Восточная Европа: новые геополитические реальности

     Восточная Европа: новые геополитические  реальности 

     На  протяжении столетий Восточная Европа чаще всего была объектом, а не субъектом  глобальной мировой политики. В последние  десятилетия с этим регионом напрямую связаны интересы держав Европы, а  на исходе XX в. — и мира. Нередко она являлась источником конфликтов между великими державами. Обе мировые войны начались в этом регионе, так как в нем сошлись главные геополитические противоречия между самыми могущественными странами мира.

     Многое  разделяет страны Восточной и  Западной Европы (экономические, культурно-исторические факторы: разные социально-политические идеалы, конфессии, груз исторической враждебности, этническая пестрота и  т. п.).

     Торгово-экономические, экспортно-сырьевые и другие факторы  предопределяют тяготение большей  части Восточной Европы к России, а не к Западным странам. На основе этого можно утверждать, что Запад  вряд ли в исторической перспективе  получит выигрыш, привлекая к  себе страны этого региона, добиваясь  ослабления России. Путь культивирования  у населения стран региона  неприязни к России — это тупиковый  путь (прежде всего для самих государств Восточной Европы). Россия тоже чрезвычайно  заинтересована в нормализации отношений  с соседями. История и география  обусловили заинтересованность России в добрососедских, торгово-экономических  контактах с Восточной Европой. Они отвечают ее безопасности, ее коренным интересам.

     В силу обстоятельств к концу XX в. Россия может выходить на страны Восточной Европы только через суверенные государства — Украину и Белоруссию, исключением является анклав Калининградская область, будущность которого тоже вызывает много вопросов. Этот фактор (ограничение, сужение географического пространства России) внес фундаментальные изменения в отечественные геополитические возможности. Изменения, произошедшие в регионе за последние 12—15 лет, вновь превратили Европу в серьезный источник международной напряженности. Очаг этой напряженности — не только страны Восточной Европы, но и Калининградская область, и страны Прибалтики.

     Политико-психологический  климат в регионе, за исключением  Калининградского анклава, неблагоприятен для России. Но он также неблагоприятен и для стран Запада (в Польше, Словакии, например, чрезвычайно сильны антигерманские настроения). Это объясняется во многом тем, что народы Восточной Европы десятилетиями были разменной монетой в руках политиков стран Запада. Положение стран — сателлитов той или иной державы — Запада или Востока — давало, конечно, и определенные выгоды, но они не могли ослабить общего впечатления от сугубо подчиненного положения стран региона. Подобное статус-кво после войны устраивало в определенной мере и СССР, и Запад. Система государств-сателлитов, или клиентов, была своего рода буфером, «санитарным кордоном» между Востоком и Западом, обеспечивающим относительную безопасность существования двух блоков. И включение стран Восточной Европы в сферу влияния Запада — далеко не однозначный исторический факт.

     В объединении Германии уже заложен  узел многих европейских противоречий. Оно принесло не только позитивные результаты. Даже для мощной экономики  ФРГ объединение принесло пока больше минусов, чем плюсов. А присоединение  государств Восточной Европы к Западу произошло на правах бедных родственников. Это предопределяет качество всех отношений  между странами Европы. В перспективе  этот регион может превратиться в  «Балканы». События в Югославии  — только предвестник обострения межнациональных и межгосударственных отношений. Распад Чехословакии — начало цепной реакции размежевания. Некоторые  западные политологи утверждают, что  Европа XXI в. будет иметь больше общего с Европой XIX в., чем с Европой середины уходящего столетия. В XIX в. здесь царило буржуазное соперничество, приводившее к цепи бесконечных конфликтов. Сейчас, как и тогда, в качестве пороховой бочки выступает Югославия, где в течение почти 10 лет тлеет «бикфордов шнур» межнациональных конфликтов, периодически перерастающих в военное противостояние.

     Структуры, созданные в Западной Европе после  1945 г., сейчас или значительно ослаблены, или сталкиваются с неопределенностью целей. «Фрагментация» нынешней Европы позволяет утверждать, что реальная угроза безопасности европейским государствам исходит не извне, а друг от друга. Развитие Восточной Европы определяют такие факторы, как стремление к суверенности, возрождению и рост национализма. Они носят объективный характер, этот процесс присущ почти всем без исключения странам мира. Набирает силу тенденция возрождения коалиции и союзов между группами государств. В Европе создаются подобные коалиции для решения в короткие сроки экономических, политических, территориальных, экологических и других важных проблем. Например, союзы Венгрии и Чехословакии. Польши, Австрии, Италии. Расширяются между ними двусторонние связи. Все больше умов захватывает идея создания Европейской безопасности в противовес НАТО. Но в пику этой идее усиленно пропагандируется тезис западного «ядра мощи», превращения его в «ядро мировой мощи», при этом страны Восточной Европы должны будут поддерживать усилия «ядра» в институционализации демократии и становлении рыночной экономики.

     Региональная  геополитика выступает в этих концепциях как звено общей глобальной геополитики. Она должна способствовать реализации геополитических устремлений  стран Запада, прежде всего США, Германии, Франции. Фактически транснациональные  компании меньше всего берут в  расчет такие понятия, как суверенитет  восточноевропейских государств, что  идет в разрез с основными тенденциями, протекающими в регионе. Мы уже отмечали выше особую роль объединенной Германии в комплексе отношений в Европе. Ее даже называют господином политико-экономического европейского баланса, а экономическое и дипломатическое влияние чувствуется не только в регионе, но почти во всех уголках Земли.

