Автор работы: Пользователь скрыл имя, 26 Декабря 2011 в 17:36, реферат
Чтобы понять философский смысл данного у Макиавелли решения нравственно-политической проблемы, нужно сказать два слова о принципиальной возможности научного подхода к «субъективной сфере» морали, тем более, что Макиавелли до сих пор объявляется иногда «чистым политиком, разделившим политику и мораль. В свое время тезис о разделении политики и морали сыграл положительную роль, поскольку он апеллирует к научности и снимает с Макиавелли как ученого обвинения в аморализме. Но сегодня очевидно, что от одного противопоставления политической реальности и нравственных норм для науки пользы мало. Нужно объяснить их расхождение, тем более, что и государство и мораль вызваны к жизни общим интересом.
Сам Макиавелли выдвинул главный тезис, послуживший потом всем защитникам научности его смелых высказываний, — требование «действительной истины».
Введение 2
Глава 1. Соотношение нравственности и государственной политики у Макиавелли 4
Глава 2. Характер отделения религии от политики у Н. Макиавелли 13
Заключение 17
Библиографический список использованной литературы 19
«...Джовампаголо, не ставивший ни во что ни кровосмешение, ни публичную резню родственников, не сумел, когда ему представился к тому удобный случай, или, лучше сказать, не осмелился совершить деяние, которое заставило бы всех дивиться его мужеству и оставило бы по себе вечную память, ибо он оказался бы первым, кто показал прелатам, сколь мало надо почитать всех тех, кто живет и правит подобно им, и тем самым совершил бы дело, величие которого намного превысило бы всякий позор и связанную с ним, возможно, опасность» [Жизнь 1993: 358].
Макиавелли отказывается оценивать поступок Джовампаголо (точнее, его неспособность совершить «героический» поступок и убить папу Юлия II) как свидетельство его проснувшейся совести или осознание незыблемых законов добра: «...в груди негодяя, который сожительствовал с сестрой и ради власти убил двоюродных братьев и племянников, не могло пробудиться какое-либо благочестивое чувство» [Жизнь 1993: 358-359]. Это было проявлением его «обыденности», его неспособности быть на уровне высших образцов человеческой «доблести».
Мир с природою научает человека дорожить и миром с себе подобными. Соединившись в общежитие, люди создают средства, которые позволяют им достигать целей общежития с наименьшей тратой времени и труда, не прибегая к действиям, противоречащим интересам отдельных членов союза. Они вводят законы и учреждения, которые освящают эти средства, и грозят наказанием всякому, пользующемуся иными средствами. Эти законы и учреждения установляют такой общественный порядок, который делает излишним прибегать к суровым и жестоким мерам, и позволяют каждому удовлетворять свои интересы, не мешая и другим достигать того же.
Люди создают, таким образом, среди внешнего нецелесообразного мира — искусственный, целесообразный.
В
таком целесообразном порядке правило
«цель освящает средства» неприложимо,
ибо тут целям общежития
Но с течением времени это соответствие между целями и средствами нарушается. Потребности и вместе с ними цели общежития изменяются, средства же, воплотившись в форму законов, учреждений, нравственных правил, религиозных верований, остаются без изменения. Общественный порядок перестает быть целесообразным, и правители и граждане для удовлетворения вновь возникших потребностей вынуждены нарушить освященные временем правила. В такие эпохи революций безнравственные действия неизбежны, ибо лишь ценою суровых и жестоких мер, нарушающих интересы отдельных лиц, может быть введен новый целесообразный порядок. В такие эпохи общественных кризисов правило «цель освящает средства» снова вступает в силу.
