Церковный раскол и его идеологи

 ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГАНТСТВО ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО ТРАНСПОРТА

госудорственное образовательное учреждение высшего  профессионального образования

«МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ» -

Ярославский филиал

(МИИТ)

Контрольная работа

по ИСТОРИИ

на тему: «Церковный раскол и его идеологи»

Ярославль 2012 г.

История России таит в себе немало загадок. Но среди множества проблем есть главная, являющаяся одинаково актуальной как много веков назад, так и по сей день – проблема  выбоа пути развития  нашего государства. Судя по географическому положению Россия находится на границе Европы и Азии. Именно поэтому ещё со времён норманских князей и вплоть до настоящего времени идёт борьба между западным и восточным влиянием, которая, на мой взгляд, в конечном счёте и определяет исторический путь развития нашей страны.

В годы царствования Алексея  Михайловича еще чаще, чем прежде, прибывали в Москву греческие  иерархи и другие духовные лица для  милостыни и иногда оставались в России довольно долго. Присматриваясь с любопытством к нашей церковности, они не могли не замечать в нашей Церкви некоторые расхождения с чинами и обрядами Греческой Церкви и некоторые «новшества», каким особенно казалось им употребление двуперстия для крестного знамения. Гостил так же в Москве Иерусалимский патриарх Паисий. Он тоже заметил «новшества» в русской церковности и с укором указывал на них царскому любимцу Никону и другим.

Церковные порядки середины XVII в. вызывали немало нареканий как  у мирян, так и среди самого духовенства. Много нелепого было и  в чине богослужения, например, многогласие, когда в целях сокращения церковной службы в храме одновременно читали евангелие, пели и произносили ектении или возгласы. Господствовало хомовое пение, при котором слова растягивались до бессмыслия, с переменою в них ударений и с прибавлением новых гласных.

Против многогласия и  других нарушений канонов выступал так называемый кружок «ревнителей благочестия», сложившийся вокруг царского духовника Стефана Вонифатьева. Среди членов этого кружка можно назвать влиятельного государственного деятеля Федора Ртищева, протопопа Казанского собора в Москве Иоанна Неронова, Юрьевского протопопа Аввакума и архиепископа Новгородского Никона. «Ревнители» ввели в своих храмах единогласие и, пользуясь доступом к царю Алексею Михайловичу, добились нескольких царских указов об исправлении церковных недостатков. Их действия вызывали серьезное сопротивление со стороны высших иерархов, в особенности со стороны тогдашнего патриарха Иосифа. Между тем «ревнители благочестия» вовсе не ставили перед собой задачу коренных преобразований. С их точки зрения, реформа должна была коснуться только церковной организации и нравственности духовенства, они хотели заменить недостойных пастырей, к числу которых относили и патриарха Иосифа. «Ревнители» не посягали ни на вековые традиции, ни на местные особенности в богослужении. Однако у одного из членов кружка «ревнителей благочестия» – Никона - измелось, как оказалось впоследствии, собственное представление о реформах, отличавшееся от мнения единомышленников.

Никон родился в 1605 г. в крестьянской среде, при помощи своей грамотности стал сельским священником, но по обстоятельствам жизни рано вступил в монашество, закалил себя суровым образом жизни в северных монастырях и способностью сильно влиять на людей приобрел неограниченное доверие царя, довольно быстро достиг сана митрополита новгородского и, наконец, в 47 лет стал всероссийским патриархом. Из русских людей XVII в. Никон был самым крупным и своеобразным деятелем. В спокойное время в ежедневном обиходе он был тяжел, капризен, вспыльчив и властолюбив, больше всего самолюбив. Но это едва ли были его настоящие, коренные свойства. Он умел производить громадное нравственное впечатление, а самолюбивые люди на это неспособны. За ожесточение в борьбе его считали злым; но его тяготила всякая вражда, и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти ему навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток. Но он забывал все при виде людских слез и страданий; благотворительность, помощь слабому или больному ближнему была для него не столько долгом пастырского служения, сколько безотчетным влечением доброй природы. По своим умственным и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большие. Что умели делать все, то он делал хуже всех; но он хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе ли то было дело или дурное. Он легко терялся и выходил из себя из-за житейской мелочи, ежедневного вздора: минутное впечатление разрасталось в целое настроение. Никон принадлежал к числу людей, которые спокойно переносят страшные боли, но охают и приходят в отчаяние от булавочного укола. У него была слабость, которой страдают нередко сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел терпеливо выжидать; ему постоянно нужна была тревога, увлечение смелой ли мыслью или широким предприятием, даже просто хотя бы ссорой с человеком. Это словно парус, который только в буре бывает самим собой, а в затишье треплется на мачте бесполезной тряпкой.

