показать его
в состоянии наивысшего напряжения,
выступившим из своего
обычного состояния
-- будь то для обороны или для завоевания.
Отсюда сцены
военной жизни
-- пока еще наименее полная часть
моей работы, но которой
будет оставлено
место в этом издании, с тем чтобы
она вошла в него, когда я
ее закончу.
Наконец сцены сельской жизни
представляют собой как бы вечер
этого длинного
дня, если мне позволено назвать так драму
социальной жизни. В
этом разделе
встречаются самые чистые характеры
и осуществление великих
начал порядка,
политики и нравственности.
Таково основание,
полное лиц, полное комедий и
трагедий, над которым
возвышаются
философские этюды, вторая часть
работы, где находит свое
выражение социальный
двигатель всех событий, где изображены
разрушительные
бури мысли,
чувство за чувством. Первое
произведение этого раздела
--
"Шагреневая
кожа" -- некоторым образом связывает
сцены нравов с философскими
этюдами кольцом
почти восточной фантазии, где
сама Жизнь изображена в
схватке с Желанием,
началом всякой Страсти.
Еще выше найдут
место аналитические этюды, о
которых я ничего не скажу,
так как из них
напечатан только один: "Физиология
брака".
Скоро я напишу
два других произведения
этого жанра. Во-первых,
"Патологию
социальной жизни", затем -- "Анатомию
педагогической корпорации"
и "Монографию
о добродетели".
Видя все, что
мне еще остается сделать, быть может,
мне скажут то, что
говорят мои
издатели: "Да, продлит господь
вашу жизнь". Я желаю только
одного: чтобы
меня в дальнейшем не терзали
люди и обстоятельства так, как
это было с
самого начала этого ужасного
труда. Но, слава богу, меня
поддерживало
то, что самые крупные дарования
нашей эпохи, самые прекрасные
люди, самые искренние
друзья, столь же великие в
частной жизни, как иные в
жизни общественной,
пожимали мне руку, говоря: "Мужайся!"
И почему бы мне не
признаться, что
выражения дружеской привязанности,
отзывы, полученные с
разных сторон
от неизвестных, поддержали меня на
моем пути и против меня
самого и против
несправедливых нападок, против клеветы,
часто преследовавшей
меня, против отчаяния
и против слишком живой надежды,
проявления которой
принимаются
за признак чрезмерного самолюбия?
Нападкам и оскорблениям я
решил противопоставить
стоическую невозмутимость; однако
в двух случаях
подлая клевета
сделала защиту необходимой.
Но сторонники всепрощения
сожалеют, что
я обнаружил мое искусство
в литературных поединках, а
многие
христиане считают,
что мы живем в такое время,
когда хорошо дать понять, что
и молчанию присуще
благородство.
В связи с
этим я должен обратить внимание,
что признаю своими
произведениями
лишь те, которые носят мое имя.
Кроме "Человеческой комедии",
мне принадлежат
только "Сто озорных рассказов",
две пьесы и отдельные статьи
-- впрочем,
подписанные. Здесь я пользуюсь
неоспоримым правом. Но это
отречение, даже
если оно относится к произведениям,
в которых я принимал
участие, продиктовано
не столько самолюбием, сколько
истиной. Если будут
упорствовать
в приписывании мне книг, которые
в литературном смысле я не
могу признать
своими, но права собственности
на которые были мне доверены,
то я оставлю
это без внимания по тем же основаниям,
по каким позволяю
свободно клеветать
на меня.
Огромный размах
плана, охватывающего одновременно
историю и критику
Общества, анализ
его язв и обсуждение, его
основ позволяют, мне думается,
дать ему то
заглавие, под которым оно появляется
теперь: "Человеческая
комедия". Притязательно
ли оно? Или только правильно? Это
решат читатели,
когда труд будет
окончен.
