Смеховая и зрелищная культура русского средневековья

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное  учреждение высшего профессионального  образования

 «Сибирский государственный  индустриальный университет»

 

 

 

 

 

Кафедра истории

 

 

 

 

 

 

Смеховая и зрелищная  культура русского средневековья

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Выполнил: студентка гр. СА-08

Смирнова Елизавета

                                                  Научный руководитель:

Антидзе Татьяна Николаевна,

старший преподаватель

 

 

 

 

 

 

 

Новокузнецк

2008г.

 

 

Содержание

I. Введение……………………………………………………………………..2

II. История смеховой культуры………………………………………………3

      II.I. Особенность смеховой культуры Руси……………………………..4

      II.II. Смех и отношение к нему православной церкви…………….....…7

III. Значение праздников и обрядов………………………...……………..…9

IV. Русское юродство как феномен культуры………………………..…….10

V. Скоморохи……………………………………………………...………….12

VI. Заключение……………………………………………………………….16

VII. Список используемой литературы…………..…………..…………....17

 

 

          

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

Эпоха русского средневековья охватывает огромный исторический период – свыше восьми столетий. Ее отсчет начинается с середины IX века, когда на территории Восточной Европы появляются первые признаки складывания государства Киевская Русь, и заканчивается на рубеже XVII – XVII вв., когда уже явственно проступают черты Нового времени. Созданные в этот период (наиболее продолжительный по сравнению с последующими историческими периодами) разнообразные и удивительно самобытные произведения, представляющие творчество многих поколений людей, обеспечили древнерусской культуре признание во всем мире.

Интерес к народной культуре нисколько не иссяк, правда,   он заметно переместился из научной, умозрительной сферы в прикладную. Надо сказать, что во все эпохи в жизни любого народа праздникам отводилась огромная роль. Потребность в праздниках присуща человечеству с самых ранних времен.

Целью моей работы является изучение смеховой и зрелищной культуры русского средневековья. В связи с поставленной целью решались следующие задачи:

- ознакомление с народными увеселениями;

- выявление важности и значимости смеховой и зрелищной культуры                      для русского народа;

- выявить отношение  православной церкви к смеховой  культуре;

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

II. История смеховой культуры

 

Изучение особенностей смеховой культуры в разных эпохах, социальных общностях может дать большее понимание такого психологического феномена как смех. Термин «смеховая  культура» широко используется исследователями  комического и смехового мира (М.М. Бахтиным, Д.С. Лихачевым, В.Я. Проппом, Л.Е. Пинским, С.С. Аверинцевым и др.). В фундаментальных культурологических трудах раскрывается феномен смеха именно через его изучение в контексте историко-культурной заданности. «Каждая эпоха и каждый народ обладает особым, специфическим для них чувством юмора, который иногда непонятен и недоступен для других эпох»¹.

Смех одновременно представляется и как миросозерцающий, и как  миропреобразующий, и как миросоздающий. Как писал М.М. Бахтин: «Смех имеет  глубокое миросозерцательное значение, это одна из существенных форм правды о мире в его целом, об истории, о человеке; это особая универсальная точка зрения на мир; видящая мир по-иному, но не менее (если не более) существенно, чем серьезность». Смех раскрывает существование внеофициального мира — праздничного, материально-телесного. Он устраняет одноплановость и однозначность миропонимания. Смех переворачивает «нормальный» мир, показывает его изнаночную сторону, открывает «голую» правду, создает свой, изнаночный мир. По словам Д.С. Лихачева смеховой мир является скорее не оппозицией мира официальных отношений, а обратной его стороной, «антимиром». «При этом антимир противопоставлен не просто обычному миру, а идеальному миру, как дьявол противостоит не человеку, а Богу и ангелам»³. В различных культурах смеху отводились определенные моменты, когда он опрокидывал официальный порядок и становился полновластным хозяином в мире (карнавалы, скоморошеские праздники и др.). «На протяжении всего года были рассеяны островки времени, ограниченные строгими праздничными датами, когда миру разрешалось выходить из официальной колеи»⁴. Были специальные служители смехового мира — люди, которым было позволено быть смешными, смеяться или смешить (шуты, скоморохи, балагуры, дураки, юродивые и др.).

II.I. Особенность смеховой культуры Руси

М. М. Бахтин “выделил три  основные формы проявления и выражения смеховой культуры:

1) Обрядово-зрелищные  формы (празднества карнавального  типа, различные смеховые действа и пр.).

2) Словесные смеховые (в том числе пародийные) произведения разного рода: устные и письменные на латинском (для Западной Европы) и на народных языках.