Но
нравы известной страны могут
быть до такой степени испорчены,
что исключают возможность
Но
и при таких исключительных условиях
государственной жизни это
Но если Макиавелли и считал дозволенным в эпохи общественных кризисов прибегать к жестоким мерам, то при нормальном течении общественной жизни он считал всякую внезаконную деятельность опасной и предостерегал государственных деятелей при таких условиях следовать правилу «цель освящает средства». Макиавелли в своих политических сочинениях развивает мысль что в благоустроенной и неиспорченной республике правители имеют ни повода, ни возможности творить зло, что все цели общежития могут быть достигнуты законными средствами, и безнравственный поступок, могущий оказаться полезным в тирании, сам себя наказует в неиспорченной республике. Если тирании злые семена быстро всходят на пропитанной испорченностью почве, то в республике общественная совесть возмущается всяким безнравственным поступком. В 19-й главе «Государя» Макиавелли говорит: «Государь, желающий удержаться, вынужден быть злым: если народная масса, будь то войско, народ или вельможи, испорчены, то государь должен уметь приноравливаться к дурным наклонностям, и при таких условиях государственной жизни добрые дела пагубны». В 6-й же главе «Размышления…» Макиавелли говорит, что мысль об измене и не может прийти голову гражданам неиспорченной республики, где безнравственные правила вообще неприложимы. Мысль, что злые поступки сами себя наказуют в республике, Макиавелли очень подробно развивает в 6-й главе, где он подтверждает эту мысль целым рядом примеров из римской истории. «3лой гражданин, — говорит он в этой главе, — не может творить зло неиспорченной республике... И если бы Манлий жил во время Мария и Суллы, когда общество было уже испорчено, мог бы придать ему форму, наиболее соответствовавшую его тщеславию, он достиг бы тех же самых результатов, как Марий и Сулла. И оборот, если Марий и Сулла жили бы во времена Манлия, то их замыслы в самом зачатке встретили бы непреодолимые препятствия» [Жизнь 1993: 377]. В неиспорченной республике нет, таким образом, не только повода прибегать к безнравственным средствам, но самая возможность их исключена условиями общественной жизни. Правило «цель освящает средства» неприложимо в таком благоустроенном государстве; и политик, следующий этому правилу, поступает не только безнравственно, но и неблагоразумно. Ее в эпохи общественных кризисов государственные люди вынуждены действовать по этому правилу, то при нормальном течении общественной жизни всякий внезаконный поступок, если он да предпринимается во имя общего блага, может нанести неисценимый вред государству. «Между установлениями республики, говорит Макиавелли, — должно быть и такое учреждение, которое следило бы за тем, чтобы граждане под предлогом добра могли бы творить зла, и чтобы они пользовались лишь такою степенью авторитета, который был бы полезен, а не вреден свободе» [Жизнь 1993: 277]. «Республика, — говорит Макиавелли в другом месте, — должна быть устроена таким образом, что исключала бы необходимость в исключительных мерах. Если исключительная мера и принесла бы временную пользу, то пример подействовал бы дурно, ибо был бы введен обычай для хорошей цели нарушать учреждения, которые могли бы под тем же предлогом быть нарушены ради дурной цели» [Жизнь 1993: 255].
Макиавелли отрицает целесообразность мирового порядка. Автор «Государя» оправдывает безнравственные средства в политике несовершенством общественного порядка, отсутствием законных средств к достижению необходимых целей общежития. Современные же ученые, верующие в целесообразность всего существующего, вынуждены прибегать к самым отчаянным уловкам, чтобы объяснить факт, не вяжущийся с их миросозерцанием.
Макиавелли отрицает разумность мироздания и видит в государстве учреждение, созданное людьми для борьбы против зла и способное до известной степени смягчить людские страдания. Макиавелли точно определяет те случаи, в которых жестокие и суровые меры необходимы. Служебным значением зла можно оправдать любой безнравственный поступок, и ни один политик не в состоянии возвыситься на ту заоблачную точку зрения, с высоты которой он мог бы окинуть взором весь мировой порядок и определить, является ли данная политическая мера необходимым звеном в общей цепи предусмотренного Творцом мирового порядка.
Благо государства не есть абсолютная цель, и правило «salus populi suprima lex» есть лишь правило относительное. Государство имеет право на существование лишь при известных условиях. Государство, лишенное жизненной силы и прозябающее лишь по милости своих соседей, или препятствующее объединению национальности, способной образовать самостоятельное политическое тело, — такое государство служит лишь помехою естественному ходу политического развития. На наших глазах рушился целый ряд государств, и никто не станет осуждать политических движений, которые стерли с лица земли мелкие итальянские и немецкие государства. Сохранение государства есть желательная цель лишь постольку, поскольку оно удовлетворяет интересам граждан, ради защиты которых оно существует, и поскольку оно является необходимым предположением их благосостояния. Если же во имя общего блага позволительно прибегать к безнравственным средствам, то не потому, что благо государства есть цель не обходимая, а лишь ввиду того соображения, что добро, достигаемое безнравственными средствами, перевешивает зло, причиняемое ими. Тут применяется правило Макиавелли, что из двух зол должно выбирать меньшее. Безнравственные средства всегда зло и остаются злом и тогда, когда принимаются во имя общего блага, но это зло не так велико, как гибельные последствия политики, не решающейся ввиду нравственных соображений прибегать к средствам, необходимым для спасения государства, являющегося необходимым предположением наиболее жизненных интересов народа [Алексеев 2002: 229].
Но
если это так, если во имя общего
блага дозволительно жертвовать
нравственными соображениями
Эти рассуждения сглаживают, таким образом, всякое различие между частной и общественной моралью и узаконивают и в области частной жизни опасное правило «цель освящает средства».
С точки же зрения учения Макиавелли о нравственности это различие имеет другое обоснование, которое не только объясняет факт этого различия, но и вполне вяжется с воззрением автора «Государя» на происхождение и сущность морали.
Все
граждане должны служить общему благу,
но они содействуют ему