Биоклиматическая архитектура

     Почтение  к земле в ее натуральном состоянии  вызвало новую волну интереса к временным сооружениям, обладающим при этом всеми качествами стационарных, - как мы помним, первым эту проблему с блеском решил Джозеф Пэкстон  полтора столетия назад.

     Сонсбеке  Бентем Краувел возвел павильон скульптуры для художественного фестиваля  в голландском Дельфте без  фундаментов, оставив нетронутой землю (ее лишь засыпали слоем опилок), на которую уложили бетонные плиты, в гнезда которых крепились стальные стойки. И стены и кровля - из листового  стекла, к которому приклеили стеклянные же ребра жесткости, а тонкие стальные фермы свинчивались на месте и  крепились к стойкам. Когда фестиваль  закончился, павильон разобрали, смели  опилки, и участок остался точно  в том же виде, каким он был  раньше. Наново "изобрели" возведение построек таким образом, чтобы они  в минимальной степени касались земли, оставляя жизнь на ее поверхности, -ведь таким именно способом поднимали  свои добротные жилища создатели  традиционных деревянных домов европейского Севера или свайных хижин в  тропиках.

     Принцип целостности 

     Именно  этот принцип выражает идеал "зеленой" архитектуры, хотя, разумеется, непросто достичь решения, в котором все  перечисленные ранее подходы  к задаче были бы задействованы вместе. Это именно идеал, стремлением к  которому все чаще окрашены действия архитекторов в странах, где достигнуто наибольшее взаимопонимание между  новым авангардом и заказчиком. Как  обычно, самые добрые намерения еще  не гарантируют убедительного художественного  результата, и, скажем, небольшое здание районного медицинского центра в  английском Шеффилде порождает скорее чувство интеллектуального удовлетворения, чем эстетического удовольствия. И все же эта скромная постройка, законченная в 1989 г., заслуживает  внимания.

     Во-первых, здание возникло благодаря объединенному  усилию врачей бедного пригорода  Шеффилда улучшить условия обслуживания пациентов. Ранее врачам приходилось  принимать всех больных в приспособленном  первом этаже старого жилого дома и в полуразвалившейся часовне. К этим врачам присоединился местный  дантист, и они обратились к властям  с запросом относительно нового строительства.

     Как и во всякой публичной службе, в  государственной, т. е. в страховой  медицине Великобритании действуют  чрезвычайно жесткие строительные правила, в том числе и ограничения  стоимости. При любом отступлении  от утвержденной схемы у проекта  не было бы шансов получить финансирование из казны графства, так что план здания был обречен на предельную простоту - ни одного поворота, ни одного лишнего угла. Элементарный одноэтажный "брусок", и если смотреть только на план Медицинского центра, то он более  всего напоминает барак, разделенный  глухими перегородками на три  неравные части, что позволило каждому  из трех врачей сохранить обособленность и привычную для постоянных пациентов  обстановку.

     Архитекторы сумели многое. В предельно жестких  рамках они поставили перед собой  сверхзадачу: сломать примитивность  схемы, формально не нарушая ее ни в чем, - за счет чистоты "зеленого" решения.

     Использована  эффективная теплозащита, что позволило  резко снизить расходы на отопление  здания. Применены наиболее эффективные  и дешевые системы отопления. Относительно тяжелая конструкция  вполне обеспечила высокую тепловую инерцию "коробки", "фонари" максимально используют солнечную  энергию, так что обошлись без  применения дорогостоящих фотоэлементов.

     В строительстве использовались только британские материалы, чтобы сократить  доплату за транспортные расходы. Не применялась тропическая древесина, чтобы не добавлять нагрузку на экваториальные леса. Выбирались материалы, применение которых требовало минимальной затраты энергии. Использование дерева, запирая углекислый газ, вырабатывающийся при его гниении, способствовало сокращению "тепличного эффекта" в земной атмосфере. Наконец, в отделке применялись материалы и виды их обработки, гарантировавшие длительное использование без ремонтов.

     Все это звучит едва ли не наивно. Одноэтажная  постройка шириной 12 м и длиной 60 м - и слова о глобальном эффекте. Однако наивности в этом нет. "Зеленые" давно подсчитали гигантские масштабы потерь, которые ежегодно платит человечество за пренебрежение к малым вещам. Ежегодно только американцы выбрасывают  миллиард лампочек накаливания, что, при  замене их на эффективные лампы - галогеновые  или люминесцентные, - означало бы экономию 75% энергии, расходуемой на освещение  домов, и 90% материалов, расходуемых  на производство ламп накаливания.

