Психологический анализ материалов
уголовного дела, данных клинико-психологической
беседы и экспериментального исследования
показал, что состояние Л. в период,
предшествовавший инкриминируемым
ей действиям, характеризовалось ростом
эмоционального напряжения, обусловленного
субъективным противоречием (внутриличностным
конфликтом) между собственным стремлением
родить ребенка, с одной стороны,
и изменившимся отношением к ней
мужа (после того, как тот узнал
о беременности), давлением мужа
и родственников с требованием
избавиться от будущего ребенка, —
с другой. Кумуляции эмоционального
напряжения способствовали попытки
Л. найти выход из стрессовой ситуации,
закончившиеся неудачами и дополнительными
фрустрациями (не смогла сделать аборт
из-за позднего срока беременности;
не могла развестись с мужем; блокированным
оказалось желание уехать к отцу
и там родить ребенка из-за отсутствия
денег). Существенное влияние на кумуляцию
эмоционального напряжения оказали
также такие индивидуально-психологические
особенности Л., как аффективная
ригидность с застреваемостью на
фрустрирующих воздействиях, неуверенность
в себе, зависимость от мнения авторитетных
лиц, которые препятствовали непосредственной
разрядке внутреннего напряжения и
обусловили решение сказать мужу,
что она избавилась от ребенка. Уровень
эмоционального напряжения Л. был настолько
высоким, что сопровождался выраженной
тревогой, повышенной раздражительностью,
страхами, нарушениями сна. Начавшиеся
роды воспринимались Л. субъективно
как внезапные и неожиданные,
вызвали у нее дальнейший рост
эмоционального напряжения, реакцию
растерянности, дезорганизацию структуры
поведения, чему существенно способствовали
такие личностные черты, как эмоциональная
неустойчивость, негибкость поведения
в стрессовых условиях и неожиданных
ситуациях, склонность к тревожно-депрессивным
реакциям. Интенсивное эмоциональное
напряжение у Л. сопровождалось выраженным
чувством страха, отчаяния и ощущением
субъективной безвыходности из сложившейся
ситуации. В этот момент произошло
частичное сужение сознания Л. с
фрагментарностью восприятия, доминированием
личностно значимых переживаний
и аффектогенно обусловленной мотивации
скрыть рождение ребенка от мужа и
окружающих. Ее сознание с этого
момента фиксировалось исключительно
на реализации возникшей сверхзначимой
мотивации, что резко снизило
ее способность к адекватной оценке
ситуации и собственных действий,
нарушило процесс целеполагания, ограничило
субъективные представления о возможных
вариантах выхода из сложившейся
ситуации. Привело к выраженному
снижению контроля с высвобождением
импульсивных действий и расстройствами
прогностических функций. Комиссия экспертов пришла
к выводу, что Л. в момент совершения инкриминируемых
ей действий находилась в состоянии выраженного
эмоционального напряжения, которое оказало
существенное влияние на ее сознание и
поведение, ограничив способность к адекватной
оценке сложившейся ситуации, к полноценному
осознанию значения своих действий, к
произвольной волевой регуляции и контролю
своих поступков, пониманию их возможных
последствий.
Данный случай характерен
тем, что применить ст. 107 УК РФ («Убийство,
совершенное в состоянии аффекта»)
по отношению к подэкспертной
невозможно, поскольку здесь отсутствует
состав преступления (нет противоправных
действий потерпевшего). Однако юридическая
квалификация по ст. 106 УК РФ будет оправданной,
поскольку из экспертного заключения
следует, что состояние эмоционального
напряжения у Л., ограничившее ее способность
контролировать свои действия, возникло
на фоне длительной психотравмирующей
ситуации.
Дело в том, что уголовное
законодательство учитывает особое
психофизиологическое состояние женщин
во время и сразу после родов,
поэтому убийство новорожденного ребенка
в течение одних суток с
момента появления ребенка на
свет подлежит квалификации по ст. 106 УК
РФ. В данном случае используется судебно-медицинский
критерий определения длительности
периода новорожденности, который
равен 24 часам. Однако в данной статье
УК РФ наряду с «убийством матерью
новорожденного ребенка во время
или сразу же после родов», речь
идет и об аналогичном убийстве в
условиях психотравмирующей ситуации
или в состоянии психического
расстройства, не исключающего вменяемости.
Наибольшие сложности
вызывает юридическая квалификация
«психотравмирующей ситуации». Ни одна
ситуация сама по себе не может выступать
как фрустрирующая, оказывающая
негативное воздействие на психику
человека, — ее можно расценить
как психотравмирующую только после
тщательного анализа взаимодействия
личности и ситуации, где решающее
значение приобретает то психологическое
значение ситуативных воздействий,
которое формируется в сознании
субъекта. К примеру, требование мужа
избавиться от будущего ребенка будет
глубоко травмирующим фактором для
беременной женщины, желающей родить и
воспитать ребенка, а для женщины,
страдающей хроническим алкоголизмом
и характеризующейся морально-этической
деградацией, такая позиция супруга
может выступать как нейтральное
обстоятельство или даже как подкрепление
собственной позиции.
В ситуациях, действительно
носящих психотравмирующий характер,
фрустрирующие воздействия приводят
к накоплению (кумуляции) отрицательных переживаний
и обусловливают рост эмоциональной напряженности.
В состоянии выраженной эмоциональной
напряженности поведение матери определяется
во многом аффективной мотивацией, которая
снижает ее возможность адекватно оценивать
окружающее и свои действия, ограничивает
способность контролировать свои поступки
и прогнозировать их возможные последствия.
Поэтому задачей психолого-психиатрической
экспертизы является не определение психотравмирующего
характера ситуации, в которой находится
мать-детоубийца, а оценка степени выраженности
эмоционального состояния, возникновение
и развитие которого вызвано психотравмирующими
воздействиями, т. е. ответ на следующий
вопрос судебно-следственных органов:
«Находилась ли обвиняемая
(подсудимая) во время совершения инкриминируемых
ей деяний в состоянии эмоционального
напряженности, вызванном психотравмирующей
ситуацией и оказавшем существенное
влияние на ее сознание и поведение?»
Юридическое значение экспертного
определения состояния эмоциональной
напряженности, возникшего и развившегося
в условиях психотравмирующей ситуации,
заключается в квалификации ст. 106
УК РФ в тех случаях, когда убийство
совершено в течение одного месяца
с момента рождения ребенка (здесь
используется уже не судебно-медицинский,
а педиатрический критерий определения
длительности периода новорожденности).
Убийство ребенка, хотя и в условиях
психотравмирующей ситуации, но по
прошествию указанного срока, подлежит
квалификации по ст. 105 УК РФ. В этом
случае психотравмирующая ситуация
может быть признана обстоятельством,
смягчающим наказание (ч. 2 ст. 61 УК РФ).