Борис Годунов

      Оскудение и разорение России при Иване  Грозном между тем даром не прошло. Крестьяне массами уходили на новые земли от крепостей и государственной тягости. Эксплуатация оставшихся усиливалась. Земледельцы были опутаны долгами и повинностями. Все более затруднялся переход от одного помещика к другому. При Борисе Годунове было издано еще несколько указов, усиливающих крепостную неволю. В 1597г – о пятилетнем сроке поиска беглых, в 1601—02 – об ограничении перевода крестьян одними землевладельцами от других. Желания дворянства исполнялись. Но общественная напряженность от этого не ослабевала, а лишь росла.

        Главной причиной обострения  противоречий в конце XVI – начале XVII вв. было усиление крепостной тягости и государственных повинностей крестьян и горожан  (посадских людей). Большие противоречия были между московским привилегированным и окраинным, особенно южным, дворянством. Составившееся из беглых крестьян и иных вольных людей, казачество представляло собой горючий материал в обществе: во-первых, у многих были кровные обиды на государство и бояр-дворян, во-вторых, это были люди, главное занятие которых составляли война и грабеж. Сильны были интриги между различными группами бояр.

      Голод 1601—03гг.

      В 1601-03 гг. в стране разразился небывалый голод. Это непредвиденное трагическое событие сыграло едва ли не роковую роль в судьбе царя.

        Сначала шли проливные дожди 10 недель, потом, в конце лета,  мороз повредил хлеб. На будущий год опять неурожай. Наступил страшный голод, о котором Н.М.Карамзин писал: «Тогда началось бедствие, и вопль голодных встревожил царя. Не только гумна опустели, и четверть ржи возвысилась ценою от 12 и 15 денег до 3 рублей. Борис велел отворить царские житницы в Москве и других городах; убедил духовенство и вельмож продавать хлебные запасы свои также низкою ценою; отворил казну: в 4-х оградах, сделанных близ деревянной стены московской, лежали кучи серебра для бедных: ежедневно, в час утра, каждому давали 2 московки, деньгу или копейку, – но голод свирепствовал: ибо хитрые корыстолюбцы обманом скупали дешевый хлеб в житницах казенных, святительских, боярских, чтобы возвышать цену и торговать им с прибытком бессовестным: бедные, получая в день лишь копейку серебряную, не могли питаться…» Последствия были тяжелыми, несмотря на все мероприятия, призванные облегчить положение простых людей. Только от болезней, последовавших за голодом, в одной Москве умерло около 130 тысяч человек, в селах и в других областях от голода и холодов еще несравненно более, зимой люди десятками замерзали на дорогах.

      Голодные  бунты

      Многие  от голода отдавали себя в холопы, и, наконец, нередко господа, не в силах  прокормить скот, выгоняли слуг.   На окраины, особенно южные и юго-западные бежало множество людей. Там скапливался  горячий материал, готовый вспыхнуть  в любое время. Начались разбои и  волнения беглых и гулящих людей, которые действовали под самой  Москвой и в бою с царскими войсками даже убили воеводу Басманова. Бунт подавили, а его участники бежали на юг, где присоединились к войскам самозванца, Болотникова и другим. Отряды разбойников нападали на помещиков и богачей, забирая у них прошлогодние продовольственные запасы.

      В 1603г началось восстание Хлопка. Оно вспыхнуло в юго-восточных уездах страны, где собрались тысячи холопов, из которых, судя по прозвищу, вышел их предводитель, и других обездоленных людей. Восставшие громили дворянские имения. Их отряды собрались в огромное и двинулись к столице. Против “воров” было брошено большое войско во главе с молодым талантливым полководцем, окольничим И.Ф.Басмановым. В октябре 1603г оба войска сошлись к западу от Москвы. Повстанцы неожиданно напали на авангард Басманова, разгромили его, погиб и главнокомандующий. Сражение основных сил было ожесточенным и кровопролитным. Лишь с большим напряжением правительственное войско одолело сермяжную рать Хлопка. Его взяли в плен и казнили, как и многих повстанцев. Но другие спаслись, бежали туда, откула пришли: на юго-западные окраины.

      Голод и другие несчастья обострили все противоречия. Народ связывал бедствия страны с убийством Дмитрия и неправедным воцарением Годунова. Восстание Хлопка было кульминацией “голодных бунтов” 1601-03 гг и в дальнейшем переросло в движения времени самозванцев.

