила Лермонтова по отцовской линии, Юрия Петровича  Лермонтова, воспитанника шляхетского кадетского корпуса. В это время род Лермонтовых пользовался ещё благосостоянием; захудалость началась с поколений, ближайших ко времени поэта. По воспоминаниям, собранным чембарским краеведом П. К. Шугаевым (1855—1917), отец поэта, Юрий Петрович Лермонтов (1787—1831) «был среднего роста, редкий красавец и прекрасно сложен; в общем, его можно назвать в полном смысле слова изящным мужчиной; он был добр, но ужасно вспыльчив».[1] Перед женитьбой на Марии Михайловне Арсеньевой, матери поэта, Юрий Петрович вышел в отставку в чине пехотного капитана. У Юрия Петровича Лермонтова были сёстры, проживавшие в Москве.Предки 1. Михаила Юрьевича Лермонтова 1814—1841

2. Отец:

Юрий (Евтихий) Петрович Лермонтов (1787—1831) 4. Пётр Юрьевич Лермонтов (1767—1811) 8. Юрий Петрович Лермонтов (1722— >1778)

9. Анна Ивановна  Лермонтова (рожд. Боборыкина, 1723—1792)

5. Анна Васильевна (или Александра) N  

3. Мария Михайловна  Лермонтова (урожд. Арсеньева, 1795—1817) 6. Михаил Васильевич Арсеньев (1768—1810) 12. Василий Васильевич Арсеньев (р. 1731)

13. Ефимья Никитична  Арсеньева (рожд. Ивашкина)

7. Елизавета  Алексеевна Арсеньева (рожд. Столыпина, 1773—1845) 14. Алексей Емельянович Столыпин (1744—1810)

15. Мария Афанасьевна  Столыпина (рожд. Мещеринова, ум. 1817?) 
 
 

Дед поэта по материнской линии, Михаил Васильевич Арсеньев (1768—1810), отставной гвардии  поручик, женился в конце 1794 или  начале 1795 года в Москве на Елизавете  Алексеевне Столыпиной (1773—1845), после  чего купил «почти за бесценок» у  графа Нарышкина в Чембарском уезде Пензенской губернии село Тарханы, где и поселился со своей женой. Село Тарханы было основано в XVIII веке Нарышкиным, который поселил там своих крепостных из московских и владимирских вотчин из числа отчаянных воров, головорезов и закостенелых до фанатизма раскольников. Эти крестьяне долгое время разговаривали на подмосковном наречии с доминирующей «о». Во время пугачёвского восстания в село заходили отряды мятежников. Предусмотрительный староста заранее сумел ублаготворить всех недовольных, раздав крестьянам почти весь барский хлеб, поэтому и не был повешен. 

Михаил Васильевич Арсеньев «был среднего роста, красавец, статный собой, крепкого телосложения; он происходил из хорошей старинной  дворянской фамилии». Любил развлечения  и отличался некоторой экзальтированностью: выписал себе в имение из Москвы карлика, любил устраивать различные развлечения. 

Елизавета Алексеевна, бабушка поэта, была «не особенно красива, высокого роста, сурова и до некоторой степени неуклюжа». Обладала недюжинным умом, силой воли и деловой хваткой. Происходила из знаменитого рода Столыпиных. Её отец несколько лет избирался предводителем дворянства Пензенской губернии. В его семье было 11 детей. Елизавета Алексеевна была первым ребёнком. Один из её родных братьев служил адъютантом Александра Суворова, двое вышли в генералы, один стал сенатором и дружил со Сперанским, двое избирались предводителями губернского дворянства в Саратове и Пензе. Одна из её сестёр была замужем за московским вице-губернатором, другая за генералом. 

После рождения единственной дочери Марии, Елизавета  Алексеевна заболела женской болезнью. Вследствие этого Михаил Васильевич сошёлся с соседкой по имению, помещицей  Мансыревой, муж которой длительное время находился за границей в  действующей армии. 2 января 1810 года (по старому стилю), узнав во время рождественской ёлки, устроенной им для дочери, о возвращении мужа Мансыревой домой, Михаил Васильевич принял яд. Елизавета Алексеевна, заявив: «собаке собачья смерть», вместе с дочерью на время похорон уехала в Пензу.[2] 

Михаил Васильевич похоронен в семейном склепе в  Тарханах. На его памятнике написано: «М. В. Арсеньев скончался 2-го января 1810 года, родился 1768 года, 8 ноября». 