     Воскресная  газета для Америки эквивалентна полумиллиону деревьев, так что, когда  американцы подняли к 1995 г. долю производства бумаги из макулатуры до 35 миллионов  тонн из 80 миллионов тонн, расходуемых  ежегодно, - речь о глобальном явлении. Энергии, сэкономленной при переплавке только одной старой стеклянной бутылки, достаточно, чтобы 100-ваттная лампочка горела целых четыре часа, а ведь только в США ежегодно используется (и по большей части до недавнего  времени выбрасывалось) 30 миллиардов таких бутылок. К концу столетия в Скандинавии, в Германии, Швейцарии  и других европейских странах  стало нормой выставлять на задних дворах три контейнера - один для  бумаги, другой - для металла, третий - для стекла, а несложные электрические  мельницы под кухонной мойкой позволили  практически избавиться от твердых  пищевых отходов... В строительстве, с его консервативностью, перемены начались позже, чем в быту, но все  же начались, так что и скромная шеффилдская клиника приобрела  характер едва ли не манифеста.

     Повторим: когда-то Ле Корбюзье, в ответ на сетования студентов-архитекторов на трудность достижения оригинальности решения при скромных средствах  сказал: "Дайте мне пустую комнату  и дюжину открыток, и я создам оригинальное произведение!" Как  и во всяком афоризме, в этих словах есть немалая доля правды. Архитекторы  шеффилдской клиники сумели во многом преодолеть вынужденный схематизм  планировочного решения, пользуясь  весьма скромными средствами и проявляя огромное внимание к "мелочам". Всякая постройка с продольным коридором  по оси дешева, но такой коридор, как правило, чрезвычайно уныл и  неприятен. В клинике архитекторы  не только вмонтировали световые проемы в кровлю, у ее конька, но дополнили  их наклонными лентами стекла по верху  стен комнат по обе стороны коридора. За счет этого все помещения получили дополнительную подсветку наиболее удаленных от окон мест, а сам коридор получил неожиданное сечение, словно распахивающее пространство поверху. Четыре продольные стены несут нагрузку простейшим из возможных способом, однако опорой для ленты остекления служат клееные деревянные балки, несущие на себе деревянное же стропильное строение кровли. Некрашеное "живое" дерево всегда привносит смягчающий эффект -особенно по контрасту с гладкой штукатуркой. Дерево - для защиты толстого слоя утеплителя в конструкции кровли - использовано и снаружи, а сочетание тонкого и обычного кирпича с фигурным кирпичом, изготовленном на заводе неподалеку, и раскладкой стены по цвету создало несомненную привлекательность внешнему виду постройки, обеспечив ее опознаваемость.

     Итак, даже при минимальных ресурсах принцип  целостности доказывает свою работоспособность, но, естественно, немалые возможности  новой "зеленой" архитектуры многократно  возрастают, когда давление обстоятельств  существенно компенсировано настроением  и возможностями клиента.

     Наиболее  любопытным из примеров использования  всех инструментов нового авангарда  по праву считают здание банка NMB в Амстердаме, решение о строительстве  которого было принято еще в 1978 г. Если в США и Великобритании офисы  обычно арендуют готовые здания или  их части, то в германской и голландской  традиции принята иная модель поведения. Здесь конторские учреждения берут  банковскую ссуду, обращаются к известному архитектору или устраивают конкурс  и создают сооружение, пригнанное к их специфическим запросам. В  первом случае архитектору почти  нечего делать, ведь конторское здание, отведенное под аренду множеством разных организаций, по необходимости предельно  усреднено, оно "никакое". Вторая ситуация ближе всего к классической практике долгой работы на индивидуального  клиента, так что всякий профессиональный архитектор считает ее максимальной удачей.

     NMB - крупный банк, и ему потребовалось  сооружение, рассчитанное на штат  в 2000 человек, что давало архитектору  Тону Альберт-су немалые возможности,  однако немало от него и  требовало. Дело в том, что,  в отличие от большинства стран,  законы Нидерландов требуют активной  вовлеченности профсоюзов в процесс  принятия решений относительно  изменения условий работы. Даже  выбор участка под строительство  происходил в Амстердамском банке  в результате голосования —  так, чтобы облегчить проезд  на работу возможно большему  числу служащих.

     Выбор естественных материалов был также  обусловлен решением профсоюзной организации  банковских клерков. Тон Альберте избрал не вполне обычный способ организации  проектирования. Он отказался от роли генерального дирижера слаженной команды исполнителей и предпочел создать проектную группу, в которую с самого начала вошли представитель банка, врач-гигиенист, разработчики интерьеров, консультанты по акустике и ландшафтной архитектуре.

