ПЛАН

Введение

     М.А.Булгаков - писатель, по отношению к которому в последней трети XX века можно констатировать повсеместный читательский интерес и особую активность исследовательской мысли. За тридцать с небольшим лет, что существует булгаковедение, об этом художнике написано, пожалуй, больше, чем о ком-либо другом из авторов постреволюционной России. К концу 80-х годов закончены основные публикации неизвестных ранее художественных текстов Булгакова. Опубликована и большая часть сохранившихся документов - писем, дневников писателя. Тем не менее, именно появление новых документальных фактов способствует возникновению дополнительных аспектов изучения, подвигает учёных на дальнейшие исследования. Тем более, что существует ряд сфер, которые в силу специфики булгаковского творчества, требуют углубленного изучения. Такой сферой нам представляется проблема ранние творчество Булгакова, уровень научного осмысления которой в настоящее время вряд ли может быть признан удовлетворительным.

     Данный  подход формирует цель исследования - проанализировать ранние художественные произведения Булгакова

     И отсюда вытекают следующие  задачи:

1. исследовать в тексты ранних произведений Булгакова;
2. на основании тех или иных аргументов сделать вывод о наличии в каждо.м конкретном случае преемственной связи, типологической аналогии либо отношений иного характера;
3. определить возможные причины влияния предшественника на последователя, характер влияния (осознанный -неосознанный, прямой — опосредованный, отношением сотрудничество» или полемическое отношение);
4. определить функции обращения писателя к опыту предшественника, выявить художественный эффект, возникающий в связи с фактом взаимодействия.

     1. Ранняя проза  М. Булгакова 

    Ранняя  проза Булгакова (особенно в своих  экспериментальных вещах, сатирических рассказах и фельетонах) несла  в себе в зародыше многие особенности его будущих зрелых произведений - "Белой гвардии", "Зойкиной квартиры", романа "Мастер и Маргарита". Булгаков оказывался писателем внутренне цельным по основным особенностям и видению мира.

    "Записки  на манжетах" - ранняя и самая  булгаковская вещь. "Записки" автобиографичны. А по стилю явно экспериментальны.

    Как в рисунке только что распустившегося  листочка мы видим все запрограммированные  в нем будущие свойства растения, так и в "Записках на манжетах" проявляются основные особенности  экспрессивного стиля Булгакова. Автор фиксирует мимолетные впечатления, насыщенные тревогой, вызванной экстремальными событиями - болезнью, абсурдностью необычных ситуаций, неустроенностью быта. Все зыбко, порою таинственно, как во сне, требует расшифровки. Так передается бредовое состояние тяжело заболевшего возвратным тифом героя. Броскими штрихами, как отблески в сознании персонажа, рисуются эпизоды, связанные с работой в подотделе искусств (подготовка спектаклей, организация лекций, диспут о Пушкине, история написания и постановки пьесы "Сыновья муллы"). Главный акцент делается на передаче потрясенного невзгодами потока сознания героя. А в этот поток сознания включаются реалии, дающие представление об обстоятельствах жизни. Все овевается сложным чувством автора:

    "Голодный, поздним вечером иду в темноте  по лужам. Все заколочено. На  ногах обрывки носков и рваные  ботинки. Неба нет. Вместо него  висит огромная портянка. Отчаянием  я пьян. И бормочу: 

    - Александр Пушкин. Lumen coeli. Sancta rosa. (Свет небесный. Святая роза. - В.Н.). И как гром его угроза. (У Пушкина: "И гнала его угроза". - В.Н.)

    Я с ума схожу, что ли?! Тень от фонаря побежала. Знаю: моя тень. Но она в  цилиндре. На голове у меня кепка. Цилиндр  мой я с голодухи на базар снес. Купили добрые люди...

    Отчаяние. Над головой портянка, в сердце черная мышь..."

    Повествование в "Записках на манжетах" пронизано  иронией, доходящей до сарказма. Так  рассказано о приезде во Владикавказ  Евреинова, Рюрика Ивнева, Осипа Мандельштама, Пильняка и... Серафимовича. Образ Серафимовича нарисован в пародийном виде:

    "Серафимович  - с севера.