Елизавета Алексеевна Арсеньева стала сама управлять  своим имением. Своих крепостных, которых у неё было около 600 душ, она держала в строгости, хотя, в отличие от других помещиков, никогда не применяла к ним телесные наказания. Самым строгим наказанием у неё было выбрить половину головы у провинившегося мужика, или отрезать косу у крепостной. 

Поместье Юрия Петровича Лермонтова — Кропотовка, Ефремовского уезда Тульской губернии (в настоящее время — село Кропотово-Лермонтово Становлянского района Липецкой области) — находилось по соседству с селом  Васильевским, принадлежавшим роду Арсеньевых. Замуж за Юрия Петровича Марья Михайловна, которой не было ещё и 17 лет, как тогда говорили, «выскочила по горячке». Для Юрия Петровича это была блестящая партия.

Памятная доска  на месте рождения М. Ю. Лермонтова 

После свадьбы  семья Лермонтовых поселилась в Тарханах. Однако рожать свою, не отличавшуюся крепким здоровьем, молодую жену Юрий Петрович повёз в Москву, где можно было рассчитывать на помощь опытных врачей. Там в ночь с 2 на 3 октября 1814 года в доме напротив Красных ворот (сейчас на этом месте находится высотное здание, на котором есть памятная доска с изображением М. Ю. Лермонтова) на свет появился великий русский поэт. 

23 октября в  церкви Трёх святителей у Красных  ворот крестили новорождённого  Михаила Лермонтова. Крёстной матерью стала бабушка — Елизавета Алексеевна Арсеньева. Она же, недолюбливавшая зятя, настояла на том, чтобы мальчика назвали не Петром, как хотел отец, а Михаилом. 

Непосредственно после рождения внука бабушка  Арсеньева в 7 верстах от Тархан основала новое село, которое назвала в его честь — Михайловским. 

Первый биограф  Михаила Лермонтова, Павел Александрович  Висковатый (1842—1905), отмечал, что его  мать, Марья Михайловна, была «одарена душою музыкальной». Она часто  музицировала на фортепьяно, держа  маленького сына на коленях, и якобы от неё Михаил Юрьевич унаследовал «необычайную нервность свою». 

Семейное счастье  Лермонтовых было недолгим. «Юрий  Петрович охладел к жене по той  же причине, как и его тесть  к тёще; вследствие этого Юрий Петрович завёл интимные отношения с бонной своего сына, молоденькой немкой, Сесильей Фёдоровной, и кроме того с дворовыми… Буря разразилась после поездки Юрия Петровича с Марьей Михайловной в гости, к соседям Головниным… едучи обратно в Тарханы, Марья Михайловна стала упрекать своего мужа в измене; тогда пылкий и раздражительный Юрий Петрович был выведен из себя этими упрёками и ударил Марью Михайловну весьма сильно кулаком по лицу, что и послужило впоследствии поводом к тому невыносимому положению, какое установилось в семье Лермонтовых. С этого времени с невероятной быстротой развилась болезнь Марьи Михайловны, впоследствии перешедшая в чахотку, которая и свела её преждевременно в могилу. После смерти и похорон Марьи Михайловны… Юрию Петровичу ничего более не оставалось, как уехать в своё собственное небольшое родовое тульское имение Кропотовку, что он и сделал в скором времени, оставив своего сына, ещё ребёнком, на попечение его бабушке Елизавете Алексеевне…».[3] 

Марья Михайловна похоронена в том же склепе, что  и её отец. Её памятник, установленный в часовне, построенной над склепом, венчает сломанный якорь — символ несчастной семейной жизни. На памятнике надпись: «Под камнем сим лежит тело Марьи Михайловны Лермонтовой, урождённой Арсеньевой, скончавшейся 1817 года февраля 24 дня, в субботу; житие её было 21 год и 11 месяцев и 7 дней». Елизавета Алексеевна Арсеньева, пережившая своего мужа, дочь, зятя и внука, также похоронена в этом склепе. Памятника у неё нет. 

Село Тарханы  с деревней Михайловской после смерти Елизаветы Алексеевны Арсеньевой перешло по духовному завещанию к её брату Афанасию Алексеевичу Столыпину, а затем к сыну последнего Алексею Афанасьевичу. 

В 1970-е годы недалеко от часовни Арсеньевых, благодаря  стараниям известного советского лермонтоведа Ираклия Андроникова, был перезахоронен  и отец поэта, Юрий Петрович Лермонтов.