До патриарха Никона русское  церковное общество было единым церковным  стадом с единым высшим пастырем; но в нем в разное время и из разных источников возникли и утвердились  некоторые местные церковные  мнения, обычаи и обряды, отличные от принятых в церкви греческой, от которой  Русь приняла христианство. Это были двуперстное крестное знамение, образ  написания имени Исус, служение литургии на семи, а не на пяти просфорах, хождение по-солонь, то есть по солнцу (от левой руки к правой, обратившись к алтарю), в некоторых священнодействиях, например, при крещении вокруг купели или при венчании вокруг аналоя, особое чтение некоторых мест символа веры («царствию его несть конца», «и в духа святого, истинного и животворящего») двоение возгласа аллилуия. Так как вообще текст русских богослужебных книг был неисправен, то преемник Иосифа патриарх Никон с самого начала своего управления русской церковью ревностно принялся за устранение этих неисправностей. В 1654 г. он провел на церковном соборе постановление о переиздании церковных книг, исправив их по верным текстам, по славянским пергаментным и древним греческим книгам. С православного Востока и из разных концов России в Москву навезли горы древних рукописных книг греческих и церковно-славянских. Исправленные по ним новые издания были разосланы по русским церквям с приказанием отобрать и истребить неисправные книги, старопечатные и старописьменные.

Ужаснулись православные русские люди, заглянув в эти новоисправленные книги и не найдя в них ни двуперстия, ни Исуса (вместо Исуса стал Иисус), ни других освященных временем обрядов и начертаний: они усмотрели в этих новых изданиях новую веру, по которой не спасались древние святые отцы, и прокляли эти книги, как еретические, продолжая совершать служение и молиться по старым книгам.

Московский церковный  собор 1666-1667 гг., на котором присутствовали два восточных патриарха, положил  на непокорных клятву (анафему) за противление  церковной власти и отлучил их от православной церкви, а отлученные перестали признавать отлучившую их иерархию своей церковной властью. С тех пор и раскололось русское церковное общество.

Церковная буря, поднятая Никоном, далеко не захватила всего русского церковного общества. Раскол начался  среди русского духовенства, и борьба в первое время шла собственно между русской правящей иерархией  и той частью церковного общества, которая была увлечена оппозицией против обрядовых новшеств Никона, проводимой агитаторами из подчиненного белого и черного духовенства. Масса  общества вместе с царем относилась к делу двойственно: принимали нововведение по долгу церковного послушания, но не сочувствовали нововводителю  за его отталкивающий характер и  образ действий; сострадали жертвам  его нетерпимости, но не могли одобрять непристойных выходок его исступленных противников против властей и  учреждений, которые привыкли считать  опорами церковно-нравственного  порядка. Мыслящие люди старались вдуматься  в суть дела, чтобы найти для  своей совести точку опоры, которой  не давали пастыри.