    Глаза усталые. Голос глухой. Доклад читает в цехе.

    - Помните у Толстого платок  на палке? То прилипнет, то  опять плещется. Как живой платок... Этикетку как-то для водочной  бутылки против пьянства писал. Написал фразу. Слово вычеркнул, сверху другое поставил. Подумал - еще раз перечеркнул. И так несколько раз. Но вышла фраза как кованая... Теперь пишут... Необыкновенно пишут!.. Возьмешь. Раз прочтешь. Нет! Не понял. Другой раз - то же. Так и отложишь в сторону..."

    Чувство автора обострено. И оно проявляется  в неприязни к невзгодам жизни, в стремлении избавиться от них ("Мне  надоела эта идиотская война! Я бегу в Париж..."). В гротескном виде автор рисует среду ("Поэтесса пришла. Черный берет. Юбка на боку застегнута, и чулки винтом"). Некоторые реалии обретают зловещий характер, отражая нравы военного коммунизма:

    "Ходит  какой-то между столами. В сером  френче и чудовищном галифе. Вонзается  в группы, и те разваливаются.  Как миноноска режет воду. На кого ни глянет - все бледнеют. Глаза под стол лезут. Только барышням - ничего! Барышням - страх не свойственен".

    Во  второй части "Записок на манжетах" сатира Булгакова усиливается. В  ней - опять-таки в экспрессионистической  манере - дано яркое описание быта послевоенной Москвы, отражено неповторимое видение гротескности жизни. Булгаков стремится не просто фиксировать неприглядные факты, описать казусные ситуации, а выразить ощущения героя, воссоздать атмосферу времени. И ему это удается.

    Сквозь  грани самых различных реалий (с их неожиданной стыковкой), порою гротескных до абсурда, просматриваются явления, характерные для начала 20-х годов, - неустроенность быта, запущенность учреждений, путаница в понятиях, представлениях и делах. Таково описание московского Лито: "А на другой двери - маленький клок. Прибит косо, и край завернулся. Ли. А, слава Богу. Да. Лито... Из-за двери слышались голоса: ду-ду-ду..." И одновременно яркими штрихами (с выделением характеристичных признаков) дается зарисовка типов. Во всем их живописном облике чувствуется время. Каждая деталь говорит об этом: "Пустой деревянный стол. Раскрытый шкаф. Маленький столик кверху ножками в углу. И два человека. Один высокий, очень молодой, в пенсне. Бросились в глаза его обмотки. Они были белые. В руках он держал потрескавшийся портфель и мешок. Другой - седоватый старик с живыми, чуть смеющимися глазами, был в папахе, солдатской шинели. На ней не было места без дыры, и карманы висели клочьями. Обмотки серые и лакированные бальные туфли с бантами".

    Такие особенности экспрессионистического стиля, отличавшиеся от стиля Пильняка своей высокой культурой и  чистотой языка, затем появляются у  Булгакова и в зарисовке "Необыкновенные приключения доктора", и в имитации дневниковых записей больного врача-наркомана в повести "Морфий", и в отдельных картинах романа "Белая гвардия", передающих смятенность чувств героев и самого автора.  
 

    2. Ранние сатирические  произведения

    Сатира  молодого автора вбирала в себя большой  круг проблем, проявлялась и в  фельетонах, и в рассказах, и в повестях, придавая им особое жанровое своеобразие (сочетание фантастики и реальности, так характерной для Булгакова). Сатирический элемент становился неотъемлемой частью многих его произведений. Это определяет особенности его языковых средств, приемов. Они связаны с гротеском, с обыгрыванием казусных явлений, с стремлением выделить в сатирическом типе броские черты, осмеять их. Остроумные реплики в его произведениях обретают сатирическую обобщенность: "Она не знает, на какое место эту шляпу надевать" ("Развратник"); "Отстань от меня, фиолетовый черт" ("Охотники за черепами"); "И Чемсова голова закачалась, как у фарфорового кота" ("Двуликий Чемс"); "Луна, положим, такая, что с семафором поцелуешься" ("Залог любви"); "- Как, товарищ, у вас работа среди женщин?.." - "...у нас насчет этого хорошо. Я с третьей бабой живу" ("Самоцветный быт").

