Масовые репрессии 30-х годов

Заседания Специального судебного  присутствия Вер¬ховного суда СССР по “шахтинскому делу” состоялись летом 1928 г. в Москве под председательством А. Я. Вышинского. На суде некоторые из подсудимых признали только часть предъявленных обвинений, другие полностью их отвергли; были и признавшие себя виновными по всем статьям обвинения. Суд оправдал четверых из 53 подсудимых, четверым определил меры наказания условно, девять человек — к заключению на срок от одного до трех лет. Большинство обвиняемых было осуждено на длительное заключение — от четырех до десяти лет, 11 человек были приговорены к расстрелу (пять из них расстреляли, а шести ЦИК СССР смягчил меру наказания).

Что же на самом деле было в Донбассе? Р. А. Медведев приводит интересное свидетельство старого  чекиста С. О. Газаряна, долгое время работавшего в экономическом отделе НКВД Закавказья (и арестованного в 1937 г.). Газарян рассказывал, что в 1928 г. он приезжал в Донбасс в порядке “обмена опытом” работы экономических отделов НКВД. По его словам, в Донбассе в тот период обычным явлением была преступная бесхозяйственность, ставшая причиной многих тяжелых аварий с человеческими жертвами (затопления и взрывы на шахтах и др.). И в центре, и на местах советский и хозяйственный аппарат был еще несовершенен, там было немало случайных и недобросовестных людей, в ряде хозяйственных и советских организаций процветали взяточничество, воровство, пренебрежение интересами трудящихся. За все эти преступления необходимо было, конечно, наказывать виновных. Не исключено, что в Донбассе были и единичные случаи вредительства, а кто-то из инженеров получал письма от какого-либо бывшего хозяина шахты, бежавшего за границу. Но все это не могло служить основанием для громкого политического процесса. В большинстве случаев обвинения во вредительстве, в связях с различного рода “центрами” и заграничными контрреволюци¬онными организациями добавлялись уже в ходе следствия к различным обвинениям уголовного характера (воровство, взяточничество, бесхозяйственность и др.). Обещая заключенным за “нужные” показания смягчение их участи, следователи шли на такой подлог якобы из “идейных” соображений: “необходимо мобилизовать массы”, “поднять в них гнев против империализма”, “повысить бдительность”. В действительности же эти подлоги преследовали одну цель: отвлечь недовольство широких масс трудящихся от партийного руководства, поощрявшего гонку за максимальными показателями индустриализации.

“Шахтинское дело” обсуждалось на двух пленумах ЦК партии. “Нельзя считать случайностью так называемое шахтинское дело, - говорил Сталин на пленуме ЦК в апреле 1929 г. “Шахтинцы” сидят теперь во всех отраслях нашей промышленности. Многие из них выловлены, но далеко еще не все выловлены. Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма. Вредительство тем более опасно, что оно связано с международным капиталом. Буржуазное вредительство есть несомненный показатель того, что капиталистические элементы далеко еще не сложили оружия, что они накопляют силы для новых выступлений против Советской власти”.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Некоторое ослабление репрессий в 1933 - 34 годах

В течение 1933-34 года, как указывает  российский исследователь Хлевнюк, отмечалось некоторое ослабление репрессий. В частности, это стало возможным благодаря реализации инструкции ЦК ВКП (б) и СНК СССР партийным, советским работникам, органам ОГПУ, судам и прокуратуре от 8 мая 1933 г., которой, помимо всего прочего, запрещались массовые выселения крестьян (при этом разрешались индивидуальные выселения активных «контрреволюционеров» в рамках установленных лимитов — 12 тыс. хозяйств по всей стране). Было также установлено предельное число заключённых в местах заключения Наркомата юстиции, ОГПУ и Главного управления милиции (кроме лагерей и колоний) — 400 тыс. человек (вместо 800 тыс., фактически находившихся там к маю 1933 г.). Уже к июлю 1933 эта директива была выполнена.

По официальным данным, в РСФСР в 1934 г. было осуждено около 1,2 млн. человек — примерно на 200 тыс. меньше, чем в 1933 г. Количество осужденных по делам, расследуемым ОГПУ (с июля 1934 — НКВД), составило около 79 тыс. по сравнению с 240 тыс. в 1933 г. 27 мая 1934 г. постановлением ЦИК СССР была упрощена процедура восстановления в гражданских  правах крестьян-спецпереселенцев.

Накануне XVII съезда ВКП (б), состоявшегося  в начале 1934, были приняты решения  о восстановлении в партии Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, Е. А. Преображенского. После  покаяния бывших оппозиционеров на съезде был решён вопрос с их трудоустройством.

