Сравнительный анализ духовной проблематики в произведении “Сотников” В. Быков и фильм “Восхождение” Л. Шепитько

 
Два партизана, бывший учитель Сотников и кадровый военный Рыбак, посланы за едой. В ночной перестрелке Сотникова ранят в ногу. Больной, измученный, из страха попасть в плен он собирается покончить с собой, и только в самое последнее мгновение Рыбак выбивает у него винтовку; потом тащит на себе, подбадривает. Но это лишнее: пережив слабость и потрясение, Борис понимает, что Кто-то свыше уберег его. "Не волнуйся, - говорит, - мне теперь уже ничего не страшно".

 

 

Наверное, восхождение Ларисы Ефимовны началось намного раньше, но со всей очевидностью - с фильма "Ты и я". Из воспоминаний Юрия Визбора. "1971 год. Съемки крупного эпизода в картине. Цирк заполнен тремя тысячами статистов. Нескончаемые недоразумения между работниками цирка и мосфильмовцами. Лошади, костюмы, реквизит… "Лариса Ефимовна, я смеюсь после жонглера?", "Лариса Ефимовна, тут силовой щиток выбило, нужно гнать лихтваген со студии", "Лариса Ефимовна, ведро с теплой водой или с холодной для Визбора?", "Лариса, посмотрите, у меня затылок в порядке? В смысле красоты?", "Лариса Ефимовна, а почему буфет не работает?", "Вам звонят со студии!", "Учтите, у нас кодака в обрез", "Пожарник запрещает съемку". В общем, начали снимать где-то часа в три дня. Лариса работала, как горновой у мартена. Ничего не получалось: то артисты подводили, то жонглер - не вовремя, то лошадь, то свет - хоть криком кричи. 
Наконец, наступает момент, когда всё как-то складывается и остается только отснять сцену. И вот тут неожиданно гаснут мощные осветительные приборы: десять часов вечера - рабочие собираются по домам. Лариса выхватывает из сумки собственные деньги и бросается вверх на цирковую галерку. Мгновенно в огромном пространстве цирка воцаряется глубокая тишина. Все головы обращены к верху, туда, где идет диалог между осветителями и режиссером. Результат? "Нам дали полчаса. За полчаса мы должны отснять всю сцену от начала до конца", - сообщает Лариса съемочной группе. На часах - 22.05, ровно в 22.30 свет гаснет и уже окончательно, однако всё снято. Еще через полчаса Ларисе вызывают "скорую". Говорили, что у нее инфаркт, сама она отрицала это, посмеивалась. Но несколько последующих сцен снял Элем Климов, бросивший свои дела ради того, чтобы картина Ларисы не останавливалась". 
 
Рыбак: Не может быть, выкрутимся! Слушай меня. Главное одинаково говорить…  
Сотников: Это бессмысленно… Рыбак: Надо выкручиваться… мне уж в полицию предложили… Чё ты так смотришь? Я же говорю, прикинуться. Я ж тоже не лыком шит. Сотников: Да ты что, Коль? Мы же солдаты. Не лезь в дерьмо - не отмоешься! 
 
Сдача фильма "Ты и я" превращается в кошмар. Режут безжалостно. "Напрасно ты цепляешься за каждый эпизод, - успокаивает Ромм, - у тебя такая система драматургии, что ее можно считать в некотором роде образцово-показательной: сколько бы от картины не отсекали, она сохранится в своем качестве". Увы, Михаил Ильич ошибся: правка одного важного эпизода приводит к потере главной мысли. И хотя лента получает в Венеции "Золотого льва", для Ларисы она оборачивается новым ударом по сердцу. Ее так воспитали: к страшному концу идут путем маленьких компромиссов… 

 
Рыбак: Значит в яму - червей кормить!? Так!? 
Сотников: Это не самое страшное. Нет… Сейчас не об этом. Теперь я знаю. Знаю. Главное - по совести с самим собой… 
Рыбак: Дурак ты, Сотников! Еще институт кончил… Я жить хочу! Бить их гадов! Солдат я! А ты - труп. Только упрямство в тебе осталось. Какие-то принципы!  
Сотников: Тогда живи - без совести можно… 

