Царицын в годы революции и отечественной войны

Содержание

1  Революция 1917 г. в Царицыне. 
2 Начало Гражданской войны. Оборона Царицына в 1918 г. 
3 Царицын в 1919 г.

1 Весть о кровавых событиях в Петрограде докатилась и до Царицына. Рабочие и солдаты выступили за переход власти к Советам. Солдаты 141-го полка в принятом на собрании решении заявили: «Мы будем всеми силами поддерживать товарищей-большевиков в их борьбе за хлеб, мир и свободу, за переход всей власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов». Рабочие орудийного завода заявили, что единственной властью, способной вывести страну из хаоса хозяйственной разрухи, является власть Советов. Подобные резолюции были приняты на десятках других предприятий города. На собраниях и митингах рабочие и солдаты, большинство которых шло за большевиками, обязывали своих депутатов поддержать их требование о передаче власти Советам.

Большевики приобретали в Совете все большее влияние. При рассмотрении вопроса о власти 10 июля в 2 часа ночи Царицынский Совет наконец-то проголосовал за большевистскую резолюцию. «События последних дней, — говорилось в ней, — явный откол буржуазии, крах министерств диктуют необходимость принятия решительных мер для спасения революции — эти меры могут быть приняты только правительством Советов рабочих и солдатских депутатов».

Однако Советы после кровавых событий в Петрограде уже не могли быть органами революционной власти, стали придатком Временного правительства. На основе ленинских указаний партия большевиков временно сняла лозунг «Вся власть Советам!». В. И. Ленин в статьях «Политическое положение», «К лозунгам!», «О конституционных иллюзиях» и других дал гениальный анализ происшедших событий и указал на необходимость изменения тактики большевиков в революции.

Ленинские выводы, сделанные из анализа переживаемого момента, легли в основу решений VI съезда партии, проходившего с 26 июля по 3 августа 1917 г. Делегаты, выступая с отчетами о положении на местах, подчеркивали, что репрессии Временного правительства не могут остановить развитие революции. От Царицына в работе VI съезда должны были принять участие С. К. Минин и И. К. Пресняков. Однако Минина арестовали по пути на съезд, в Камышине.

На съезде с отчетом о положении в Поволжье выступил руководитель губернской организации М. И. Васильев-Южин: «Работа в Поволжье, несмотря на целый ряд неблагоприятных условий, поставлена довольно удовлетворительно. В ряде городов издаются наши газеты, например, в Саратове, Царицыне, Казани, Самаре, Сызрани и др., причем в некоторых городах газеты выходят ежедневно, а в других — 2 раза в неделю... Профессиональные союзы находятся под сильным нашим влиянием... Выборы в городские думы прошли пока только в некоторых городах. Происходили они в самый неблагоприятный для нас момент: после событий 3—5 (16—18) июля... Тем не менее в Саратове мы собрали 12% всех голосов и заняли третье место. В Царицыне большевики сразу одержали блестящую победу: из 102 гласных — 39 большевиков».

На основе указаний В. И. Ленина, изложенных им в подготовленных к съезду проектах резолюций, VI съезд РСДРП(б) взял курс на подготовку вооруженного восстания.

После июльских дней преследования большевиков повсеместно усилились. В Царицыне буржуазия добилась отмены результатов голосования на выборах в городскую думу и введения в город карательной экспедиции Корвин-Круковского. Организации РСДРП(б) пришлось перейти на полулегальное положение. Я. 3. Ерман в газете «Борьба» 17 июля 1917 г. опубликовал статью «Поход против нашей партии». В ней говорилось: «Надо заклеймить всеми мерами и средствами эту политику насилия, издевательства, арестов и разгромов». В другой статье —«Революция в опасности», напечатанной на следующий день, он призывал революционные массы к бдительности: «Революция в опасности! Пусть звучит тревога, пусть зовет сплотиться всех, кому она дорога... и пусть прекратится эта травля нашей партии, единственно полезная только злейшим врагам нашей революции».

Временное правительство решило искоренить революционные настроения в Царицыне, вывести из города «ненадежные» 141-й и 155-й пехотные полки. А. Ф. Керенский телеграфировал командующему войсками Казанского военного округа: «Прошу принять решительные меры к установлению порядка в гарнизоне Царицына, прекратить насилия, грабежи, террор в городе, а равно оказать немедленное содействие восстановлению работы царицынского узла, принять меры охраны пассажирского и товарного движения. Снеситесь с гражданскими и военными властями, командируйте доверенных лиц, выясните истинное положение дел в гарнизоне. Прошу мне два раза в неделю сообщать о положении дел в округе и, в частности, в Царицыне».