Композиция
Кольцевая – повторения
начального фрагмента в конце
Ретроспекция
— «обращение в прошлое» («воскрешение
прошлого», «поиски прошлого») —
как литературоведческий термин
используется в двух основных значениях:
- вставная сцена
(эпизод) из прошлого;
Ретроспективная
композиция характеризуется значительной
долей изображения событий «до
основной истории». Произведение начинается
«с конца», возвращается к событиям
прошлого с дополнительными акцентами,
содержит «ретроспекцию в ретроспекции»
(«рассказ в рассказе») На уровне композиции
ретроспекция выполняет функции прояснения
какого-либо элемента текущего действия
(когда возникает необходимость вспомнить
ситуацию, относящуюся к развитию сюжета),
создает чувство единения времен, сужает
хронологическое время, объясняет заключительные
сцены.
Критический
реализм во французской
литературе 30-40-х
годов XIX века
История французского
романтизма в целом достаточно длительна,
онa продолжалась почти до конца XIX столетия
параллельно с развитием новых литературных
направлений, немало почерпнувших в романтизма.
Только со смертью В. Гюго (1885) историю
романтизма во Франции можно считать завершенной.
Критический
реализм начал складываться во
французской литературе на исходе
1820-х годов в обстановке обострения
общественной борьбы. Одно за
другим появляются в эти предреволюционные
годы первые произведения мастеров
критического реализма – «Хроника
времен Карла IX» Мериме (1828) , «Красное
и черное» Стендаля (1829), «Шуаны»
Бальзака (1929).
На этом
этапе – накануне революции
1830 года и в первые послереволюционные
годы – писателей-реалистов объединяет
не только общее понимание
искусства, сводящееся к объективному
изображению изменений, происходящих
в обществе, но и общая политическая
позиция: они – противники
реставрации и подвластны буржуазно-
демократическим иллюзиям. Общественная
позиция Бальзака и Стендаля оказывается
особенно близка к позиции Беранже, ставшего
певцом революции 1830 года, и признанного
главы романтизма Гюго.
Первых реалистов
с романтиками 20-х годов сближает
не только общность социально-политической
ориентации, выявляющаяся в оппозиции
монархии Бурбонов и в критическом
восприятии утверждающихся на их глазах
буржуазных отношений. В определенной
мере сходными оказываются и их эстетические
позиции. Вместе с романтиками в конце
20-х годов реалисты выступали против классицизма.
Почти одновременно опубликованные манифест
французских романтиков – «Предисловие»
к драме «Кромвель» Гюго и эстетический
трактат Стендаля «Расин и Шекспир» имеют
общую критическую направленность, являясь
двумя решающими ударами по уже давно
отжившему свой век своду законов классицистического
искусства. В этих важнейших историко-литературных
документах и Гюго, и Стендаль, отвергая
эстетику классицизма, ратуют за расширение
предмета изображения в искусстве, за
отмену запретных сюжетов и тем, за представлении
жизни во всей ее полноте и противоречивости.
При этом для обоих высшим образцом, на
который следует ориентироваться при
создании нового искусства является великий
мастер эпохи Возрождения Шекспир (правда,
воспринимаемый романтиками и реалистами
по-разному).
Вообще, на
почве французской литературы
органическая связь таких художественных
систем, как романтизм и реализм,
появляется особенно ярко. Их
родство было настолько близким,
что большинство писателей, которых
современные литературоведы относят
к реалистам, так себя не
называли. Бальзак, Стендаль считал
себя приверженцами «литературы
XIX века», а это понятие было
введено романтиками в противоположность
классицизму и подразумевало
именно романтизм. Сочетание реалистического
и романтического начала делало
творчество реалистов 1830-40-х годов
(Бальзака, Стендаля, Мериме) особенно
выразительным. Не случайно реалисты
второй половины XIX века будут
упрекать своих предшественников
в «остаточном романтизме». Правда,
следует отметить, что и сами
реалисты более позднего времени
были не вполне свободны от
влияния романтизма. Так, например,
писательское «ученичество» Флобера
протекало в русле романтического
«неистовства» 1830-х годов, и
только и зрелом творчестве
писателя эта зависимость преодолевается.