Воспитание

Во время обучения в Московском Университете в 1830—1832 Михаил Юрьевич Лермонтов проживал в доме своей бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой. Москва, Малая Молчановка,2. Сейчас здесь находится его музей 

Бабушка поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, страстно любила внука, который в детстве  не отличался сильным здоровьем. Энергичная и настойчивая, она прилагала все усилия, чтобы дать ему всё, на что только может претендовать продолжатель рода Лермонтовых. О чувствах и интересах отца она не заботилась. Лермонтов в юношеских произведениях весьма полно и точно воспроизводил события и действующих лиц своей личной жизни. В драме с немецким заглавием — «Menschen und Leidenschaften» — рассказан раздор между его отцом и бабушкой. 

Лермонтов-отец не в состоянии был воспитывать  сына, как этого хотелось аристократической  родне, — и Арсеньева, имея возможность тратить на внука «по четыре тысячи в год на обучение разным языкам», взяла его к себе с уговором воспитывать его до 16 лет и во всём советоваться с отцом. Последнее условие не выполнялось; даже свидания отца с сыном встречали непреодолимые препятствия со стороны Арсеньевой. 

Ребёнок с самого начала должен был сознавать противоестественность  этого положения. Его детство  протекало в поместье бабушки, Тарханах, Пензенской губернии; его окружали любовью и заботами — но светлых  впечатлений, свойственных возрасту, у него не было. 

В неоконченной юношеской «Повести» описывается  детство Саши Арбенина, двойника самого автора. Саша с шестилетнего возраста обнаруживает наклонность к мечтательности, страстное влечение ко всему героическому, величавому, бурному. Лермонтов родился болезненным и всё детство страдал золотухой; но болезнь эта развила в ребёнке необычайную нравственную энергию. Болезненное состояние будущего поэта требовало так много внимания, что бабушка, ничего не жалевшая для внука, наняла для него доктора Ансельма Левиса (Леви) — еврея из Франции, главной обязанностью которого было лечение и врачебный надзор за Михаилом.[4] 

В «Повести»  признаётся её влияние на ум и характер героя: «он выучился думать… Лишённый возможности развлекаться обыкновенными забавами детей, Саша начал искать их в самом себе. Воображение стало для него новой игрушкой… В течение мучительных бессонниц, задыхаясь между горячих подушек, он уже привыкал побеждать страданья тела, увлекаясь грёзами души… Вероятно, что раннее умственное развитие немало помешало его выздоровлению»… 

Это раннее развитие стало для Лермонтова источником огорчений: никто из окружающих не только не был в состоянии пойти навстречу  «грёзам его души», но даже не замечал  их. Здесь коренятся основные мотивы его будущей поэзии разочарования. В угрюмом ребёнке растёт презрение к повседневной окружающей жизни. Всё чуждое, враждебное ей возбуждало в нём горячее сочувствие: он сам одинок и несчастлив, — всякое одиночество и чужое несчастье, происходящее от людского непонимания, равнодушия или мелкого эгоизма, кажется ему своим. В его сердце живут рядом чувство отчуждённости среди людей и непреодолимая жажда родной души, такой же одинокой, близкой поэту своими грёзами и, может быть, страданиями. И в результате: «в ребячестве моём тоску любови знойной уж стал я понимать душою беспокойной». 

Мальчиком десяти лет бабушка повезла его на Кавказ, на воды; здесь он встретил девочку  лет девяти — и в первый раз  у него проснулось необыкновенно  глубокое чувство, оставившее память на всю жизнь, но сначала для него неясное и неразгаданное. Два года спустя поэт рассказывает о новом увлечении, посвящает ему стихотворение: к Гению. 

Первая любовь неразрывно слилась с подавляющими впечатлениями Кавказа. «Горы кавказские для меня священны», — писал Лермонтов; они объединили всё дорогое, что жило в душе поэта-ребёнка. С осени 1825 года начинаются более или менее постоянные учебные занятия Лермонтова, но выбор учителей — француз Capet и бежавший из Турции грек — был неудачен. Грек вскоре совсем бросил педагогические занятия и занялся скорняжным промыслом. Француз, очевидно, не внушил Лермонтову особенного интереса к французскому языку и литературе: в ученических тетрадях Лермонтова французские стихотворения очень рано уступают место русским. Тем не менее, имея в Тарханах прекрасную библиотеку, Лермонтов, пристрастившийся к чтению, занимался под руководством учителей самообразованием и овладел не только европейскими языками (английских, немецких и французских писателей он читал в оригиналах), но и прекрасно изучил европейскую культуру в целом и литературу в частности.