Творчество Льва Бакста

Влияние на моду

Льва Бакста по праву считают основоположником ориентализма в дизайне и моде XX в. После триумфальной постановки «Шахеразады» (1910, Гранд-опера) художник прославился. Его восхитительные, яркие, псевдовосточные наряды, поразившие публику своей откровенностью и невиданными цветовыми сочетаниями, легли в основу нового стиля «orient».

Его пряный ориентальный стиль  получил развитие в более поздней  постановке – хореографической драме  «Шахеразада». Костюмы и  декорации к ней стали переворотом в моде. Декорации, придуманные Бакстом, были настоящим откровением для зрителей. Особенно по вкусу им пришлись костюмы, поразившие смелыми цветовыми сочетаниями, изысканными восточными силуэтами и тонкостью отделки. М. Добужинский отмечал: «Постановки его (Бакста) вызвали бесконечное подражание в театрах, его идеи варьировались до бесконечности, доводились  до абсурда, докатились до „Folies Bergeres“, в  котором даже еще в прошлом году ставилось „Revue“ „под Бакста“ в невероятной по роскоши постановке». Впервые в творчестве Бакста цвета приобрели эмоциональную и выразительную силу. «Костюм Султаны, – писал Я. Тугенхольд, – с длинными цепкими и страшными шароварами символизировал ее  жестокое, как жало пчелы, сладострастие».

Фантазия Бакста облекла персонажей драмы в расшитые жемчугом и пайетками туники, в пестрые, перехваченные золотыми обручами шальвары и юбки-абажуры. Бакст был настолько увлечен ориентальными мотивами, что следующие за «Шахеразадой» постановки были также проникнуты атмосферой арабско-персидского Востока. В дивертисменте «Ориенталии», в балетах «Жар-птица», «Тамар» и «Голубой бог» исполнители также были облачены в пестрые псевдовосточные одежды. И даже русская тема, звучавшая в «Жар-птице» Римского-Корсакова, приобрела в интерпретации Бакста «дикий» азиатский колорит.

До триумфального появления  Бакста мода была скупа на идеи и краски. Костюмы художника, явленные публике со сцены, подсказали новый путь развития моды, преобразив женщин. Стали модны дикие расцветки в духе  «Шахеразады», смелые цветовые сочетания, соединение доселе не соединимых фактур – газа с  бархатом, тонкого муслина с плотным шелком, золота с серебром. «Бакст... сумел ухватить тот неуловимый нерв Парижа, который правит модой, и его влияние в настоящую минуту сказывается везде в Париже – как в дамских платьях (в том преобладании красного-fraise, который я отмечал недавно), так и на картинных выставках», – отмечал М. Волошин в «Московской газете».

Благодаря бакстовским постановкам стали популярны пестрые ковры, подушки, абажуры с бахромой. А. Васильев отмечает: «Одним из элементов ориентальной трансформации домов и квартир стали шелковые, порой расписные, абажуры с бахромой. Появившиеся лишь благодаря электрическому освещению, они призваны были создать интимный уют домашнего гнезда. Интерьеры дополнялись витражными, как в минаретах, окнами, низкими константинопольскими наборными столиками и мягкими коврами. Пример подобного модного интерьера начала 1910-х годов ярко описан балериной Натальей Трухановой: „Люстры не было. Ее заменяла высокая lampadaire – лампа на шесте, завершавшаяся блестящей алебастровой чашей, из которой лился мягкий и вместе  с тем яркий свет. На полу множество разной величины ковров. Повсюду маленькие низкие столики с цветами и курившимися ароматами.

Простые плетеные кресла, покрытые вышитым золотом тканями. Наконец, узкий и длинный диван-тахта, заваленный мехами и яркими подушками, среди  которых возлежал сам хозяин“.  Под влиянием „Шахеразады“ стало модным  сидеть на полу, возлежать на тахте и принимать  гостей лежа: от этой моды отказались лишь в конце 1920-х годов».