     Критики подобного группового подхода обычно уверяют, что в результате "проекта  через голосование" непременно должно получиться нечто совершенно нелепое, однако в Амстердаме возник нестандартный  образ крупного конторского учреждения, сразу же опознаваемый и отнюдь не лишенный привлекательности. NMB — крупное  сооружение с полезной площадью 50000 кв. м по всем этажам, да еще с паркингом  на 28000 кв. м. Если бы здание банка было построено тривиальным способом, оно, как мастодонт, возвышалось  бы над пригородом Амстердама, подавляя свое окружение. Разумеется, собрать  все помещения в простом призматическом объеме было бы проще и дешевле, однако руководство банка сочло более  разумным пойти на дополнительные расходы, но зато создать рабочую среду, лишенную атмосферы казенности, случайности  и скуки. Вместо одного объема возникло десять, связанных между собой  единым пассажем на весьма прихотливом  плане, словно воспроизводящем фрагмент средневекового города.

     Обособленные  части крупного комплекса различаются  высотой, ориентацией, планом, и при  этом каждая из них, в свою очередь, подразделена на частично обособленные группы, на 20 человек каждая. Проектному коллективу удалось создать пространственные "единицы", с которыми каждый работник может ощутить личную связь. Аналогия со средневековым городом вполне законна, поскольку не сводится к  чисто формальному разнообразию в рамках целостной структуры  комплекса.

     Банк  действительно функционирует как  маленький город, в котором есть все необходимое и вместе с  тем присутствует атмосфера групповой  общности. Социологи, неоднократно исследовавшие  банк NMB, отмечают в один голос, что  служащие признавались: они с неохотой покидают здание, и каждое утро с  удовольствием едут на работу.

     Если  в конторском здании под найм вспомогательные  площади обычно сведены к минимуму, как ненужная роскошь, то в амстердамском  комплексе все иначе. Хотя все  блоки комплекса связаны переходами по каждому уровню, главной соединительной связью является "улица" на первом этаже. Ее многочисленные повороты создают  череду меняющихся "городских ландшафтов", образуемых индивидуально решенными  зимними садами, при сложном сценарии естественного света, проникающего вниз через "башни" лестниц и  лифтов каждого блока.

     Уже сказанного было бы достаточно, однако здание NMB было к тому же официально признано мировым рекордсменом энергосбережения среди всех офисных построек.

     Перекрытия  и внутренняя оболочка стен (толщиной 18 см) выполнены из железобетона. Вся  эта коробка обернута слоем минеральной  ваты толщиной 10 см, а затем - кирпичной  облицовкой с трехсантиметровым  зазором между теплоизоляционным  слоем и кирпичом. Теплоизоляция  усилена вокруг оконных рам, так  что сделано все, чтобы предотвратить  возникновение "мостиков холода". Вся масса здания обладает изрядной теплоемкостью. Оно поглощает тепло, выделяемое самими людьми, компьютерами, приборами освещения, солнечным  светом, а затем, когда все уходят, -медленно отдает его вовнутрь. Персонал банка настаивал на том, чтобы  в помещениях было достаточно естественного  света, чтобы они могли проветриваться естественным образом и чтобы  в них не проникал уличный шум. Дизайнеры справились с этой внутренне  противоречивой задачей, сократив площадь  остекления до 20% поверхности стен и  вместе с тем добившись, чтобы  ни одно рабочее место не было удалено  от окна более чем на семь метров. К тому же установка отражателей, отбрасывающих свет неба на потолок, на добрую четверть увеличила уровень  освещенности участков пола, наиболее удаленных от окон. Наружные жалюзи, управляемые компьютером, не пропускают внутрь здания слепящее солнце, тогда  как внутренние жалюзи, управляемые  вручную, позволяют настроить освещение  в каждой комнате.

     Остекление  пятигранных шатров над лестничными  башнями устроено так, чтобы солнечная  энергия подогревала воздух, засасываемый внутрь в вентиляционную систему, так  что при наружной температуре 7°  воздух прогревается до 21° без подключения  центральной системы отопления, работающей только при более низких температурх. Более того, было просчитано, что в здании банка гораздо  выгоднее установить собственный эффективный  электрогенератор, чем покупать энергию  извне, а тепло от генератора отводится  к водосборнику на 100 куб. м, установленному в подвале. К нему же отводится  избыточное тепло, выделяющееся при  работе лифтов и компьютеров. В результате удалось отказаться от установки  системы кондиционирования воздуха, на чем настаивал профсоюз, напуганный сообщениями о вредных эффектах "мертвого" воздуха и случаях  вирусных заболеваний (т. н. болезнь  легионеров).