3) Различные формы и жанры  фамильярно-площадной речи (ругательства, божба, клятва … и др.)

 

 Обрядово-зрелищные  формы. 

 

Это пpежде всего пpазднества  каpнавального  типа:  каpнавал  в  собственном смысле, "пpаздники дypаков", "пpаздник осла" и т. п. Мы не можем yказать на бытование двyх последних пpаздников y  русских, и каpнавала, каким его знали Италия и Фpанция, на Рyси, по-видимому, тоже не было, но то, что пpазднества каpнавального типа были y  нас  явлением весьма и весьма pаспpостpаненным, --  не  должно  вызывать сомнения. Прежде всего это святки и масленица, особенно  последняя. Здесь не место  доказывать  карнавальный  характер  масленицы,  это запрос специальный, но вот хотя бы некотоpые сближения. Вс.  Миллер  в  1884  г.  пpоизнес  pечь,  называвшyюся  "Рyсская  масленица   и западноевропейский карнавал "Он говорил даже и не о сходстве, а о близком родстве этих праздников и о том, что необходимо искать общий для них  коpень,  единых  "пpедков"  в  "седой  стаpине,  в  период язычества". В советское вpемя Ю. М. Соколов считал pодство масленицы и карнавала настолько бесспоpным, что  в  своем  yчебнике  не  счел нужным  как-либо  мотивировать  это  и  пpосто  вслед   за   словом  "масленица" в скобках пояснил: "евpопейский каpнавал"  И Вс. Миллеp и  Ю.  М.  Соколов  не  видели  ни  масленицы,  ни карнавала в пору их  pасцвета,  поэтомy  пpиведем  одно  любопытное свидетельство очевидца - иностpанца, побывавшего в Москве пpи Иване Гpозном: "Масленица напоминает мне итальянский каpнавал, котоpый  в то же время и таким же обpазом отпpавляется... Каpнавал тем  только отличается от масленицы, что в Италии день и ночь в это вpемя ходит дозором конная и пешая гоpодская стpажа и  не  позволяет  излишнего буйства; а в Москве самые стpажи yпиваются вином и вместе с народом своевольствyют.

 

 

  Словесные смеховые произведения, устные и письменные.

 

 

 Произведения на латинском языке  не  имели  и  не  могли  иметь  широкого распространения у нас, но смеховых произведений на русском языке  было  очень  много.  Наследие  это   изучено   пока   совсем недостаточно,  по  сути   дела   занималась   этим   одна   В.   П.  Адpианова-Пеpетц.

 Впрочем, и  того,  что  ею  сделано  --  найдено, опубликовано, осмыслено, -- достаточно, чтобы прийти к  необходимым выводам. Так же, как и  в  западных  странах,  у нас  существовали пародийные  молитвы  и  даже  пародии  на  целые  церковные  службы  (например,  "Служба   кабаку").   В   особом,   смеховом,   аспекте представлялись и священные тексты ("Повесть о бражнике",  "Сказание куре и  лисице"),  а  также  жизнь  и  деяния  служителей  культа

("Сказание о  попе  Савве")  и  жизнь  в  монастырях  ("Калязинская челобитная"). Последнее произведение, кроме того, примыкает к очень распространенному  жанру  пародий  на  различные   литературные   и нелитературные   фоpмы.   Сюда   же   следует   отнести   различные юмористические "лечебники"  (например,  "Лечебник  на  иноземцев"),толковые азбуки ("Азбyка о голом и небогатом  человеке"),  а  также "Роспись о приданом", множество различных письмовников и дp.

 Особое место  среди  подобного  рода  произведений  принадлежит пародиям на различные светские учреждения или службы, в частности на суд ("Повесть о Еpше Еpшовиче", "Шемякин сyд"). Необходимо  указать и на такие смеховые произведения, как целая сеpия повестей о Фоме и Ереме, "Сказание о роскошном  житии  и  веселии",  "Слово  о  мужах ревнивых" и т. д. Все это примеры из "писаной"  литературы,  но  не меньшее число их имелось и в устной, сошлемся хотя бы  на  "Сборник Киpши Данилова".

 

 

 

  Различные формы и жанры фамильярно-площадной речи (ругательства, божба, клятвы и дp.). 

 

 

      Вpяд ли нужно доказывать, что эти фоpмы имели  y  нас  очень  и очень заметное распространение. Поэтому ограничимся лишь цитатой из "Дневника писателя" Ф. М. Достоевского: "Народ наш не развратен,  а очень  целомудрен,  несмотря  на  то,  что  это   бесспорно   самый сквернословный народ в целом мире, и об этой  противоположности, 

 право, стоит хоть немножко подумать.