Одним из первых, попавших под  очарование костюмов и декораций  Бакста, был П. Пуаре, известный французский модельер, законодатель вкусов и «диктатор моды». Под влиянием  костюмов «Шахеразады» он начал создавать  все более смелые, яркие, контрастные одежды. Предлагал дамам шаровары и юбку-брюки, туники, накидки и тюрбаны. Щедро расшивал их золотыми нитями и покрывал стеклярусом, бисером, бахромой. Бакст, придумав гаремный интерьер и вдохновив Пуаре, невольно стал первооткрывателем моды на «восточные» маскарады. Самыми известными стали бал, устроенный в парижском особняке принцессой Клермон-Тоннер, маскарад графини Орловой в Петербурге и бал «Восточная кадриль». Вслед за Пуаре апологетами стилизованной бакстовской экзотики стали другие дизайнеры и модные дома – «Сестры Калло», «Жорж Дейе», «Дреколь», «Люсиль».

Однако Бакст не только влиял на моду, он ее создавал сам. Так, для дома «Пакен» с 1911 по 1915 г. художник создал целую серию  нарядов – платья, труакары, туники, накидки в «персидском», «индийском», «античном», «египетском» вкусах.  Бакста столь увлек процесс создания нарядов, что в начале 1920-х гг. он решил основать  собственный дом моды. Планировал нанять умелых мастериц, создавать как сценические костюмы, так и повседневную одежду. К сожалению, этот проект реализован не был.

образом, Бакста можно по праву считать основателем и первым пропагандистом нового модного направления «orient», который стал популярным в 1910 г., после громкой премьеры балета «Шахеразада», и остается актуальным до сих пор.

Мировая знаменитость, Бакст, работавший над заказами в Париже, Лондоне, Риме и Нью-Йорке, поддерживал тесную связь с выдающимися деятелями культуры своего времени и со всех сторон слышал похвалы за «пряность» и раскованность придуманных им экзотических костюмов и театральных декораций, которые стали теперь органической частью европейского модернизма.

Литература

Но вместе с тем  Бакст был еще и плодовитым, изящно пишущим литератором – критиком, теоретиком, историком, рецензентом и даже романистом.

Его переписка с  композиторами, актерами и театральными деятелями, такими, как Клод Дебюсси, Морис Равель, Габриэль Астрюк, Сергей Дягилев, Всеволод Мейерхольд, Вацлав Нижинский, Ида Рубинштейн, немало объясняет в развитии личных психологических и художественных пристрастий,

а его эссе, затрагивающие  множество тем (театр и мода, американские технические новшества и «женский вопрос», изображение обнаженного  тела, поэзия, античность и прочие) написаны с глубоким пониманием предмета и  отличаются ясным слогом, увлекательностью, злободневностью, а часто и провокационностью.

Четкие по мысли  и элегантные по стилю статьи Бакста, появлявшиеся в русской, французской и

американской печати, – «Об искусстве сегодняшнего дня» (1914), «Нагота на сцене» (1911), «Костюм  для женщины будущего» (1913), L’evolution du decor («Эволюция дизайна») (1923), «Серов

и я в Греции» (1923) – свидетельствуют о том, что похвалы автору были заслуженными. Сочинения Бакста публиковались в самых разнообразных книгах, журналах и газетах – это и сборник «Нагота на сцене», выпущенный Николаем Евреиновым, и New York Tribune, и Comoedia, и «Утро России»,

а также «Аполлон», «Петербургская газета», «Театр и искусство», Le Journal, «Столицы и усадьбы», New York Times.

Архив велик (2620 единиц хранения) и разнопланов: здесь и  письма к Баксту, и письма Бакста (рукописные и напечатанные на машинке), и критические, теоретические и философские эссе (среди них

несколько неопубликованных, например, Le Theatre de demain («Театр завтрашнего дня»), и путевые заметки «Серов и я в Греции» (в нескольких машинописных экземплярах с комментариями), вышедшие в свет в Париже в 1923 году, и художественные произведения, в том числе роман «Жестокая первая любовь», и балетные либретто, и заявления касательно имущества и судебных дел, и визитки, и фотографии,

а также наброски и «почеркушки», часто иллюстрирующие ту или иную мысль в частном письме.

Роман Л.Бакста «Жестокая первая любовь» автобиографичен. В основу сюжета положена история любви самого  автора, почти все герои произведения имеют реальных прототипов, многие из которых достаточно узнаваемы. Именно поэтому с большой долей вероятности можно сказать, что прообразами представителей царской фамилии в данном отрывке послужила семья великого князя Владимира Александровича (1847–1909, третьего сына императора Александра II) и великой княгини Марии Павловны (1854–1920, урожденной принцессы Мекленбург-Шверинской).