С целью «наведения порядка» в город из Саратова 26 июля прибыл карательный отряд полковника Корвин-Круковского в составе 500 юнкеров саратовской школы прапорщиков и 500 оренбургских казаков при двух орудиях и 14 пулеметах.

«В связи с этим 26 июля вечером в помещении городского ломбарда, — рассказывает член партии с 1917 г. М. П. Батов, — состоялось собрание актива большевиков, на котором присутствовало около 50 человек. На этом собрании было решено выделить товарищей для замены на случай дальнейших арестов и возможного выбытия из строя руководящего ядра организации».

С прибытием отряда Корвин-Круковского в Царицыне было введено осадное положение, запрещены митинги и демонстрации, начались аресты большевиков. Сразу же арестовали Я. 3. Ермана. Прекратила существование газета «Борьба» и арестован ее редактор Вениамин Сергеев, авантюристические действия которого и явились предлогом для осуществления этой акции. Свидетельствует большевик М. П. Батов: «Редактор газеты В. Сергеев, как известно, не оправдал доверия и выпустил 27 июля газету с написанной им передовой, призывавшей рабочих и солдат к вооруженному выступлению. Передовая была с большими пробелами, что многими было понято как вмешательство в это дело со стороны карательной экспедиции. На самом же деле Сергеев умышленно смонтировал свою статью с пробелами. Передовая эта послужила для Корвин-Круковского основанием к обвинению большевиков в государственной измене, в «натравливании одной части населения против другой».

После этого В. Сергеев написал объяснение, которое было подтверждено членом исполкома Саратовского Совдепа Телегиным, представителем Казанского военно-окружного комитета Павловским и делегатом военного министра Карни-де-Бадом. «Я, Вениамин Сергеев, редактор газеты «Борьба», — писал Сергеев, — в объяснении на вопрос, почему в № 34 газеты, издаваемой мною, появились большие пустые места, заявил, что на указанных местах предполагался призыв к вооруженному восстанию против отряда Корвин-Круковского, но по необъяснимым партийным причинам этот призыв мною в последнюю минуту не был помещен, в чем и расписываюсь».

Многие члены Царицынской партийной организации рассматривали поведение Сергеева как провокацию.

Эсеровская газета «Республиканец» 27 июля 1917 г. поместила интервью журналиста с Корвин-Круковским: «Полковника Корвин-Круковского я посетил на пароходе общества «Самолет».

— Я приехал сюда не на один день, — говорил полковник, — цель моего приезда — установить порядок. Анархические явления, происходящие в Царицыне, заставили говорить об этом городе всю Россию, и давно уже время положить конец этим явлениям. По моему приказу арестован большевик Минин и его везут сюда (из Камышина — авт.) в Царицын». Далее полковник заявил: «Мною приняты все меры для поимки дезертиров. Посмотрите, целая рота выстроена возле парохода. Все до одного будут препровождены на фронт. Разумеется, не одни солдаты тут виноваты, в этой дезорганизации гарнизона принимали участие определенные лица, которые все мною будут привлечены к ответственности».

К данному интервью буржуазная газета предпослала характерный заголовок «Поимка свыше тысячи дезертиров». Что же касается «дезорганизации гарнизона определенными лицами», то нетрудно догадаться, кого здесь каратель имел в виду, — большевиков.

Чтобы хоть как-то оправдать репрессии в отношении пролетарского Царицына, буржуазная и соглашательская пресса, официальные представители Временного правительства продолжали нагнетать обстановку, обвиняя революционные силы в «анархии» и «беспорядках».

Вот что писал в своем докладе «Положение в Царицыне» представитель военного министра: «Ознакомившись с жизнью и настроениями в местном гарнизоне, я вынес весьма удручающее впечатление: о воинской дисциплине, конечно, нечего было и думать, в полках отсутствует даже политическая дисциплина, а существует лишь обаяние перед личностями, которые потворствуют разнузданной солдатской массе. Не признаются ни полковые комитеты, ни Совет Р. и С. Д., ни другие демократические организации, а только отдельные лица».

Естественно, солдаты не признавали ни Совдеп, ни полковые комитеты, ни другие «демократические организации», в которых засела буржуазия и соглашатели, ибо кроме демагогических заверений и обещаний от них ничего нельзя было добиться. Что же касается влияния «отдельных лиц», то имелись в виду руководители-большевики, например, С. К. Минин. В этом же докладе отмечалось: «Царицын всегда славился какой-нибудь исторической особой: был Илиодор, и вот на его место появился Минин со своими сподвижниками и сразу же повел определенную тактику — завоевать себе симпатии местных полков, что ему как товарищу председателя местного Совета, удовлетворяя все законные и незаконные требования солдат, и удалось... До какой степени сильно и авторитетно было влияние этого «социалистического величества» Минина, рисует факт, что когда солдаты выносили какое-нибудь незаконное постановление, то под таковым красовалась простая надпись: «Утверждаю. Гражданин Минин». Его сподвижники Ерман, Сергеев и другие, об аресте которых Вам подробно сообщит начальник отряда, вели ту же преступную политику — разложение гарнизона».