"После выхода "Ты и я" для меня наступило тяжелое время, четыре месяца я находилась в чудовищном психическом и физическом истощении. И все-таки наступил момент освобождения. Помню, что это было десятое апреля, я была тогда в сердечном санатории в Сочи, на берегу моря, вокруг ни одной души, шторм, я шла по молу и всё думала об этом и, ещё не дойдя до конца мола, вдруг поняла, что надо было сделать. В тот момент со стороны я выглядела идиоткой - кричала, прыгала; пришла в санаторий без голоса, потом долго болела, простудилась. Но вернулось ко мне какое-то гармоническое сочетание, вернулся образ, вернулось ощущение, что мои клетки способны плодоносить". 
 
А потом происходит несчастье. Неудачное падение приводит к сотрясению мозга и серьезной травме позвоночника. На семь месяцев Лариса прикована к кровати; ей грозит неподвижность, но это - полбеды. Ситуация усугублена тем, что она готовиться стать матерью. 
 
"Я чувственно охватила понятие жизни во всем объеме, потому что прекрасно понимала, что в каждый следующий день могу с жизнью расстаться. Я готовилась к этому. Готовила себя и как будто готовила ребенка, потому что могло и так случиться, что ребенок родится, а я погибну. Я обнаружила, что это путешествие в себя бесконечно интересно, что самый интересный собеседник для меня - это я сама. Это как стихи: "Мне голос был: войди в себя. И я вошел, меня там ждали..." Повесть Василя Быкова я прочла тогда, в том новом своем состоянии, и подумала, что именно это мое состояние смогу выразить, если буду ставить "Сотникова". Это, говорила я себе, вещь обо мне. О моих представлениях, что есть жизнь, что есть смерть, что есть бессмертие…" Малыша назвали Антоном. 
 
Портнов: Гаманюк! - Слушаю… - Попроси… - Рыжего? - Да. - Айн момент. - Вот сейчас вы увидите, что такое мразь на самом деле. Не удивляйтесь, это буду не я, а вы сами. Вы обнаружите в себе такое! Куда денется ваша непреклонность, фанатический блеск глаз? В них откроется и все вытеснит страх. Да-да, обыкновенный человеческий страх - за эту самую "шкуру". И вы, наконец-то станете самим собой: простым человеческим ничтожеством, начиненным обыкновенным дерьмом. Безо всякой этой вашей фанаберии. Вот так. Вот где истина… Унести! 
 
Большую часть Своего короткого служения Господь посвятил воспитанию учеников. Он выращивал в них веру, настоящую внутреннюю свободу и способную на самопожертвование любовь. При этом Он постоянно объяснял, что качества, делающие человека Человеком, не даются автоматически - их приобретает решимость, которая должна быть тем сильнее, чем выше цель. И когда речь идет о восхождении в бессмертие, то есть, по сути, о выполнении главной жизненной задачи, человек должен найти в себе силы взяться за крест, отречься от себя и пойти за Христом. Другой дороги в вечную жизнь нет. 
 
Никто из апостолов, идущих с Иисусом в Иерусалим, этого не понимал. Господь говорил о страшном и близком Своем конце, а они просили о должностях и спорили, кто займет положение повыше. Но поколение Сотникова должно было помнить о том, какой путь ведет к Победе. 

 

Сотников: Рыбак! Не дай умереть до утра. Не дай! Я всё возьму на себя. Я смогу… 
 
"Мой крестный путь облегчался тем, что я никогда не писала двух заявок сразу". Когда Шепитько только заикнулась о "Восхождении", в ответ сразу заорали "нельзя!". Но время шло, новых предложений от нее не поступало, а между делом Ларисе Ефимовне уже дали "заслуженного деятеля"… В общем, начальство сдалось. 
 