10 июля 1934 в результате  очередной реорганизации советских  спецслужб ОГПУ было упразднено  с одновременным созданием Народного  комиссариата внутренних дел  (НКВД) СССР, в состав которого  в качестве одного из управлений  вошло Главное управление государственной  безопасности (ГУГБ), объединившее на  правах отделов все оперативные  подразделения ОГПУ. Помимо ГУГБ, в составе НКВД имелось ещё четыре главных управления — Главное управление рабоче-крестьянской милиции, Главное управление пограничной и внутренней охраны, Главное управление лагерей (ГУЛАГ) и Главное управление пожарной охраны.  НКВД СССР возглавил Ягода.

В составе НКВД имелся орган  внесудебной расправы — Особое Совещание  при наркоме внутренних дел, имевшее  полномочия выносить приговоры о  заключении, ссылке или высылке на срок до 5 лет или выдворении из ССР «общественно опасных лиц». Особое Совещание заменило упразднённую судебную коллегию ОГПУ, при этом его полномочия были несколько сокращены.

В ноябре 1934 г. пленум ЦК ВКП (б) принял решение отменить с 1935 г. карточки на хлеб и ликвидировать политотделы  МТС — чрезвычайные органы управления, созданные в 1933 г. для «наведения порядка» в деревне, не желавшей переходить на коллективные методы хозяйствования.

 

 

 

 

 

 

 

 

Террор 1934-1938 гг.

Антидемократическое наступление  сопровождалось расширением сферы  деятельности карательных органов. Все политические решения проводились  при непрерывном участии чекистов. Массовый террор в мирное время стал возможен в результате нарушения  законности. В обход органов суда и прокуратуры была создана разветвленная сеть внесудебных органов (Особое совещание при Коллегии ОГПУ, “тройки” НКВД, Особое совещание при НКВД и др.). Решения о судьбе арестованных, особенно с обвинением в контрреволюционной деятельности, выносились с нарушением всех процессуальных норм. Широкие полномочия карательных органов фактически ставили их даже над государственными, партийными органами; последние тоже попадали в орбиту массовых репрессий. Из 1961 делегата XVII съезда партии (1934) почти три четверти были в последующие годы расстреляны. Во всех подразделениях армии неограниченные права получили особые отделы (подразделения службы госбезопасности). По “наводкам” услужливых, порой нечестных работников карательных органов гибли многие работники центральных и местных партийных органов, министерств, руководители ведомств, депутаты Советов всех уровней. На смену погибшим снизу поднимались все новые и новые ряды функционеров. В этой обстановке быстро по службе продвигались будущие генеральные секретари ЦК компартии Н. С. Хрущев, Л. И. Брежнев.

Процессы над лидерами оппозиции послужили политическим обоснованием для развязывания небывалой волны массового террора против руководящих кадров партии, государства, включая армию, органы НКВД, прокуратуры, промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры и т. д., простых тружеников. Точное число жертв в этот период еще не подсчитано. Но о динамике репрессивной политики государства говорят данные о численности заключенных в лагерях НКВД (в среднем за год): 1935 г.— 794 тыс., 1936 г.— 836 тыс., 1937 г.— 994 тыс., 1938 г.— 1313 тыс., 1939 г.— 1340 тыс., 1940 г.-1400 тыс., 1941 г.- 1560 тыс.

Согласно уточненным данным, приводимым Коллегией КГБ СССР, “в 1930—1953 годы по обвинению в контрреволюционных государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении 3 778 234 человек, из них 786 098 человек расстреляно”.

Всего с 1930 по 1953 г. в бараках  лагерей и колоний побывало около 18 млн. человек, из них 1/5 – по политическим мотивам.

Репрессии сверху дополнялись  массовым, доносительством снизу. Доносы свидетельствовали о тяжелой  болезни общества, порожденной насаждавшимися подозрительностью, враждой, шпиономанией. Донос, особенно на вышестоящих, начальников, становился удобным средством продвижения по службе для многих завистливых, карьеристски настроенных выдвиженцев. 80% репрессированных в 30-е годы погибли по доносам соседей и коллег по службе. Доносом пользовались те, кто мстил правящей элите за поруганную “буржуазную” интеллигенцию” за бывших собственников и недавних нэпманов, за раскулаченных, за всех тех, кто попадал в жестокие жернова “классовой борьбы”. Недавняя гражданская война откликнулась еще одной кровавой жатвой, только теперь уже для “победителей”.

В число “врагов” были зачислены  церковные и сектантские организации. В росте влияния церкви, в частности  на молодежь, в новых ее идеях  и формах работы для верующих партия увидела для себя огромную опасность. На VIII съезде комсомола (май 1928 г.) с  тревогой говорилось о том, что сектантские  организации объединяют не меньше молодежи, чем комсомол. Проблемы духовности, нравственности, культуры, традиций, свободы  выбора для человека не волновали  новых вождей. Они становились  рутинным “хламом” по сравнению с  “великими планами строительства  социализма”.

