Местное самоуправления в КНР

         Процесс локализации власти в России происходит на основе создания разных институциональных систем на местном уровне в различных субъектах Федерации, усиления их обособленности и самостоятельности. При этом в российском варианте корпоратизма речь также идет не о гражданских корпорациях, а, в определении М. Афанасьева, о сращивании частных административных монополий с государством и криминальными группировками в виде своеобразной вассальной иерархии. В обоих случаях локализация стала возможной в результате ослабления системы контроля.

         В Китае политические и экономические  интересы местной элиты не  противоречат экономическим интересам  местных сообществ и институционально  связаны с ними. Непропорционально  большая прибыль, которую легально  получали местные структуры власти от локального экономического роста, не исключили коррупцию, но создали ей легитимную альтернативу. В России ситуация такова, что значительная часть доходов (если они есть) экономических и политических акторов на местном уровне нелегальна или полулегальна, что предопределяет их преимущественное использование не на развитие местных сообществ, а на личное потребление.

         Взаимодействие местной власти  и местного сообщества. Главной  демократической составляющей самоуправления  и в КНР, и в РФ являются  выборы. Институт выборов в обеих странах является наиболее сильным по своему воздействию на трансформацию местных сообществ, так как он обеспечивает возможность политического участия каждого гражданина.

         Разные способы и последовательность  введения системы самоуправления, разная роль, которую она играет в жизни сообществ, определяют и разное отношение к выборам. Деревенское самоуправление возникло на основе движения снизу и решает понятные и насущные проблемы крестьян. Россияне получили законодательную «свободу» самоуправления сразу, без объяснений и экспериментов, часто не понимая, зачем она нужна и как ее применять. Поэтому в отличие от китайцев, ожидающих выборов с раннего утра, задолго до открытия зала голосования, российские граждане на местных выборах не проявляют высокой активности. Кроме того, введение местного самоуправления в РФ не стало в значительной части территорий средством вовлечения граждан в решение местных вопросов, деятельность большей части муниципальных образований не связана напрямую с социальной активностью и интересами граждан, снижает доверие к институту местного самоуправления, а следовательно, и энтузиазм избирателей.

         Выборы в местные органы власти  носят в основном неполитический  характер в России (за исключением  крупных городов), в Китае выбирают не политического лидера, а человека, который сможет решить проблемы деревни. Практическое отсутствие партий на местных выборах в России объясняется не только специфическими задачами, стоящими перед местным самоуправлением: сфера действия многих из них ограничивается столицей и несколькими региональными центрами. Практически только в части крупных городов муниципальные выборы сопровождаются реальной политической конкуренцией. Региональные власти не заинтересованы в появлении муниципальной политической оппозиции, а муниципальные лидеры не заинтересованы в появлении нового актора в лице политических партий на местах, так как это может изменить характер местных выборов по большей части формальный. И те, и другие имеют возможности повлиять на изменение избирательных правил.

         В Китае в ходе становления  системы деревенских выборов  происходит определенная деполитизация  власти в деревенских сообществах,  так как гораздо чаще стали  избирать беспартийных на руководящие  должности, парткомы формально  стоят в стороне от принятия решений. С другой стороны, представителю другой партии, не КПК, практически невозможно появиться в качестве на деревенских выборах, беспартийные деревенские руководители к концу срока кооптируются в члены партии. Появление оппозиционной партии как прямого результата проведения выборов в деревенские органы самоуправления вряд ли возможно.