Продолжая характеризовать работу С. К. Минина среди солдат, Корни-де-Бад изгаляется: «Когда расковыряешь всю ту гниль, которую он закладывал в указанные полки в продолжение четырех месяцев, то оттуда понесет таким трупным запахом разложения, что получается впечатление, что это не солдаты, а банда хулиганов, желания и прихоти которых кто-то всегда удовлетворяет».

Понятна озлобленность реакционера, оказавшегося совершенно беспомощным перед революционной стойкостью и сплоченностью солдат, руководимых большевиками. Не зря же он жалуется, что «при наличии такого влияния и авторитетности трудно было в один-два дня оздоровить эту развращенную массу и убедить ее исполнить свой государственный и гражданский долг перед лицом надвигающейся немецкой опасности» и отправиться на фронт.

Докладу «Положение в Царицыне» мы потому уделили такое внимание, что в этом документе отчетливо и зримо даны обстановка острого противостояния революционных и реакционных сил, характерная для всей России.

Репрессии карателей вызвали негодование рабочих и солдат, которые 28 июля 1917 г. потребовали вывода из Царицына отряда Корвин-Круковского и освобождения Минина, Ермана и других товарищей. 29 июля 1917 г. состоялось общегородское партийное собрание. «Собрание заявляет, — подчеркивалось в резолюции, — что никакие преследования, никакие гонения не остановят борьбы рабочего класса за разрешение основных задач революции, за мир и братство народов. Собрание дает торжественное обещание, что оно неуклонно будет идти по пути решительной классовой борьбы, что оно высоко будет держать в руках Красное знамя международного социализма».

Меньшевики и эсеры проводили в это время политику умиротворения, пытались доказать, что ограничение демократии проводится будто бы в интересах сохранения спокойствия в городе. 27 июля 1917 г. исполнительное бюро Царицынского Совдепа обсудило вопрос об отношении к отряду полковника Корвин-Круковского и удовлетворилось объяснениями уполномоченного военного министра Корни-де-Бада и представителя Саратовского Совета при карательном отряде Телегина. На следующий день было рассмотрено требование рабоче-солдатской делегации об освобождении Минина из-под ареста. В конце июля — начале августа резолюции протеста против репрессий карателей приняли рабочие собрания Французского, орудийного заводов, второго и третьего заводов братьев Серебряковых и других предприятий.

И в то же время происходила усиленная отправка маршевых рот на фронт, буржуазия энергично пыталась избавиться от носителей революционных настроений. Штаб Казанского военного округа 30 июля 1917 г. телеграфировал военному министру следующее: «В Царицыне после напряженных усилий в продолжение целого дня удалось совершить посадку эшелона 155-го запасного полка в вагоны. Однако эшелон не смог быть отправлен в назначенный срок, был задержан солдатами эшелона, потребовавшими привести к ним для проводов из-под ареста Минина. Лишь после угрозы вмешательства отряда с оружием эшелон двинулся. В городе замечается попытка развивать большевистские тенденции».

Возмущение трудящихся Царицына грозило вылиться в открытые выступления. Большевики неоднократно призывали их к сохранению революционной выдержки, чтобы не дать повод буржуазии применить оружие на «законных» основаниях. Эсеры и меньшевики, засевшие в Совете, опасаясь возникновения революционной ситуации, попытались несколько ограничить рьяную деятельность военных властей и карателей. Корвин-Круковский ответствовал: «На ноту, представленную мне вами 1-го сего августа, даю следующий ответ: я считаю необходимым работать в полном согласии с представителями Саратовского Совета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов и Казанского военно-окружного комитета при условии, что эта работа не будет расходиться со взглядами Временного правительства в настоящий момент... Время пребывания отряда в Царицыне определится ходом работ. В задачи отряда не входит вмешательство в гражданскую жизнь Царицына постольку, поскольку это не будет противоречить задачам, поставленным отряду».

В действительности же репрессии не прекращались. В частности, по распоряжению полковника С. К. Минин был отправлен в саратовскую тюрьму, Я. 3. Ермана после кратковременного освобождения снова арестовали и тоже отправили в Саратов.