Патриарх Иосиф крестился  двумя пальцами. Так крестился  в начале и Никон, так крестились массы русского населения, так креститься было положено Стоглавым Собором. Были изданные постановления этого собора действительно утверждены им, или  нет – в массе населения  эти постановления все равно  принимались как соборные. С митрополита  Даниила в русском духовенстве  было много защитников двуперстного знамения. В этом русское духовенство  отличалось от греческого, так как  греческая церковь признавала лишь трехперстное знамение и видела в  двуперстном отступление русской  церкви. Иерусалимский патриарх Паисий, Афонские монахи, Митрополит Назаретский  и патриарх Константинопольский  – все они проклинали двуперстное  знамение. При Алексее Михайловиче  влияние греческого духовенства  на Москву, через южную Россию и  Киев, становилось ощутимым. В 1648 г. Ртищевым было основано около Москвы ученое общество для перевода и издания  церковных книг. Основанием исправления должны были служить греческие книги. Отступления русской церкви, очевидно, должны быть отменены, если за норму принимался греческий текст. Но эти отступления укоренились временем, и вступать в борьбу с ними было нелегко.

Не всякий представитель  высшей духовной власти мог приступить к выполнению этого дела. Патриарх Иосиф был кроток и опасался, что  его отставят, но его преемник Никон  был другим человеком. Сначала он крестился двумя пальцами, но когда  греческий иерарх указал ему, что  это неверно, он начал креститься тремя. Начав исправление с себя, он не отступил и перед исправлением других. Двухперстное знамение и двойная  аллилуйя. Четырехконечный крест  вытесняет восьмиконечный крест, вместо семи просфор вводится служение на пяти. Никон также вводит изменения  во второстепенных подробностях: поклоны  в землю запрещены – вместо них предписаны только поясничные. Все эти исправления многих озадачивают, и возникает раздражение против Никона.

Главными его врагами  становятся священники Иван Неронов, Аввакум, Лазарь и Никита. Эти люди были начитанными  и образованнейшими из духовенства того времени.

Первой типической личностью  выступает протопоп Аввакум. Это  был человек железной воли и непреклонного, неуступчивого характера, фанатик  в преследовании своих целей  и защите своих убеждений. Он ломает маски и бубны пришедших в  его приход музыкантов с медведями, так как считает такое скоморошничество грехом. 
Он наотрез отказывается благословить сына боярина с выбритой бородой, так как выбритая борода, по выражению Аввакума – «блудоносный образ». Явное расположение женской половины царского семейства, сочувствие бояр, большинство которых было враждебно Никону, и нерешительный характер Алексея Михайловича – все это содействовало тому, что личный враг Никона – Аввакум приобрел большой вес и стал предводителем большой партии старообрядцев. Сподвижники Аввакума были подстать ему: Логгин, Муромский протопоп, когда его расстригали из священников, плевал через порог в алтарь на Никона, Неронов останавливал службу в Успенском соборе, когда пели тройную аллилуйю и запрещал петь ее.

Первое открытое столкновение Никона с его противниками произошло, прежде всего, с протопопом Нероновым. Столкновение это довольно подробно описал сам Неронов в своей "Росписи", которую и послал царю Алексею  Михайловичу, и несколько короче в своей челобитной, которую подал впоследствии патриархам.

Сначала в Москве мало знали  о раскольниках и называли их капитонами (от черного священника Капитона, распространявшего  раскол), но вскоре увидели, что Капитон  был лишь одним из многих, что  раскол проник повсюду. Раскольники, гонимые  Никоном, проклиная, прозвали его антихристом. Находили подтверждение этому в  Апокалипсисе. Толковали, что число  антихриста – 666, и так как приближался 1666 г., то вера в пришествие антихриста усилилась. Расколоучители пускали слух, что Никон богохульник, что у него на внутренней подошве одной туфли вышит образ Богоматери, а на другой – восьмиконечный крест. Постановления Никона, что апостолам не нужно молиться на коленях, а достаточно кланяться в пояс; что юродивые не что иное, как бешеные и их не следует писать на иконах – подтверждали в глазах народа эти слухи. В 1666-м и последующих за ним годах напряжение суеверных ожиданий Апокалипсиса достигло крайней степени. В ночь перед масленицей и перед троицыным днем (на эти дни ожидали (по преданию) страшного суда) в нижегородском Поволжье, надев рубахи, саваны и, ложась в долбленые гробы, пели заупокойные молитвы. Некоторые даже сами себя отпевали.                