         Что касается дальнейшего развития  сообществ, связанного с формированием  независимых общественных групп  и организаций неполитического  характера, то в КНР оно затруднено по политическим причинам. В России малочисленность таких организаций обусловлена не только определенной пассивностью членов сообщества и замкнутостью на своих личных проблемах, но и устойчивым представлением о невозможности повлиять на местную власть, отсутствием рычагов влияния, нежеланием избранных местных лидеров активно сотрудничать с избирателями. В конечном итоге на жизнеспособность неформальных общественных организаций влияет позиция местной власти, которая на начальном этапе по идее должна способствовать их становлению. Однако в России, с одной стороны, местные сообщества не имеют значимых легальных источников доходов для такой поддержки, с другой стороны, главы органов местного самоуправления не имеют стимулов для реальной демократизации на местах. Практически многие неформальные общественные организации, за исключением тех, кто поддерживает местную власть, существуют на средства, полученные вне локальных сообществ (из разного рода фондов, международных благотворительных организаций и т.д.). Местные корпоративные структуры и в Китае, и в России, как правило, не заинтересованы в развитии независимых организаций и групп, которое может вынудить к переходу и преобладанию формальных правил и норм.

         Опыт российского местного самоуправления и китайской деревенской демократии свидетельствует о том, что невозможно отменить существующие институты и создать принципиально новые, изменить социальные традиции и привычки. Коллективная демократия, основанная на предварительных консультациях и ограниченном числе кандидатов, способствует укреплению не только роли партии в деревне, но и роли фамильных и семейных групп. В России фактически единоличное правление глав администраций на своей территории, их неподконтрольность общественности и преобладание неформальных механизмов в региональной системе власти создают возможность для формирования авторитарных ситуаций, провоцирует некоторых глав местного самоуправления на произвол и уголовно наказуемые преступления.

         Выборность местной власти не  способствует изменению ситуации. Если в Китае альтернативность выборов имеет ограниченный характер, селекция кандидатов прежде всего имеет идеологическую направленность, контролируется партийными органами и является признанной в обществе необходимой нормой, то в России при отсутствии политического контроля региональная и муниципальная элита также применяет методы нейтрализации альтернативности, селекции кандидатов. Как у китайских, так и у российских избирателей возможности выбора ограничены, а сами выборы часто носят формальный характер и приводят к переизбранию действующих руководителей.

         И в КНР, и в РФ население  имеет способы воздействия на  не устраивающих его местных  лидеров. Это процедура отзыва. Однако в китайской деревне  выборы лидера происходят в  ходе коллективных предварительных консультаций, его поддерживает влиятельная сложившаяся группа, а окончательные формальные выборы лишь определяют размер этого влияния. Поэтому для того, чтобы была инициирована процедура отзыва, необходимы серьезные проступки со стороны председателя. Тем не менее регулярные, раз в полгода общие собрания, на которых разбирается в мельчайших подробностях финансовое положение председателя деревенского комитета и его родственников, его поступки и дела деревенской администрации, “дни демократии”, законодательно определенная возможность коллективных и индивидуальных обращений в вышестоящие органы и проведение по ним административных проверок являются серьезным рычагом влияния со стороны деревенского сообщества.

         В РФ процедура отзыва определяется в уставе, разрабатываемом под руководством главы МО и принимаемом населением муниципального образования. Руководство может непосредственно влиять на определение конкретных условий своей отставки. С другой стороны, основанием для выражения недоверия является нарушение законодательства, невыполнение предвыборной программы, уклонение от исполнения обязанностей. В усилении инициативной группе, формируемой политическими или иными оппонентами главы муниципального образования, иногда не составляет труда доказать его несоответствие должности и привести к переизбранию.

         Практика обращения в суд для  разрешения конфликтов не является  общепринятой в КНР, а суд  не стал эффективным инструментом  разрешения споров. Китайские крестьяне  в случае несогласия с местными властями обращаются наверх, в волостное, уездное правительство, в органы Министерства гражданской администрации и комиссии дисциплинарного контроля. Последние являются местными отделениями центральных ведомств, они осуществляют реальный контроль за ситуацией на местах и принимают практические меры по восстановлению справедливости и закона. В России обращение в суд является единственным способом легального решения конфликтов между населением и местными властями, местными и региональными властями. Однако российские суды не обладают экономической независимостью, так как финансируются из средств регионов.