Из воспоминаний художника-постановщика картины Юрия Ракши. "Мы приступили к работе, и началось наше неповторимое существование вместе с персонажами. Могу сказать, что фильм выращивал и нас. Говоря о святых вещах, о категориях высокой духовности, мы неизбежно должны были и к себе применять высокие критерии. Нельзя было на площадке быть одним человеком, а в жизни - другим". 
 
Идет съемка. Рыбак и Сотников, добыв овцу, возвращаются в лагерь. Рыбак спешит. Сотников задерживает его горячее дыхание. Открытое поле. Мороз тридцать пять. Ветер. Для пущей убедительности включают еще и ветродуй. Едва камера останавливается,

 

 

Лариса бросается к Борису Плотникову, который очень легко одет, и накрывает его своим телом, чтобы согреть; их обоих тут же заносит снегом… 
 
"Со времен Христа появляются люди, которые отдавали себя другим, но многому ли подвиг Христа научил человечество?" Это вопрос - один из главных в картине. Лариса Ефимовна говорила о нем не всем, но, кажется, все его понимали. Были случаи массового героизма: у людей, державших приборы, примерзали к ним руки, но они упорно продолжали их держать, пока не завершалась съемка. Потом руки отдирали с кровью. В массовке, среди простых жителей Мурома, где снимался фильм, случались обморожения, но не было ни единой жалобы! 
Никто не восходил на небо, как только сошедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. 
Евангелие от Иоанна

 
 
С невероятным достоинством, по-христиански испросив друг у друга прощения, идут на смерть как одна семья староста Пётр Сыч, безвинные Аксинья и еврейская девочка Бася, не выдавшая немцам человека, у которого она пряталась. Сотников уходит, улыбаясь… 
Это увидел Портнов. И понял, что есть нечто неподвластное физическому уничтожению - духовное начало. Это единственная уникальная ценность человека. Мы в фильме постарались выкристаллизовать определяющее значение духовности человека. Кто обладает ею, тот остался. Рыбак ею не обладал. Он трагически осознал это - и завыл, как собака. Лариса Шепитько 

 

Гаманюк: Талантливый, падла! Ловко ты его вздернул - как кролика!  
Рыбак: Кто? Я? 
Бабушка: Иуда. Иуда!

 

Приступая к "Восхождению" Лариса говорила так: "История о том, как один предает другого, стара как мир и ассоциируется с библейской притчей. Во все времена были Рыбаки и Сотниковы, были Иуда и Христос. Я не религиозна, но, раз эта легенда вошла в людей, значит, она жива, значит, в каждом из нас это есть". После фильма - она стала верующей, и долго не понимала, что ей теперь снимать". 
 
"На свою беду, - пишет Элем Германович, - я сам насоветовал ей. Она готовилась делать "Село Степанчиково". У них был готов сценарий, и они, можно сказать, были уже почти что в запуске. Но Лариса, видно, еще колебалась, окончательного решения не принимала. И вот сидим мы втроем на кухне, с нами наш сын, еще маленький совсем. И идет у нас такой вроде полушутливый разговор, игра такая. Лариса говорит Антону: "Спроси папу, какой фильм мне все-таки делать". Я отвечаю: "Передай маме, что "Село Степанчиково" ей делать не надо". Антоша ей докладывает: "Не надо "Село Степанчиково" делать".  
- А ты спроси у папы, почему не надо? 
- А потому не надо - скажи маме, - что для того, чтобы "Село Степанчиково" делать, надо иметь чувство юмора. А у нее - нету.  
- А ты спроси, Антоша, что же тогда маме делать? 
- Скажи маме, что ей надо делать "Прощание с Матерой". Если она хочет после "Восхождения" подняться куда-то еще выше, то это как раз для нее... 
 

Эту историю по одноименной повести Валентина Распутина о затоплении деревни в связи со строительством ГЭС, повесть о вере и безверии, о победе веры, Климов будет доснимать сам, и оставит в заглавии только одно слово: "Прощание". 