Когда раскол оказал силовое  противодействие, в Москве начали понимать возможность последствий распри, имевшей сначала исключительно  религиозный характер. Вскоре сопротивление  обнаружилось и в Москве. Начинаются стрелецкие бунты в защиту соловецких монахов, следовательно за дело сподвижников Разина. Старые книги – лозунг партии, объявившей себя против как церковных, так и гражданских реформ. Сопротивление  гражданским реформам становится сущностью  раскола и только прикрывается разногласием по церковным вопросам, чтобы объединить более многочисленную массу, относившуюся враждебно к крутому повороту от старины к новым порядкам.

Противники Никона называли себя последователями старой веры и  видели раскольников не в себе, а  тех, кто, по их мнению, уклонялся от древнего православия. Напрасно им доказывали, что ничего не изобреталось, все, что  вводились, было старым, бывшим прежде, что исправляли книги, тщательно  сверяя, по 500 афонским спискам, по 200 греческим и из других мест, и всем тем, которым могли предоставить 39 монастырских библиотек в России. Старообрядцы считали, что Никон хотел исправить книги кое-как, только бы все было по-новому. При таком взгляде на вещи, совершенно второстепенным вопросом стал: точно ли Никон сделал нововведения, и не сделали ли их те, кто допустил отступления от греческих обрядов в эпоху, предшествовавшую расколу? Вопрос о юридическом праве здесь был посторонним.

Раскольники называли исправления  «новшествами». «Новшества», шедшие с  греческого востока, они признавали неверными, потому что где же было существовать чистым и неискаженным церковным преданиям – говорили они – на земле, подвластной туркам? «Новшества» с латинского запада были противны им по исконной вражде к  католицизму, и четырехконечный  крест уже потому был ими не принят, что он был «латинским крыжем».

Реформы, проводимые Никоном, порождали смуту в обществе, вызывали противодействие Никону. Его крутой нрав создавал ему много противников. Произошел у него разрыв и с  царем. Патриарх вторгался в дела государства, возмечтал даже стать  выше царя и полностью подчинить  его своей воле. Алексей Михайлович стал тяготиться своим «собинным  другом», охладел к нему. Видя изменившееся отношение к себе государя, Никон задумал воздействовать на царя угрозой, что ему раньше удавалось. Он решил публично отречься от патриаршества, рассчитывая на то, что царь будет тронут его столь отчаянным решением и станет упрашивать не покидать первосвятительский престол. Это стало бы хорошим поводом восстановить и усилить свое влияние на царя.  На торжественной литургии в Успенском Соборе в Кремле 10 июля 1658 г. он объявил с амвона об отречении от патриаршества. Однако Никон жестоко ошибся в своих расчётах. Царь не звал его обратно. Напрасное ожидание настолько ожесточило Никона, что он даже предал проклятию царя со всем его семейством. Примириться со своим новым положением в качестве только монастырского обитателя он, разумеется, не мог. Никон попытался снова вернуться к патриаршей власти. Однажды ночью он внезапно приехал в Москву в Успенский Собор во время богослужения и послал уведомить царя о своем приезде. Но царь к нему не вышел. Раздосадованный Никон вернулся в монастырь. Бегство Никона с патриаршего престола внесло новое расстройство в церковную жизнь. По этому случаю в 1660 году царь, созвав в Москве Собор, решил избрать нового патриарха. Но это не привело к желаемому результату. Церковь по-прежнему оставалась без первосвятителя. Время междупатриаршества по оставлении Никоном патриаршей кафедры принадлежало к числу самых смутных времен, какие только известны в нашей церковной истории.