Суверенитет государственной власти и процессы глобализации

    Помимо  прочего это связано также  и с тем, что глобализация зачастую означает «вестернизацию», то есть модернизацию незападных, традиционных обществ по образу и подобию современных либеральных демократий западных стран. При этом игнорируются многовековые традиции уникальной культуры, особенности экономического уклада и архетипы массового сознания. С учетом того, что подобные преобразования часто не только не приводят к быстрому экономическому росту, но и ухудшают социально-экономические условия, они порождают ответную негативную реакцию. Асимметричным ответом на насаждение чуждых ценностей являются вспышки религиозного фундаментализма, культурного традиционализма, политического сепаратизма и изоляционизма. То, что казалось аномалией в 1979 году, когда исламская революция в Иране бросила вызов западной секулярной культуре, в 90-х годах прошлого века стало одной из главных тем международной политики и сохраняет свою актуальность по сей день.

    Принцип национального самоопределения, провозглашенный  американским президентом Вудро  Вильсоном много лет назад, сегодня  актуален как никогда. Главную угрозу в этой связи представляет собой  распространение в политике принципа «один этнос — одно государство», разрушительный потенциал которого действует уже не одно десятилетие и порождает многочисленные и кровопролитные так называемые «этнические конфликты». Жертвами этого процесса стали Пакистан, Индия, Афганистан, Югославия, части бывшего СССР. Стремительный распад в течение десяти лет Советского Союза, Югославии, Чехословакии и Эфиопии, Ольстер, Кашмир, Чечня, Косово, Приднестровье, Абхазия, проблема курдов, басков, каталонцев, шотландцев, валлийцев, индийских тамилов, квебекцев. Эти и другие примеры позволяют судить о значимости этнополитического фактора в современных условиях. При этом чем дальше идет продвижение интеграционных процессов, тем успешнее кажется реализация замыслов сепаратистов. Все это позволило некоторым политологам сделать вывод: если в двадцатом веке спокойствие в международных отношениях зависело от мирного существования суверенных государств, то в двадцать первом речь пойдет о мирном сосуществовании между этническими группами внутри одного и того же государства.

    Но  и это еще не все. Государство  постепенно утрачивает монополию на использование вооруженного насилия. Дестабилизация международной обстановки все чаще осуществляется так сказать  с «негосударственного» уровня, поскольку  на территории того или иного государства все чаще возникают «нелегитимные центры» власти. Дестабилизация политической обстановки зачастую оказывается связанной с вооруженным сепаратизмом, который смыкается с международным экстремизмом и терроризмом. Подтверждениями этого могут служить ситуации в Чечне, Косове, Македонии. Весьма показательно, что военно-стратегическая мысль США по этому поводу уже сделала заключение, что американским вооруженным силам будут противостоять вооруженные формирования этнического, религиозного, племенного, криминального или корпоративного характера. И именно это мы сегодня наблюдаем в Афганистане. Параллельно происходит размывание критериев выделения субъектов, имеющих право на «самоопределение» и могущих рассчитывать на юридические гарантии безопасности, повсеместно используется практика «двойных стандартов» — деление сепаратистов и террористов на «своих», достойных обрести завоеванную в боях свободу в виде автономии или суверенитета, и «чужих», которых можно уничтожать.

    Все, о чем говорилось выше, — важные тенденции. В полной мере они проявят себя в будущем. В настоящее же время самый серьезный фактор, подрывающий краеугольный камень концепции государственного суверенитета — принцип невмешательства во внутренние дела суверенного государства, — связан с распространением и утверждением универсальной идеологии прав человека. Сегодня мы становимся свидетелями попытки навязать мировому сообществу переход от «права государства» к «гуманитарному праву» или праву гражданского общества, где соблюдение прав человека становится одним из важнейших, если не самым важным приоритетом. Бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан в одном из своих выступлений заявил: «Всегда в центре нашего внимания стояла отдельная личность, и это немаловажно, поскольку само понятие государственного суверенитета в настоящее время подвергается пересмотру под воздействием процессов глобализации и развития международного сотрудничества. Сейчас в мире все шире распространяется осознание того, что государство является слугой своего народа, а не наоборот. В то же самое время суверенитет личности — а под этим я пониманию права человека и его основные свободы, как это записано в Уставе ООН, — укрепился благодаря растущему осознанию каждым человеком своего права определять собственную судьбу».

