Язык – речь – слово в духовной литературе

"Пусть язык твой  будет кроток, и никогда не  встретится с тобою бесчестие.  Приобрети уста сладкие, и все  будут тебе друзьями. Не хвались  никогда в речах своих делами  своими, чтобы не быть посрамленным".[17]

Современный педагог обнаружит, как современен психологический  анализ конфликтного диалога у христианских подвижников: "По тщеславию (человек) не может слышать слово от брата  своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается или отвечает пять слов или десять на одно слово, и  враждует и огорчается. И когда  спор прекратится, он продолжает иметь  помыслы на сказавшего ему оное слово, и помнит зло, и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе еще худшие слова, чтобы сказать ему. И постоянно  говорит: "Зачем я не сказал ему  того-то, зачем он мне это сказал, и я ему то-то скажу," и постоянно  гневается … Это значит, что  зло обратилось в навык. Бог да избавит нас от такого устроения" (Авва Дорофей).[18]

Приведенные выше фрагменты  лишь намечают данную тему. Продолжается она обращением к древнерусской  литературе, где изучение образа человека в Древней Руси должно быть предпринято  именно с позиций анализа образа человека говорящего, общающегося, иными  словами, как воспроизводит себя древний русич в словесном  общении со своим окружением.

Возможны, на наш взгляд, два  направления исследований (оба используются в педагогической практике). Первый – изучение оценок языка и речи в разных сочинениях древнерусской  литературе. Например, правила речи описаны в "Пчеле" XIII-XIV веков (сборник  афоризмов и пословиц). Вот какие  комментарии извлекаются из приводимых "Пчелой" сентенций:

человек весь выявляется и  просвечивается его речью ("Фотий: Слово подобно зерцалу – как  тем образ телесный и личный является, такоже и беседою душевный образ  выражается…");

- правильная жизнь в слове делает человека благополучным ("Слово как благим житием одевает душу образом… ласточки тишину проповедуют весеннюю, а мудрые слова – беспечалие"); 
 
- в речи надо предпочитать слушание перед говорением ("Апостол рече: будь всяк человек скор на послушание, а ленив на глаголание"); 
  
- не празднословь, запрети пустые и праздные речи ("Пифагор: удобнее камень всуе пустити, нежели слово праздно"); 
  
- воспитывать надо не столько словом, сколько личнгостью и "делами" ("Уча, учи нравом, а не словом: кто словом мудр, а дела его несовершенны, тот хром есть"; "учитель нравом да покорит ученика"); 
 
- В правильном действии словом – оружие и зашита человека: "То же его знаменье, то же его град, то же его сила, то же его стена".[19] 

Подобный анализ можно  предпринять по множеству сочинений: "Домострою", сочинениям ораторской прозы и др.

Второе направление –  реконструкция образцовых, рекомендательных качеств речи в сочинениях Древней  Руси. Пытаясь представить образ  древнерусского Древней Руси, нами был предпринят анализ слов, называющих образцовые качества речи. Дело в том, что при переводе определения  науки риторики в первом отечественном  учебнике 1620 года учитель-переводчик делал  свои комментарии и назвал 6 (!) русских  синонимов словам  риторика и красноречие. Во всех этих словах фиксировалось определенное ценимое качество речи : "Риторика есть яже научает пути праваго и жития полезнаго добрословия. Сию науку сладкогласием или краснословием нарицает, (далее – учительское дополнение – А.В.) понеже красовито и удобно глаголати и писати научает". Затем ритор назван "учителем благословия", Димоньтен - "хитроречивым", а Кикерон – "началником латинскаго хитрословия".

Анализ слов подобного  рода позволил выявить наиболее ценимые  качества речи. Самыми частотными оказались  слова с корнем благо- (благословие, благословесие, благоглаголание, благоязычие, благоречие, благоустие, благовестие  благовещание и под. – этим списком  количество корней не исчерпывается). Несомненно синонимичным ему являются сложные слова с корнем "добро-": доброречие, добробеседование и мн. др.

Любопытно, что слова с  корнем красно- начинают активно употребляться  не ранее второй половины XVII века, хотя красогласование имеется уже  в Хронике Георгия Амартола. Красноглагольником Андрей Курбский называет Иоанна Грозного, "красноглаголанием…" жен  "прельщаются человецы", но сам термин красноречие впервые употреблен хулителем красноречия протопопом Аввакумом. Так что красота речи оценивается (как и всякая мирская красота) двояко.