Однако сводить политико-экономический  механизм 30-х годов к одним  чисткам, репрессиям, диктату центра было бы неверно. “Эффективность” (если здесь вообще можно говорить об эффективности) репрессий имеет свои пределы. Карательными мерами можно сократить прогулы, но не организовать производство; выявить “вредителей”, но не подготовить квалифицированных специалистов; нарастить вал, но не обеспечить качество. В 30-е годы в области методов организации производства, форм общественной жизни при общем нарастании администрирования сталкиваемся со своего рода маятником: от “административного уклона”, усиления репрессий к усеченному хозрасчету, ограниченной политической либерализации; от усеченного хозрасчета, ограниченной политической либерализации к “административному уклону”, усилению репрессий...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Репрессии сталинского  режима в Украине

Тема коммунистического  террора в Украине и его  трагической страницы - Голодомора 1932-1933 гг - имеет большую литературу. Ее анализ убеждает нас в том, что большинство добросовестных ученых, исследующих преступления коммунистического режима в СССР, квалифицируют Голодомор как массовое убийство по этническому признаку, то есть считают его геноцидом украинского народа. Государственные структуры 10 стран мира, а также Верховная Рада Украины четвертого созыва в постановлении от 14 мая 2003 г. признала этот голод актом геноцида украинского народа.

Известно, что о сложностях утверждения большевистского режима в Украине генеральный секретарь  ЦК ВКП (б) И. Сталин знал или не лучше, поскольку именно он по поручению  московского партийного центра в 1919-1920 гг был куратором КП (б) У.

Очевидно Сталин долго  вынашивал план искоренения украинского  сепаратизма, но решил форсировать  его реализацию только после преодоления  в течение 1920-х гг сопротивления всех оппозиционных групп в руководстве большевистской партии и кагановичевои «зачистки» КП (б) У.Вполне логично, что «решение» украинской проблемы совпало по времени с началом внедрения политики нового коммунистического штурма, реализация которой началась в конце 20-х гг. и предусматривала осуществление форсированной индустриализации промышленности и проведения сплошной коллективизации сельского хозяйства.

Сталин тщательно спланировал  и глубоко продумал акцию террора  голодом украинского населения. Террор голодом, примененный в отношении украинского народа, позволял ортодоксальные марксисты Сталину реализовать два главных постулата политической доктрины К. Маркса - физически уничтожить ядро украинского этноса - крестьянство, вместе с украинской интеллигенцией было самым большим препятствием на пути реализации программы социального переустройства общества на коммунистических началах, а также ликвидировать частную собственность на селе, вынудив украинского крестьянина вступить в колхоз. Кроме того, уничтожив, как потенциальных сепаратистов, украинскую интеллигенцию и крестьянство, почти 90% которого было украинским относительно происхождения, Сталин одновременно обезопасил свои тылы на случай будущей войны.

Кажущаяся опасность оккупации  Украины Польшей или Германией, что ее умышленно преувеличивала официальная Москвой на протяжении 1930-х гг, стала также идеологической основой для расправы со всеми бывшими и потенциальными, с точки зрения Кремля, оппозиционерами в руководстве УССР. Жертвами политических репрессий 1937-1938 гг стала и подавляющее большинство представителей украинской партийно-советской номенклатуры, которая еще 1932-1933 гг была послушным орудием Москвы и способствовала неслыханному в мировой истории голода-геноцида украинского крестьянства и погрома кадров украинской интеллигенции, что его сознательно совершил Сталин.

Трагическими последствиями  коммунистического террора 1930-х  гг в Советской Украине стали смерть от голода не менее 4-4,5 млн человек, «расстрелянном возрождении», унесшего жизни более 500 талантливых украинских поэтов, мыслителей, ученых, писателей, уничтожение национально сознательных украинских в среде руководящей верхушки УССР. Относительно последнего из последствий, то, как отмечал американский исследователь Джеймс Мейс, «репрессии предыдущих кадров КП (б) У и советского аппарата, начиная с конца 1932 г. вплоть до ареста почти всего ЦК в 1938 г., добивали даже относительную политическую самодеятельность руководства УССР предыдущего периода. Это сделало возможным создание новых кадров, лишенных каких-либо отношений с предыдущей украинской историей. Они были полностью продуктом сталинского конструирования, полностью воспринимали ценности и безумие ортодоксальности ». Вследствие этого, СССР, как республику, была практически лишена национального содержания.

Колоссальные демографические  потери Украины во время голода 1932-1933 гг привели к залюднення ее территории переселенцами (преимущественно с РСФСР). Всячески поощряемые Кремлем, с осени 1933 г. они прибывают прежде в степных районов УССР, где в результате голодного мора дефицит рабочей силы был наибольшим. Массовая миграция русского населения в УССР стала возможной еще и благодаря тому, что политбюро ЦК КП (б) У в октябре 1933 г. в очередной раз подверглось давлению Москвы и согласилось с предложением Всесоюзного комитета переселения «об отсрочке проведения внутри украинском переселения на I квартал 1934 г. в связи с тем, что в IV квартале этого года проводится намеченое переселение в степные районы Украины с РСФСР ».