      Оценка  деятельности Годунова историками

      Многогранную  деятельность Годунова современники оценивают  противоречиво. Для князя И.А.Хворостина Борис хотя и «лукав нравом», но и  «боголябив», борец с мздоимством и укротитель лихоимцев. Согласно мнению Авраамия Палицына, он был «разумен в царских правлениях», знаменит по всему свету. Дьяк Иван Тимофеев обличал Годунова как «злоковарного» правителя и воздавал должное его правому суду и миролюбивой внешней политике. По поводу этих высказываний А.А.Зимин писал: «…если их сопоставить с реальной деятельностью Бориса Годунова 80-90 годов, можно найти отражение действительных фактов, свидетельствующих, что перед нами незаурядный политик. Острожный, проницательный, вероломный, щедрый, Борис умел быть всяким, точнее, таким, каким требовали обстоятельства. Этим он обязан природному уму и непреклонной воле».

      Начало  «смуты». Появление  Лжедмитрия

      В этот критический для Бориса момент в Москву пришло неожиданно для всех известие, что последний сын Ивана  Грозного, царевич Дмитрий, жив, что 15 мая 1591г в Угличе погиб не законный наследник русского престола, а неизвестное  подставное лицо. Утверждалось также, что царевич под чужим именем скрывался от своих врагов и в  последнее время, уже, будучи взрослым, объявился в пределах Польско-Литовского государства, где нашел высокое  покровительство короля Сигизмунда III. Про Дмитрия в Москве вспоминали лишь дважды: на второй день после смерти Федора и во время тяжелой болезни Бориса. И теперь, спустя несколько лет, его призрак воплотился в живом человеке, открыто называвшем себя законным наследником русского престола.

      Было  известно несколько версий о человеке, одиннадцать месяцев занимавшем  первое место в России. В его лице пытались видеть:

      поляка  или литовца по происхождению, чуть ли не внебрачного сына польского  короля Стефана Баторина, специально подготовленного иезуитами;

      неизвестного  русского, найденного для этой роли боярами, чтобы свергнуть Бориса Годунова;

      истинного представителя великокняжеской  династии Рюриковичей, спасенного от убийц  в Угличе;

        и, наконец, Григория Отрепьева,  беглого дьякона московского  Чудова Монастыря, выдававшего  себя за сына Ивана IV – Дмитрия.

      Наиболее  правдоподобной оказалась последняя  версия. Сначала московские власти считали самозванца безвестным вором  и баламутом. Потом, после тщательного  расследования, в результате полученных сведений о похождениях реального  Отрепьева и показаний его  матери, дяди и других родственников  была установлена подлинная личность лжецаревича.

      В миру – Юрий, в монашестве – Григорий, Отрепьев был сыном мелкого обедневшего Галицкого дворянина Богдана Яковлевича Отрепьева, дослужившегося до стрелецкого сотника. Малолетнего Юшку воспитывала мать, так как отец был убит в пьяной драке не за долго после рождения сына. Позже отрок отправился в Москву, где служил у бояр Романовых и у князя Бориса Черкасского, которые в 1600г попали в опалу. После службы у бояр Юрий постригся в монахи под именем Григория. Что побудило его к этому шагу точно не известно.

      Молодой чернец Григорий скитался по разным монастырям, попав, наконец, в столичный Чудов монастырь, где на первых порах жил в келии под началом своего дела Замятни.

      Здесь в полной мере проявились его способности. Очень скоро их заметил сам  патриарх Иов, посвятив чернеца в  диаконы, взял его к себе для книжного дела. Владея каллиграфическим  подчерком, тот не только переписывал книги  на патриаршем дворе, но даже сочинял  каноны святым, причем делал это  лучше многих других книжников того времени. Добившись милостивого  доверия патриарха, Григорий часто  сопровождал его в царский  дворец, где сумел вникнуть в суть придворных интриг и неоднократно слышал имя царевича Дмитрия. В тот период у него и созрело решение присвоить  себе имя давно погибшего царевича. И как только решение стало  окончательным, он в феврале 1602г  бежал за рубеж.     

      После скитаний по русским монастырям Отрепьев смело подался к запорожским  казакам, в отряд знаменитого  в то время старшины Герасима Евангелика. Здесь расстрига научился владеть  мечом и ездить верхом, набрался воинской отваги и сноровки.