    Значительное число стран являются участниками конвенций и протоколов в сфере защиты прав и свобод граждан, признав тем самым их приоритет перед своими национальными правовыми нормами. В тех случаях, когда государство грубо нарушает права и свободы человека, считается, что мировое сообщество вправе вмешаться. Закономерным следствием такого понимания путей решения проблемы несоблюдения прав человека является практика ограничения суверенитета государства. Уже появились и соответствующие теоретические обоснования вмешательства во внутренние дела суверенного государства в виде концепций «ограниченного суверенитета» и «гуманитарной интервенции». При наличии действующих юридических норм, регулирующих межгосударственные отношения, пусть и несовершенных, такие попытки выглядят не иначе как искусственное создание конъюнктурных версий «альтернативного» международного права со стороны отдельных заинтересованных субъектов международных отношений.

    Все это позволяет обозначить сложную  дилемму, составляющую суть проблемы «гуманитарного вмешательства»: с одной стороны, легитимность действий, предпринимаемых отдельной страной, коалицией или международной организаций в отсутствие мандата ООН, с другой — общепризнанная необходимость принятия эффективных мер для прекращения грубых систематических нарушений прав человека, ведущих к серьезным гуманитарным последствиям.

    Следует отметить, что рассмотренные факторы  с точки зрения роли суверенного  государства в системе международных  отношений интерпретируются по-разному. Наряду с мнением о том, что государство в современных условиях все более утрачивает рычаги социального и экономического управления, а следовательно, происходит деградация и пересмотр принципа государственного суверенитета, существует и другая точка зрения, заключающаяся в том, что роль государства и как главного субъекта политической власти, и как важнейшего субъекта международных отношений в обозримой перспективе не только не ослабнет, но и в некоторых аспектах усилится.

    Ее  сторонники убеждены: оборотной стороной усиления интернационализации и взаимозависимости стран и народов является рост конкуренции и трений между ними в первую очередь в экономике и финансах. В подобных условиях государственная политика в сфере экономики становится важным, если не главным инструментом реализации национальных интересов. И при всей важности процессов глобализации экономики государственная политика, а не «невидимая рука рынка», будет определять экономическое развитие мира.

    Международные экономические и политические организации, в том числе и призванные обеспечивать стабильность и мирное сосуществование государств, в соответствии с этой точкой зрения являются не более чем инструментом реализации национальных интересов различных государств.

    Этим  обусловлено появление термина  «кооптивная власть», который все  более широко используется политологами-международниками. Государством, в наибольшей степени опирающимся на институты «кооптивной власти», в настоящее время, без всякого сомнения, являются США. Общеизвестно, что институты координации и управления мировой экономикой, такие, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, Международный банк реконструкции и развития и другие, функционируют в соответствии с принципами, совпадающими с принципами и ценностями американского общества и в его интересах. Деятельность транснациональных корпораций также может рассматриваться в качестве примера функционирования институтов «кооптивной власти». При всей их космополитичности практически в отношении каждой из них представляется возможным определить, где ее штаб-квартира, кому она платит налоги и с интересами какого государства ассоциирует свои собственные. Влияние США в этом плане определяется тем, что 40 % крупнейших транснациональных корпораций имеют штаб-квартиры в США (по сравнению, например, с 16 % в Японии).

    Таким образом, транснациональные корпорации и неправительственные организации и другие негосударственные субъекты международных отношений выступают лишь «актерами» в отдельных сценах и эпизодах спектакля, функции режиссера которого выполняет государство.

