Роль международного права в защите прав человека

     Согласно  этому документу обязательными  к применению в Российской Федерации  являются лишь решения Европейского суда, вынесенные в отношении Российской Федерации. Актам остальных международных органов Пленум Верховного Суда РФ придает лишь рекомендательное значение. Согласно пункту 16 указанного Постановления в случае возникновения затруднений при толковании общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации судам рекомендуется использовать акты и решения международных организаций, в том числе органов ООН и ее специализированных учреждений.

     С этим выводом корреспондирует и практика, которая сложилась в России по поводу исполнений решений указанных международных органов по конкретным делам.

     В 2000 г. Комитет ООН по правам человека рассмотрел дело Д.Л. Гридина, который  был арестован по обвинению в  покушении на изнасилование и убийство. Впоследствии ему предъявили обвинение еще в шести нападениях. 3 октября 1990 г. Челябинский областной суд приговорил Д.Л. Гридина к смертной казни, которая была заменена пожизненным лишением свободы.

     Комитет по правам человека констатировал, что предварительное следствие и судебное разбирательство по делу Д.Л. Гридина проводились с грубейшими нарушениями прав человека. В своем выводе Комитет отметил, что «государство-участник обязано обеспечить г-ну Гридину эффективное средство правовой защиты, влекущее за собой компенсацию и его немедленное освобождение. Государство-участник обязано также принять меры для предупреждения подобных нарушений в будущем» [12].

     Совсем  иначе обстоит дело с решениями  Европейского суда по правам человека. В статье 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» указывается, что Российская Федерация в соответствии со ст. 46 Конвенции признает юрисдикцию Европейского суда по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней.

     Большая часть ссылок Конституционного Суда РФ на прецеденты Европейского суда направлены на обоснование его правовой позиции и, как правило, носят подтверждающее или легитимирующее значение. В этом случае Суд констатирует, что выработанные им правовые позиции соответствуют международным стандартам прав и свобод человека и гражданина.

     Так, в одном из дел Конституционный  Суд отметил, что сформулированная им правовая позиция коррелирует  с выводами Европейского суда по правам человека: практика содержания лица под  стражей без конкретного правового основания, а лишь по причине отсутствия четких правил, регулирующих положение содержащегося под стражей лица, в результате чего лицо может быть лишено свободы на неопределенный срок без судебного решения, не совместима с принципами правовой определенности и защиты от произвола (решение от 28 марта 2000 года по делу Барановский против Польши, § 54 - 57; решение от 30 июля 2000 года по делу Йечиус против Литвы, § 62 и 63) [13].

     В ряде случаев Конституционный Суд  обращается к практике Европейского суда для обоснования собственных правовых позиций.

     Таким образом, есть все основания говорить об интегрированности прецедентов  Европейского суда в российском правовом поле. Вместе с тем представляется, что юридическое значение решений  Европейского суда в российской правовой практике неоднородно. Так, например, судья Конституционного Суда РФ Н.С. Бондарь отмечает, что для России прецеденты Европейского суда обязательны лишь в той части, которая формируется при рассмотрении дел в связи с предполагаемыми нарушениями Российской Федерацией своих конвенционных обязательств. Анализируя значение прецедентов Европейского суда, Н.С. Бондарь приходит к выводу, что «обязывающее значение решений Европейского суда как бы раздваивается: по конкретным спорам оно распространяется по общему правилу на те государства - участников Конвенции, которые являлись стороной в споре; для иных государств, не участвовавших в деле, решения Европейского суда по правам человека обязательны лишь в части содержащегося в них официального (нормативного) толкования конвенционных положений, приобретающих значение правовых позиций Европейского суда» [14].

     По  мнению В.И. Анишиной, «с одной стороны, решения Европейского суда по правам человека последовательно формируют стандарт в сфере правосудия (создания, функционирования, процедур и полномочий судов), а с другой - они же вырабатывают правовые ориентиры для судов в сложных и спорных вопросах осуществления правосудия в сфере прав человека, в различных направлениях правового воздействия на национальное законодательство» [15].

     Таким образом, вопрос о месте и роли решений Европейского суда, содержащих толкования Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, в российской правовой системе тесно связан с содержанием обязанности государства выполнять эти решения. Обязательность исполнения государством-ответчиком решений Европейского суда предполагает три основные составляющие:

     - выплата справедливой компенсации;

     - меры индивидуального характера,  направленные на устранение выявленного  Судом конкретного нарушения Конвенции;

     - меры общего характера, предполагающие устранение причин и условий аналогичных нарушений впоследствии.

     Как отмечается Деменева А.В., «в Российской Федерации, как правило, не возникает проблем с выплатой справедливой компенсации и иными мерами, направленными на восстановление права конкретного заявителя (мерами индивидуального характера). Однако достаточно острым является вопрос применения общих мер, направленных на устранение и предупреждение в дальнейшем установленных нарушений как таковых, а не только относящихся к рассмотренной жалобе» [16].

     По  данным Доклада об исполнении постановлений  Европейского суда государствами - участниками  Европейской конвенции о защите прав человека, к системным нарушениям Конвенции относятся: неисполнение решений российских судов по искам против государственных органов; нарушение принципа правовой определенности в связи с широким использованием надзорного порядка пересмотра дел; недостатки судебной практики по рассмотрению вопроса об аресте, которые приводят к чрезмерным срокам содержания под стражей и переполненности следственных изоляторов.