    Мастерски сделанные речевые маски обывателей, хулиганов, пьяниц в фельетонах и  сатирических зарисовках Булгакова 20-х  годов содержали материал, который оказался базой для индивидуализации вульгарной речи в повести "Собачье сердце" таких героев, как люмпена Шарикова, председателя домкома Швондера. Вспомним фразеологические портреты жителей квартиры N 50 в фельетоне "Самогонное озеро", начиная с пьяницы квартхоза и кончая торговкой Павловной с ее знаменитой репликой: "Ежели кому не нравится, пусть идут туда, где образованные". Речь докладчика по международному вопросу (с несуразным употреблением иностранных слов) напоминают фразеологию Швондера: "Интернациональный капитализм в конце концов и в общем и целом довел свои страны до полной прострации" (фельетон "Они хочуть свою образованность показать"). Не менее типологичны для фразеологической характеристики отрицательных героев и реплики вроде: "...что ты делала до февральского переворота?" ("Египетская мумия") или же: "Я тебе докажу, какой ты элемент" ("Смычкой по черепу"); "...рабочий человек хоть издохни!" (в рассказе "N 13. - Дом Эльпит-Рабкоммуна").

    Многие  сцены из "Зойкиной квартиры", даже типы - той же Зойки, авантюриста Аметистова - выросли из фельетонов Булгакова начала 20-х годов. В сатирической зарисовке "Московские сцены" (1923), обличая приспособленцев, Булгаков рисует картину, когда хозяин квартиры развешивает в комнатах портреты вождей, чтобы тем самым выказать мнимое сочувствие новой власти - четыре портрета Луначарского, портрет Маркса, "а в комнате кузена над великолепным зеркальным желтым шкафом кнопками прикрепил Л. Троцкого". Когда появилась комиссия домкома, хозяин квартиры хитроумно заявил:

    "- А тут товарищ Щербовский, - и  торжественно он махнул на  Л. Д. Троцкого.

    Трое  в ужасе глядели на портрет.

    - Да он что, партийный, что  ли? - спросил второй серый. 

    - Он не партийный, - сладко улыбнулся  хозяин, - но он сочувствующий.  Коммунист в душе. Как и я сам. Тут у нас все ответственные работники живут, товарищи".

    Но... как ни старался хозяин обвести комиссию вокруг пальца, ему это не удалось. Его обложили дополнительным налогом.

    Имеется типологическая схожесть, как в гротеске, так и в обрисовке некоторых ситуаций, обыгрывании казусов в фельетонах Булгакова 20-х годов и в романе "Мастер и Маргарита" (мы имеем в виду сатирический пласт в структуре этого романа). Некоторые ситуации можно рассматривать как своеобразные кроки (наскоро сделанные наброски), которые затем по-новому использовались (в преобразованном виде) в романе Булгакова. Такова история с фальсификацией смерти младенца с целью получения пособия для его погребения (фельетон "Когда мертвые встают из гробов...", 1925). Разоблачая эту мистификацию, Булгаков прибегает к приему двойной мистификации реального. В фельетоне появляется сцена, схожая по мотивам (таинственный свет луны, появление женщины с младенцем на руках - "и лицо у него в зеленоватой тени тления смертного") со сценой мистического видения финдиректора Римского, когда он за окном в таинственном лунном свете увидел голую Геллу, которая решила пробраться в его кабинет (а у него же деньги от магического сеанса). "Рука у нее стала удлиняться, как резиновая, и покрылась трупной зеленью". Римский упал в обморок. Сосед (из фельетона Булгакова), увидевший женщину с мертвым младенцем на руках, тоже испугался до смерти:

    "- Караул! - закричал сосед и кинулся  бежать по Шоссейной улице.  Луна глядела из-за кипариса  рожей покойника, и соседу чудилось, что холодные руки хватают его за штаны".