"Я не могу это объяснить, - рассказывал он, - но я увидел ее гибель во сне. Этот страшный сон я не могу забыть до сих пор. Я проснулся в ужасе, долго не мог успокоиться, ходил по квартире, курил. Как потом выяснилось, трагедия произошла именно в это время. На 187-м километре Ленинградского шоссе их "Волга" со съемочной группой по неустановленной причине вышла на полосу встречного движения и врезалась в мчавшийся навстречу грузовик". 

 
Любая картина личная, но желание поставить "Восхождение" было потребностью почти физической. Если бы я не сняла эту картину, это было бы для меня крахом. Я  не могла найти другого материала, в котором сумела бы так передать свои взгляды на жизнь, на смысл жизни. 
Лариса Шепитько 

«Восхождение» так и остался последним фильмом в ее режиссерской фильмографии. И этот факт носит немного мистический оттенок, не только и не столько потому что Лариса Шепитько трагически погибла при подготовке к съемкам следующего фильма, и не потому что ясновидящая Ванга якобы предсказала ей скорую смерть, а потому что «Иди и смотри», который многое роднит с «Восхождением», также стал последним пунктом в фильмографии ее мужа. Может, в этом вся трагедия и все величие уникального во всем мировом кинематографе супружеского союза. Наверное, так желает умереть каждый художник. Нет, не молодым, пьяным и в автокатастрофе, а создав что-то такое, что собственноручно уже невозможно превзойти. Элем Климов после смерти жены завершил

начатый ею фильм, который назвал «Прощанием», и окончил съемки своего многострадального творения. И, несмотря на еще 18, после выхода «Иди и смотри», прожитых лет, к киноаппарату и пленке так больше и не притронулся. Так же ушел Кшиштоф Кеслевский, сотворив «цветную» трилогию. Так уходят Великие. Подобно чаплиновскому Кальверо они сыграли свой бенефис и остались такими навсегда.  

 
И вот уже некоторое время спустя, мысленно возвращаясь к фильму, уже не просто пунктом из категории «А знаете ли вы что…» кажется тот факт, что Ларису Шепитько еще на стадии вступительных экзаменов и незадолго до собственной смерти заметил сам Александр Довженко, в чьей мастерской она и начала узнавать азы режиссуры. Удивительным образом это перекликается с финалом «Восхождения», где своим незабываемым взглядом Сотников смотрит в глаза будущего поколения. И между полуулыбкой одного и полными слез глазами другого проложен невидимый, но обжигающий, словно оголенный нерв, мост преемственности поколений и канал передачи высшего знания.

 

Главный приз Всесоюзного кинофестиваля в Риге.

«Золотой медведь», премия ФИПРЕССИ, премия экуменического жюри Международного кинофестиваля в Западном Берлине (1977).

Главная премия и приз Союза кинематографистов  Ларисе Шепитько на Всесоюзном кинофестивале, 1977

Приз «Статуя Свободы» Ларисе Шепитько на «Фестивале Свободы» в Сопоте, 1977

Государственная премия СССР «За фильмы последних лет» Владимиру Чухнову(посмертно), Ларисе Шепитько (посмертно), 1979;

Участие в Программе «Retrospective»  на МКФ в Берлине, 1990

 

Интересные факты

Фильм снимался в старинном городе Муроме, в массовке участвовали местные жители. Один из первых показов фильма прошёл в этом городе. 
В фильме свои первые большие роли сыграли молодые актёры Борис Плотников и Владимир Гостюхин. 
Фильм находился на грани запрета и вышел на экраны лишь после вмешательства первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии Петра Машерова

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Тема трагической судьбы русского человека в тоталитарном государстве

возникает в русской литературе XX века уже в 1920-х годах, когда  само

становление тоталитарного государства  еще только намечалось.

Писатель не щадит читателя, в его рассказах  появляются страшные подробности,

которые невозможно понять без душевной боли - холод и голод, порой лишающие

человека рассудка, гнойные язвы на ногах.

Василь Быков - семнадцатилетний участник войны, писатель, размышляющий в