     Вместе  с тем в последние годы явно наблюдается положительная динамика в отношении приведения российского  законодательства в соответствие с  европейскими стандартами обеспечения и защиты прав и свобод человека. Важную роль в этом процессе играет Конституционный суд Российской Федерации.

     Необходимо  заметить, что Европейский суд  констатирует обязанность принятия мер общего характера в отношении  государства-ответчика. В этой связи достаточно острым является вопрос о конкретном адресате данной обязанности. Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» отметил, что выполнение решений Европейского суда, которые касаются Российской Федерации, предполагает обязательство со стороны государства принять меры не только частного характера, направленные на устранение конкретных нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, но и меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Если при судебном рассмотрении дела были выявлены обстоятельства, которые способствовали нарушению прав и свобод граждан, гарантированных Конвенцией, суд вправе вынести частное определение (или постановление), в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на обстоятельства и факты нарушения указанных прав и свобод, требующие принятия необходимых мер.

     Однако  в ряде случаев принятие таких  мер связано с необходимостью внесения изменений в действующее  законодательство: исключения тех норм, которые вступают в противоречие с положениями Конвенции, либо, напротив, включения дополнительных средств правовой защиты. В этой ситуации, как нам представляется, инициировать применение общих мер может Конституционный Суд Российской Федерации.

     В качестве примера можно привести Постановление «По делу о проверке конституционности ряда положений статей 37, 52, 135, 222, 284, 286 и 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и части четвертой статьи 28 Закона Российской Федерации «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» в связи с жалобами граждан Ю.К. Гудковой, П.В. Штукатурова и М.А. Яшиной» [17].

     Это дело необычно тем, что один из заявителей (П.В. Штукатуров) обращался в Европейский суд с аналогичной жалобой против Российской Федерации. Европейский суд по правам человека, рассмотрев жалобу П.В. Штукатурова, в Постановлении от 27 марта 2008 года по делу Штукатуров против России констатировал нарушение в отношении заявителя прав на свободу и личную неприкосновенность, на справедливое судебное разбирательство и на уважение частной и семейной жизни, закрепленных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод (статьи 5, 6 и 8). Разрешая вопрос о допустимости данной жалобы, Конституционный Суд отметил, что проверка нормы национального законодательства на соответствие Конституции является исключительной прерогативой Конституционного Суда Российской Федерации и не может быть осуществлена ни другими внутригосударственными судебными органами, ни каким-либо межгосударственным органом, включая Европейский суд по правам человека. На этом основании Суд признал жалобу допустимой.

     Характерно, что помимо прочего Конституционный  Суд прямо отметил, что, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод, включая право на доступ к суду и справедливое правосудие, являются составной частью российской правовой системы.

     Необходимо  сказать, что если размер справедливой компенсации устанавливается непосредственно  Европейским судом, то в отношении  мер индивидуального и в особенности  общего характера государство обладает большой степенью свободы. В частности, Суд неоднократно отмечал, что «государства сами могут избирать средства, подлежащие применению в национальной правовой системе в целях исправления ситуации, которая привела к нарушению» [18]. Например, по делам о возвращении имущества у государства-ответчика существует выбор между возвращением имущества заявителям и выплатой им компенсации.

     Что касается применения мер общего характера, то Европейский суд, как правило, дистанцируется от каких-либо рекомендаций государствам - участникам Конвенции. Так, например, в деле Насруллоев против Российской Федерации заявитель помимо прочих требований просил Европейский суд порекомендовать властям государства-ответчика изменить законодательство, регулирующее содержание под стражей лиц с целью их дальнейшей выдачи.

     Суд в этой связи указал, что он не уполномочен Конвенцией давать требуемые  заявителем рекомендации. В целом  это обязанность соответствующего государства - выбирать способы, применяемые в его внутригосударственном правовом порядке, для выполнения обязательства, предусмотренного статьей 46 Конвенции. Признав нарушение пунктов 1 и 4 статьи 5 Конвенции в данном деле, Европейский суд установил обязанность властей Российской Федерации принять соответствующие меры общего характера, направленные на исправление существующих недостатков в законодательстве.

     Действительно, Европейский суд по правам человека не является органом нормоконтроля, в его задачу входит проверка соблюдения прав конкретного лица, гарантированных ему Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Судом отвергаются жалобы соответствии какого-либо национального закона или подзаконного акта положениям ЕКПЧ. Здесь следует оговориться, что Европейским судом была разработана концепция «потенциальной жертвы», согласно которой лицо может признаваться жертвой нарушения ЕКПЧ, если какой-либо национальный закон сам по себе нарушает его права, т.е. если это лицо прямо испытывает его воздействие, даже при отсутствии особых исполнительных мер. Несмотря на изложенную выше позицию, Европейский суд в ряде случаев все же дает рекомендации относительно применения государством мер общего характера. Эти случаи касаются так называемой структурной проблемы, связанной с неудовлетворительным действием национального законодательства. Ярким примером здесь является дело Хуттен-Чапска против Польши, в котором оспаривалась установленная национальным польским законодательством система сдерживания роста арендной платы за жилье. Система, о которой идет речь, предусматривает ряд ограничений прав владельцев сдаваемого внаем жилья, в частности устанавливает настолько низкий максимальный уровень арендной платы, что домовладельцы не могут даже компенсировать свои расходы по содержанию и ремонту жилья, не говоря уже о том, чтобы извлекать из него прибыль. Палата Европейского суда констатировала, что по делу было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и в порядке применения статьи 46 Конвенции пришла к выводу о том, что это нарушение явилось следствием структурной проблемы, связанной с неудовлетворительным действием польского законодательства [19].