Анализ качеств речи, выраженных словами  типа доброречие, краснословие показал, что в древнерусском языке XVII века было не только около 20-ти синонимов слову риторика, но  положительным качествам речи противостоят отрицательные, причем в количестве корне й ничуть не меньшем, чем положительные. Все эти слова, конечно, показывают требования к речи и они систематизируются следующим образом:

1) благо / зло (благословие, доброречие / злословие, злоязычие, пагубословие. срамословие);

2) красота – некрасота (красноречие, златоустие / нелепословие, гнилословие);

3) правдословие, истиннословие / лжесловие, плетословие, кривоглаголагие, блядословие;

4) Способность к речи / бессловесие, безгласие (многовещание оценивается и как способность к речи, и как дурное многоглаголание);

5) "Краткословие, потребное везде (Максим Грек) / многоречие, велегласие, велеречие, долгословесье;

6) Содержательность речи / пустота речи (суемыслие и суесловие, празднословие, тщесловие);

7) Согласие, советъ / прекословие, супротивословие;

8) Восхваление / хула (славословие / вредословие, кощюнословие, грубословие);

9) Громкость / неблагозвучие  (многогласие / негладкогласие);

10) Сладость словесная / грубость (сладкогласие, сладкоязычие / пагубословие, жестословие);

11) Остроумие (остроязычство) / косноязычие, косноглаголание. [20]

Духовная литература и  педагогика XIX века продолжают развивать  традиции, заложенные святоотческой  литературой. Выше мы писали о той  поразительной цельности и преемственности  идей, которыми наполняется наша духовная литература. В данном случае представляется важным не просто перечень авторов (их много и они весьма разнородны стилистически), а анализ проблем, которые  ставятся духовными писателями в  отношении человеческого и Божественного  Слова.

Эти проблемы, которые точнее назвать антиномиями слова, можно  показать, обращаясь к классическим авторам духовной словесности:

1. Антиномия уединения / общения. С одной стороны, православная этика речи рекомендует уединение, ибо собеседование с Богом возможно только в сердечном уединении. Этого сердечного уединения и следует держаться даже в обществе, творя повсеместно молитву Иисусову.  С другой стороны, "общительность является обязательной добродетелью христианина" [21]  - в подтверждение этой мысли приводятся слова апостола Павла к Тимофею, "чтобы они (богатые – авт.) благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны" (1 Тим. 6, 18). Антиномия подтверждается словами Исаака Сирина: "Будь дружен со всеми, а мыслью пребывай один".

2. Антиномия молчания / доброречия. Молчание требуется для того, чтобы формировать духовную сосредоточенность, устремленность к Божественному, но молчание не должно перейти в "молчаливость, соединенную с ограниченностью – скудостью душевного содержания и нелюдимостью". [22]  Проявление же доброты как основного качества христианина непременно требует доброречия как ответственного и нравственного отношения в слове к своему собеседнику или аудитории.

3. Антиномия бесстрастия / чувствования. Духовная этика речи, по-видимому требует нормализации жизни чувства с запретом на умышленное возбуждение ложных страстей в человеке (чем особенно грешит современная речевая действительность, стремящаяся всячески воздействовать на страстную сторону души). История слов "страсть" и "чувство" требует особого рассмотрения. Здесь лишь укажем, что страсть положена в основу речевого воздействия классическими теоретиками риторики. "Вся сила и мощь красноречия состоит в возбуждении страстей" (Цицерон).[23]  "Основание красноречия суть страсти" (М.М.Сперанский).[24]  Лучшие страницы, посвященные анализу "возбуждения и утоления страстей", имеются в "Кратком руководстве к красноречию" М.В.Ломоносова – ср. то, что пишет М.В.Ломоносов о любви: "Любовь есть склонность духа к другому кому, чтобы из его благополучия иметь услаждение. Сия страсть по справедливости может назваться мать других страстей… и т.д.".[25]  Отрицать этическую компоненту в этих авторитетных для  отечественной культуры текстах было бы невозможно. В то же время "страсть" в православной этике является синонимом греха и порока – поэтому в молитвенных обращениях найдем: "Господи, покрый мя от человек некоторых, и бесов, и страстей…"; "погаси пламень страстей моих"; (к Богородице) "Жизнодателя Бога рождшая, умерщвлена мя страстьми оживи… уврачуй души моея многолетния страсти" и мн.др.

4. "Чувства" же не только не запрещаются, но требуют всякого развития. Поэтому: "Господи, избави мя … окамененнаго нечувствия".  Таким образом, рекомендуется "уставление страстей" и чувств, которые могут быть следствием правильно построенных речевых отношений.