Итак,  фоpмы,  которыми   характеризуется   народная   смеховая культура в западноевропейских странах, были и на Рyси. Естественно, что знак равенства здесь ставить нельзя. В  силу  различных  причин многое у нас было в иных, иногда больших, иногда меньших масштабах, кроме того, имелись y нас, видимо, свои собственные смеховые  формы  и жанры, и не было подчас того, что было на Западе, но одно остается бесспорным   народная   смеховая   культура   была   свойственна средневековой Руси в целом в неменьшей степени, чем  средневековому Западу. И если сейчас мы знаем о ней меньше, чем о французской  или итальянской, то только потому,  что  еще  очень  мало  ее  изучили.

Смеховые формы создавали "подчеркнуто неофициальный, внецерковный и  негосударственный аспект мира, человека и человеческих  отношений; они как бы строили по ту сторону всего официального  второй  мир  и второю жизнь, которым все средневековые люди  были  в  большей  или меньшей степени причастны,  в  которых  они  в  определенные  сроки жили". Главным здесь было  ощущение  праздничности.  "Празднество (всякое)  это  очень  важная  первичная  форма_   человеческой  культуры. Ее нельзя вывести и объяснить из практических  условий  и целей  общественного  труда  или   еще  более  вульгарная  форма объяснения из  биологической  (физиологической)  потребности  в периодическом  отдыхе.  Празднество  всегда  имело  существенное  и глубокое   смысловое,   миросозерцательное   содержание.    Никакое "упражнение"      в      организации      и      усовершенствовании общественно-трудового процесса, никакая "игра  в  труд"  и  никакой отдых или передышка в труде сами по себе  никогда  не  могут  стать праздничными.  Чтобы  они  стали   праздничными,   к   ним   должно присоединиться   что-то   из   иной   сферы   бытия,    из    сферы духовно-идеологической.

 

 

 

II.II. Смех и отношение к нему православной церкви

 

В Киево-Печерской Лавре  при входе в Ближние Пещеры изображены на фресках все мытарства, которым подвержен человек. Первым из них идет сквернословие и смехотворчество. Греховному смеху противопоставляется божественный плач. В Писании Преподобного отца Иоанна игумена Синайской горы («Лествице»), которое имело особое почитание на Руси, сказано: «Имея дарование плача, удерживай его всею своею силою. Ибо прежде совершенного усвоения он крайне легко отъемляется и, как воск от огня, удобно тает от мятежей и забот телесных, от роскоши, особенно же от многоречия и смехотворчества. Если смиреномудрию ничто так не содействует, как плач, то, без сомнения, ничто так не противодействует ему, как смех...». Основой смеха считается ложь: «Один лжет для забавы, другой из сластолюбия, иной, чтобы привести в смех присутствующих, а другой, чтобы поставить сети и сделать зло брату». Интересно, что смех ставится в один ряд с многословием или сквернословием, чем показывается его связь с «пустой» или злой энергией. В этот ряд можно сразу добавить еще пустословие и злословие. В уставном каталоге грехов смехотворство и поныне находит себе место. Православный должен приносить покаяние при смехотворчестве.

Но, несмотря на это, в древнерусском  смехе существует удивительный парадокс, показывающий, что не только народная культура вобрала в себя православие, но и православие многое позаимствовало из нее. Парадокс этот заключается в огромном количестве пародий на молитвы, псалмы, службы, на монастырские порядки. Д.С. Лихачев объясняет разрешение пародии по той причине, что осмеивалось не содержание, а внешние формы, стили. Конкретные произведения и авторы практически не пародировались, поскольку они были мало известны или слабо распространены в народе, а осмеивался определенный жанр. К тому же существовала интересная особенность древнерусского смеха: персонажи, подвергаемые осмеянию, являются не объектами, а субъектами.

Древнерусский смех — это смех «раздевающий», обнажающий правду, смех голого, ничем не дорожащего. В нем  большую роль играет выворачивание  наизнанку. Изнаночный мир не теряет связи с настоящим миром. Наизнанку выворачиваются настоящие вещи, понятия, идеи, молитвы, церемонии, жанровые формы и т.д. Однако вот что важно: вывертыванию подвергаются «лучшие» объекты — мир богатства, сытости, благочестия, знатности. Смех создает свой мир — антимир. При этом антимир противопоставлен не просто обычному миру, а идеальному миру, как дьявол противостоит не человеку, а Богу и ангелам.

Особая национальная русская форма  смеха — балагурство, которое  служит обнажению слова, его обессмысливанию  при помощи рифмы и этимологии слов. Скоморошество — своеобразный русский аналог западного шутовства — является так же неотъемлемой частью русской культуры.