    Также многими экспертами отмечается, что рассмотрение проблемы обеспечения соблюдения прав человека в связи с принципом государственного суверенитета именно сегодня не случайно. Это обусловлено особенностями формирующейся постбиполярной системы международных отношений, главной отличительной особенностью которой является беспрецедентное превосходство США и западного мира в целом практически во всех сферах. Актуализация проблемы прав человека происходила по мере слома ялтинской системы международных отношений, создания прецедентов прямого нарушения норм международного права, пренебрежения резолюциями ООН и всестороннего ослабления роли этой организации в мировой политике. Показательна эволюция взглядов на незыблемость государственного суверенитета и проблему невмешательства мирового сообщества во внутренние дела суверенных государств генеральных секретарей ООН. Так, Х. Перес де Куэльяр в одном из своих выступлений призывал к разработке «новой концепции», которая соединила бы «право и мораль». Развивая дальше сию установку, Б. Бутрос Гали, сменивший его на этом посту, утверждал: «Уважение к фундаментальному суверенитету и целостности имеет решающее значение для любого общего международного прогресса. Время абсолютного и исключительного суверенитета прошло. Необходимо выработать баланс между потребностями доброго международного правления и требованиями все более взаимозависимого мира».

    Глава ООН занял еще более радикальную позицию. Кофи Аннан неоднократно призывал к выработке единой политики в отношении иностранного вмешательства в дела тех стран, где нарушаются права человека. С высоты трибуны генерального секретаря ООН он предупредил, что для тех стран, которые совершают преступления против своих граждан, такие традиционные понятия, как «национальный суверенитет» или «государственные границы», больше не будут «абсолютной защитой». Генсек ООН подчеркнул: «Подобная эволюция в нашем понимании государственного суверенитета будет воспринята многими со скептицизмом и даже с враждебностью, но, тем не менее, это эволюция, которую мы должны приветствовать». 

2. Влияние процесса глобализации на правовую сферу

    Правовую  природу суверенитета наиболее точно  и убедительно выражают слова  В.Д. Зорькина. "Я уже говорил, - подчеркнул он, - о демократии и суверенитете как о юридически должном, как  общепризнанных принципах международно-правового миропорядка и одновременно как основополагающих принципах конституционно-правового строя России…".

    Вызовы  глобализации, как не раз убедимся, усиливают значение правовой стороны  суверенитета. Ни одна самая увлекательная  или практически значимая идея, окантованная блеском самых убедительных понятий, не может материализоваться, пока не получит нормативно-правовое признание.

    С полным основанием можно сказать, что  суверенитет государства - это цельное  универсальное правовое понятие, которое отражает согласованный интерес государств строить взаимоотношения, исходя из принципа суверенитета, который получил подтверждение в соответствующих международных и внутригосударственных правовых актах.

    Эволюция  содержания суверенитета - вполне диалектический процесс. Однако сказанное не означает коренное изменение или видоизменение самого понятия. Сущность суверенитета не меняется, также как и основополагающие характеристики государства, демократии или личности.

    Меняются  глубина его понимания, фон качественных характеристик и динамично, опосредовано через государство воздействующие на него внутренние и внешние условия.

    Идею  размывания суверенитета такие известные  западные публицисты как Хантингтон С., Тоффлер Э., Фукуяма Ф. и др. обосновывают конструированием концепций стержневого государства, универсального и однородного государства, ускорением перемен в мире информации и других. Высказывания о "закате суверенитета", хотя и в робкой форме, в заслуживающих уважения научных публикациях, подхватывают и наши ученые, заявляя, что главным следствием глобализации является "значительное ослабление государственного суверенитета под напором действий иных субъектов современного мирового процесса".

    Юридическая наука сохраняет стойкие симпатии к нормативно-функциональной трактовке государства и характеристике его элементов (власть, население, территория, налоги). Государство рассматривается как универсальная политическая организация в обществе, обусловленная его социальной асимметрией и необходимостью выполнения его "общих дел", как организация легализованного и легитимного принуждения, обладающая особой публичной властью.

    Государство - публичная организация общества для управления его общими делами на основе права. Такое определение конкретизируется в конституциях государств с помощью характеристик их конституционных признаков. Применительно к России речь идет о демократическом федеративном правовом социальном государстве с республиканской формой правления (статьи 1, 7 Конституции РФ). К сожалению, до сих пор в трактовке государства преобладает элементный подход. А это приводило и приводит к преувеличенной оценке роли одного элемента - публичной власти и недооценке других элементов и, естественно, к утрате их системных связей и взаимных влияний.