В заключение лишь кратко коснемся вопроса: существуют ли специальные  учения о речи (сегодня словом "речь" обозначается конкретное воплощение "языка", а "слово" понимается как троп, обозначающий, речевой процесс в  целом)? История мировой и отечественной  филологии отвечает на этот вопрос утвердительно. Наиболее общими учениями о речи были грамматика и риторика.

Первоначально грамматика –  это учение о правильности речи. Правильность речи проявлялась прежде всего в нормализации употребления слов (это была этимология), звуков (просодия), соположения слов (синтаксис). Обращенность к правильности употребления слов приводила  к классической формуле Н.Ф.Кошанского, объяснявшего в "Общей реторике" специфику каждой "словесной науки": "грамматика занимается словами" [26] . Именно грамматика ближе к понятию  нормы, чем риторика, поскольку грамматика требовала осуществления принципов  общей правильности речи, без чего принципиально невозможна речевая  коммуникация.

Риторика, основываясь на принципах грамматической правильности, требует индивидуального творчества и мысле-стилевого новаторства, чему более всего соответствовал термин "изобретение". Изобретение в  риторике предполагает новизну и  оригинальность высказывания, без чего невозможно сформировать индивидуальный характер речевого общения, поиском  которого всегда заняты участники речи.

Что касается убедительности и эффективности воздействия  как главных целей риторических поступков, то имеется множество  примеров отторжения от чрезмерной правильности в пользу риторического своеобразия  мыслей, слов и характера произношения, которые именно стилевым своеобразием заставляют "склонять" аудиторию  на свою сторону. В то же время и  риторика, и стилистика несомненно основываются на понятиях правильности и нормы, отрицаясь от них лишь частично. Меру ориентации на норму, новаторского нарушения ее и предложения нового стиля мыслей и словесного оформления выбирает каждый речедеятель самостоятельно. Успех зависит от гармоничного соотношения  нормированности и новаторства, ибо если речь неправильна, тебя могут  обвинить в невладении литературным языком и вообще в безграмотности, но если в речи отсутствуют новые  мысли и стилистическая оригинальность суждений, слов и голосоведения, оратор в совокупности его образа вообще не будет воспринят.

Отличие риторики от поэтики  состояло в  том, что риторика рассматривалась как общее учение о прозе, включающее в себя все виды реалистической словесности (более всего, деловой прозы). Реальной речи противопоставлялись "вымыслы" – ими занималась поэтика. Целью поэтического художественного творчества является не действительность и ее изменение, а мимесис - подражание действительности, переживание чувства прекрасного в языке. Поэтика занимается эстетическими "удовольствованиями" (Н.Ф.Кошанский), поэтому более всего обращена к поискам индивидуально-выразительных средств в языке. Отсюда классическое деление в русской словесности на виды речи, изучаемые в частной риторике философская, догматическая, историческая проза, ораторское красноречие) и п о э т и к е (эпос, лирика, драма, виды худождественной литературы).

Соотносительной с риторикой  наукой была также логика (по-старинному диалектика), обучающая правильно  мыслить, честно искать истину. Логика существует безотносительно к характеру  оратора и аудитории, предполагая  объективность доказательства. Разница  между логикой и риторикой  выразительно демонстрируется тем, что в  риторике в целях убеждения действует не только логическое доказательство (по М.В.Ломоносову, иного человека нельзя убедить, "когда другое мнение в его уме вкоренилось",[27]  но весь комплекс обстоятельств, сопутствующих речи (образ оратора и аудитории, отношения между ними, эмоция, композиция, стиль речи и т.д.).

Для современного духовного  образования наибольшую необходимость  представляет риторика, понимаемая не вульгарно (как ложное пустословие  или многоглаголание), а научно, в  соответствии с классической отечественной  традицией. Эта традиция, вместившая идеи русского духовного красноречия  (особая неразработанная тема), предполагает следующее понимание риторики:

1) Риторика – теория  и искусство речи (а всякому  человеку требуется определенное  умение, техническая "выучка" (Цицерон), практической "ловкость" владеть  мыслями и словами в разных  ситуациях общения);

2) Риторика – "искусство  мыслить". Обучение речи (языку,  слову) невозможно без одновременного  обучения мыслить (и мыслить  нравственно), формировать мировоззрение,  получать знания и выражать  свою жизненную позицию в слове.  Отсюда особая серьезность риторики  как науки и искусства реального  мыслеречевого творчества, выражающего  позицию каждого человека в  жизни. Основой риторики всегда  были философия и этика, с  приходом христианства меняется  философская основа речи. Вне  этой духовно-нравственной основы  невозможно представить и современные  методики преподавания риторики  или иных многочисленных речевых  технологий.