      Затем он объявился в Польше, сменив доспехи  воина на польскую и латинскую  грамматику, которую с прилежанием  штудировал в волынском городке  Гощи. Оттуда Григорий поступил на службу к пану Вишневецкому, имевшему большое  влияние при дворе. Новый слуга в панском доме, по описаниям Карамзина, не отличался красотой: был среднего роста, имел широкую грудь, рыжеватые волосы, белое круглое лицо, совсем непривлекательное, глаза голубые, но без огня, с тусклым взором, нос у него был широким, он имел бородавки под правым глазом и на лбу и также одну руку короче другой. Однако все эти физические недостатки заменялись живостью и пытливостью ума, красноречием, талантливостью и способностями к языкам.

      Бытует  легенда, что хитрец, заслужив внимание  и расположение своего нового хозяина, притворился смертельно больным, на исповеди «открыл» свою тайну духовнику, что он — «чудесно спасшийся Дмитрий». Тот не замедлил сообщить эту потрясающую новость пану Вишневецкому. Авантюра попала на нужную почву. Благодетель не мог не воспользоваться возможностью угодить будущему русскому царю, он предоставил «Дмитрию» великолепное жилище, богатую одежду и по всей Литве и Польше разнес весть о появлении чудесно спасшегося царевича. И кроме него нашлось достаточно охотников помочь «Дмитрию» вернуть законный престол: активное участие в судьбе изгнанника приняли брат Адама Вишневецкого, Константин, и его тесть сандомирский воевода Юрий Мнишек.

      Представ  перед польским королем Сигизмундом  III, самозванец довольно связанно поведал о тайнах московского двора, но путано излагал рассказ о своем счастливом спасении. Избегая называть факты, имена, даты, он признавал, что его спасение остается тайной для всех, даже для его матери, до сих пор томящейся в одном из русских монастырей. Однако все же довольно продуманной версии у него не получилось. Данная исповедь, до сих пор не переведенная с латыни, производит довольно странное впечатление.

      Для короля такая версия не имела большого значения. В личности самозванца он видел своего союзника, к тому же он придерживался враждебной точки  зрения по отношению в России. По наущению иезуитов Сигизмунд решился  на поддержку «Дмитрия», под маской добрососедства он попытался раздуть  междоусобную войну, не решаясь открыто  нарушить 20-летнее мирное соглашение, подписанное им с Борисом Годуновым. Таким образом, король признал в  самозванце царевича Дмитрия, определил  ему годовое содержание в 40 тысяч  злотых, велел Вишневецким, Мнишеку и другим дворянам составить ему рать и выступить против Бориса.

      После королевской аудиенции по настоянию  папского нунция Лжедмитрий втайне отрекся  от православия и принял католичество.

      Юрий  Мнишек, человек чрезвычайно жадный и честолюбивый, стал верный союзником  Лжедмитрия в реализации его планов. Для извлечения из этого партнерства  наибольшей выгоды он решил породниться  с будущим русским царем. Для  этого он задумал брак с ним  своей красавицы дочери Марины, которая  была, не менее честолюбива и расчетлива. Таким образом, ее объявили невестой Лжедмитрия, а их законный брак условились оформить после занятия самозванцем  престола в Москве. При этом Мнишек предъявлял будущему зятю целый список условий, которые тот должен был  беспрекословно принять. Одним из этих условий было то, что после воцарения  «царевич» обещает выслать Марине драгоценности из московской казны, а также уступает будущей супруге  Новгород и Псков со всеми уездами  и пригородами, чтобы «она могла  судить и рядить в них самовластно». Также в грамоте, подписанной 12 июня 1604г, сам Лжедмитрий отдавал Мнишеку в наследственное владение Смоленское и Северское княжества, кроме некоторых уездов, уже обещанных королю Сигизмунду.

      В конце августа 1604 войско самозванца выступило из Львова. На русских окраинных землях он встретил мощную поддержку от казаков, южных дворян, которые были недовольны засильем московских дворян, горожан. Откликаясь на грамоты - призывы о присоединении, эти люди надеялись, что он облегчит их положение, сбросит власть Годунова и его бояр. Многие из народа очень хотели верить, что это и есть настоящий царь, они видели в нем «доброго царя», нужно только «восстановить» его на престоле «прародителей своих», и все будет хорошо. Такая ситуация легко объяснялась: и притеснения народа, и трудная жизнь, и голод, и прочее. Тем более что «царевич» обещал им льготы и облегчение в налогах. Не прочь воспользоваться случаем были многие бояре, недовольные Годуновым.