         Таким образом, исторический опыт  местного самоуправления, условия,  масштабы, способы и движущие  силы изменений, связанных с  развитием местного самоуправления, в России и в Китае различны. Различен экономический и политический статус самоуправления в РФ и в КНР. Вместе с тем следует отметить ряд сходных моментов — развитие реального самоуправления наталкивается на серьезное противодействие как внутри местных сообществ со стороны их лидеров, так и в рамках локальных систем власти. И в России, и в Китае нет гарантированной защиты существующих прав граждан на уровне местных сообществ. Наличие института местного самоуправления не исключает возможности формирования авторитарной власти на местах. Неформальные отношения и нормы играют серьезную роль в процессе управления сообществом и во взаимоотношениях с органами государственной власти, используются способы нейтрализации альтернативности выборов и селекции кандидатов для усиления управляемости процессом выборов. 

2.3. Перспективы развития самоуправления в России и в КНР

      Сунь  Ятсен в начале века, разрабатывая общую программу строительства  государства, говорил о необходимости  периода «политической опеки», в ходе которого должно развиться местное самоуправление до уровня уезда. Только тогда можно начать формировать демократические провинциальные собрания. Очевидно, КНР не торопится создавать формальные демократические институты в ущерб стабильности экономического развития. Китай находится в процессе развития экономики. Если при этом стремиться к формальной демократии, то не будет ни демократии, ни экономического развития. Вполне возможно, что факт улучшения управляемости и экономических показателей деревенских сообществ в результате введения «деревенской демократии» станет аргументом в пользу расширения масштабов самоуправления, а местная инициатива подскажет формы такого самоуправления. Формирование гражданского общества в Китае может начаться с практики согласования интересов внутри общины, принятия ответственности за свои решения, с отстаивания гражданами своих социальных и экономических прав.

         Местное самоуправление в России  не имеет явных успехов. Ему  активно сопротивляются региональные  лидеры, явочным порядком ограничивая сферу его действия. В большинстве случаев местное самоуправление не выступает в качестве проводника экономических интересов граждан, не создано механизма стимулирования их экономической и социальной активности, а данную ему экономическую самостоятельность руководство использует часто в корыстных и корпоративных интересах. На этом уровне в условиях, когда политическая и государственная система не является сложившейся и устойчивой, возможны неожиданные перемены. Расширяться территориально сфера местного самоуправления, очевидно, уже не может, поэтому возможен вариант углубления и развития региональных типов самоуправления и его отношений с региональными властями. Возможна и постепенная под нажимом из центра унификация форм местного самоуправления (этот процесс, учитывая территориальное многообразие муниципальных образований, заведомо длительный и может проходить только в условиях стабильности федерального руководства). Представляется вероятным и вариант сокращения сферы действия и самостоятельности местного самоуправления в РФ.

         Очевидно, что оптимальные параметры  системы, механизма и масштабов  самоуправления, позволяющие учесть  экономические реалии, в полной  мере стимулировать социальную  активность граждан и обеспечить  их полноценное участие в принятии политических решений, не найдены ни в КНР, ни в России. Но если в Китае экономические преобразования и связанные с ними изменения социальных отношений двигают вперед развитие самоуправления, то в России все в обратном порядке — эффективная самоорганизация и самоуправление на местном уровне могут стать необходимым условием политической стабилизации и экономического подъема. 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

       Итак, осуществляя деятельность в различных формах самоуправления, решая управленческие проблемы на микроуровне, человек чувствует свою значимость, полезность, получает удовлетворение от своей деятельности, что дает ему возможность быть гражданином, чувствовать себя способным влиять на происходящее "здесь и сейчас". Таким образом, самоуправление в его многообразных формах предоставляет личности возможность удовлетворять самые разные потребности, вплоть до самых "высших", реализовывать свои интересы и способности и обеспечивает рост внутренней свободы личности.