В целом
можно сказать, что пути романтиков
и реалистов разойдутся после
революции 1830 годов, что, в частности,
получит отражение в полемике
начала 30-х годов (критические
статьи Бальзака о драме «Эрнани»,
его статья «Романтические акафисты»).
В своих статьях Бальзак критиковал романтиков
за искусственность, выспренность, за
отсутствие знания жизни и ее потребностей,
недостаток объективности. Однако и после
1830 года контакты вчерашних союзников
в борьбе с классицистами сохраняются.
Оставаясь верными основополагающим принципам
своей эстетики, романтики будут успешно
осваивать опыт художественных открытий
реалистов (в особенности Бальзака), поддерживая
их почти во всех важнейших творческих
начинаниях. Реалисты в свою очередь будут
заинтересованно следить за творчеством
романтиков, с неизменным удовлетворением
встречая каждую их победу (такими, в частности,
станут отношения Бальзака с Гюго и Жорж
Санд).
Значение
романтизма как предтечи реалистического
искусства во Франции трудно
переоценить. Именно романтики
выступили первыми критиками
современного им буржуазного
общества. Им же принадлежит заслуга
открытия нового типа героя,
вступающего в противоборство
с этим обществом. Последовательная
бескомпромиссная критика буржуазных
отношений с высоких позиций
гуманизма составит самую сильную
сторону творчества французских
реалистов, расширивших, обогативших
опыт своих предшественников
в этом направлении и главное
– придавшее антибуржуазной критике
новый, социальный характер.
Одно из
самых значительных достижений
романтикой по праву усматривают
в их искусстве психологического
анализа, в открытии ими неисчерпаемой
глубины и многосложности человеческой
личности, в познании внутреннего
мира человека. Особые открытия в этом
направлении предстояло сделать Стендалю,
который, опираясь на опыт современных
ему естественных наук, существенно уточнит
знания литературы о духовной стороне
жизни человека и свяжет психологию индивидуума
с его социальным бытием, а внутренний
мир человека представит в динамике, в
эволюции, обусловленной активным воздействием
на личность среды, в которой эта личность
пребывает.
Особое значение
в связи с проблемой литературной
преемственности приобретает наследуемый
реалистами важнейший принцип
романтической эстетики – принцип
историзма. Этот принцип предполагает
рассмотрение жизни человека
как непрерывного процесса, в
котором диалектически взаимосвязаны
все его этапы, каждый из
которых имеет свою специфику.
Сформировавшийся в ожесточенной
полемике с классицистами принцип
историзма в литературе 1830-40-х
годов имел специфический характер.
Опираясь на открытия школы
современных им историков (Тьерри,
Мишле, Гизо), доказавших, что главным двигателем
истории является борьба классов, а силой,
решающей исход этой борьбы, – народ, реалисты
предложили новое прочтение истории. Наконец,
говоря о сложной трансформации открытого
романтиками принципа историзма в искусстве
второй половины XIX века, необходимо подчеркнуть,
что принцип этот претворяется в жизнь
при изображении не только давно прошедших
эпох (что характерно для романтиков),
но и современной действительности, показанной
как определенный этап в историческом
развитии Франции.
В 1830-1840-е
годах, особенно в произведениях
Бальзака, проявляются характерные
черты реализма. Свою основную
задачу реалисты видят в художественном
воспроизведении действительности,
в познании законов, определяющих
ее диалектику и разнообразие
форма.
«Самим историком
должно было оказаться французское
общество, мне оставалось только
быть его секретарем», – указывал
Бальзак в предисловии к «Человеческой
комедии», провозглашая принцип
объективности в подходе к
изображению действительности важнейшим
принципом реалистического искусства.
Наряду с этим великий романист
отмечает: «Задача искусства не
в том, чтобы копировать природу,
но чтобы ее выражать!» Действительно,
как искусство, дающее многоаспектную
картину действительности; реализм далеко
не исчерпывается нравоописанием и бытописанием,
в его задачи входит и аналитическое исследование
объективных законов жизни – исторических,
социальных, этических, психологических,
а также критическая оценка современного
человека и общества, с одной стороны,
и выявление позитивного начала в живой
реальности – с другой.