     Произошедшие  территориальные изменения, рост экономической  и политической мощи объективно подталкивают Германию на изменение статус-кво, утверждение  в роли вершителя судеб Европы, а в перспективе — и мира. Признаками таких потенциальных  притязаний являются действия германского  политического руководства по дестабилизации положения в Югославии, вмешательство  в события в Албании, соучастие  вместе с американскими и английскими  войсками в депортации сербских лидеров, готовность вмешаться в события  в Ираке. В ближайшем будущем  следует ожидать возрождения, хотя в иных формах и при иной аргументации, старой концепции общеевропейской  роли Германии, а в перспективе  — претензии на роль мирового гегемона. Многие европейцы (особенно французы и  англичане) высказывают опасения, что  в центре континента может появиться  «четвертый рейх». Об этом в свое время  говорила М. С. Горбачеву бывший премьер-министр  Англии М. Тэтчер. Именно этим можно  объяснить вновь вспыхнувшую  страсть в Германии к публичным  обсуждениям концепций отцов  — геополитиков, особенно концепции Центральной (Срединной) Европы («Mitteleuropa»). Автор ее — «отец немецкого либерализма» Ф. Науманн (1860 — 1919). Его работа «Mitteleuropa» во время Первой мировой войны была практически настольной книгой в Германии и Австрии. Отсюда рукой подать до тезиса П. де Лагарде, который в середине XIX в. требовал для Германии доступа к Средиземному Морю, в частности, овладения портом Триест, а также устьем Дуная. Эти идеи высказывал в антиславянской статье один из Основателей марксизма Ф. Энгельс. В 1849 г. он писал, что ... словенцы и хорваты отрезают Германию и Венгрию от Адриатического моря, а Германия и Венгрия не могут дать отрезать себя от Адриатического моря по «географическим и коммерческим соображениям», которые... представляют для Германии и Венгрии такой же жизненный вопрос, как, например, для Польши берег Балтийского моря от Данцига до Риги.

     Нельзя  забывать сейчас и такое немаловажное обстоятельство, как растущее желание  немцев «восстановить историческую справедливостъ». Сделать это можно, как они полагают, путем возвращения территории бывшей Восточной Пруссии. Конечно, мир значительно изменился не только за последние 150 лет, но даже за последнюю половину нынешнего столетия. Признаком этих перемен могут служить весомые шаги в сферах экономики, финансов, политики в Европе. Целенаправленно осуществляется курс на интеграцию стран Западной Европы: упрочнение экономических связей, политического союза (Европарламент в Страсбурге), финансов (вхождение в Европе в оборот новой общеевропейской валюты — «евро»).

     Скорее  всего усилия Германии будут направлены на Восток, на наиболее слабое звено в окружающих ее странах. И применять она будет не военные, а экономические средства. Экономический поход на Восток по сути уже начался. Инвестиционная экспансия ведется против всех стран, включая, конечно, и Россию. Направление экспансии на Запад исключается по многим причинам. Важнейшие из них — экономическая и политическая стабильность больших стран Западной Европы, а также присутствие войск США.

     Нейтрализация влияния, экспансии Германии может  быть осуществлена активной внешней  политикой России, развитием более  тесного сотрудничества с другими  мощными европейскими державами  и прежде всего с Францией. Второе средство, играющее вспомогательную  роль, — подключение РФ к западноевропейским структурам. Важно только не сводить  это подключение к роли России в качестве сырьевого придатка Европы (хотя энергоносители тоже можно превратить в козырную карту), а главным образом  активно включиться в межгосударственную кооперацию, в общественное разделение труда, когда каждый зависит от каждого. В иных случаях, особенно при социально-экономических  потрясениях, в Германии могут значительно окрепнуть пока что довольно слабые реваншистские силы. Они при определенных условиях смогут оказывать серьезное влияние на внешнеполитический курс страны. Таким образом, лидерам стран Восточной Европы надо помнить, что германский экспансионизм в потенциале сохранился. Надо не забывать об этом и народам стран Прибалтики, которые в конце XX в. добровольно стремятся в геополитическое поле Запада и прежде всего Северной Европы и Германии.

     Суммируя  сказанное, можно сделать вывод, что в Европе идет процесс возврата от биполярной военно-политическом структуры к динамично развивающейся многополярной системе международных отношений. Военные проблемы в данном процессе пока играют важную роль, но к концу XX в. центр тяжести переместился в сторону финансово-экономических проблем — это во-первых. Во-вторых, в Европе формируется фрагментарная система национальных государств (страны Прибалтики тяготеют больше к Скандинавии, Польша, Венгрия/Чехия — к Германии и т. д.). Страны Восточной Европы образуют временные коалиции, которые текучи, меняют свои ориентиры, исходя из сиюминутных интересов (чаще всего финансовых, экономических, политических, военных). Эти интересы нередко формулируются политиками-однодневками, носят субъективно-вкусовой характер, не отмечены печатью серьезного анализа присущей современности глубокой всеобъемлющей взаимозависимости. Но нельзя забывать, что эта взаимозависимость может быть разрушена ростом национализма и сепаратизма национальных государств (как произошло со странами Восточного блока, с Советским Союзом). Трения на национальной основе стали одним из важнейших признаков и тревог не только стран Прибалтики, Восточной и Западной Европы, но и всего мира.

     Восточная и Западная Европа в потенциале могут  рассматриваться как геополитическое  кризисное ядро, способное взорвать общестратегическую обстановку. Исчезновение Варшавского блока сняло вопрос системного противостояния, изменило расстановку геополитических сил, ее структуру, внесло много новых элементов. К концу XX в. по сути Россия осталась одна против системы стран Восточной и Западной Европы, а в ее двери все настойчивее стучится монстр, оставшийся как орудие устрашения и экспансии, — НАТО.